1.убийца. (1/1)

? Необузданный страх хуже преступления. Пока люди не научатся смотреть фобиям в глаза, они будет медленно уничтожать их изнутри до тех пор, пока не избавятся от недостойного противника раз и навсегда.? Восемь месяцев назад.Самый жестокий палач современности– томительное ожидание... Я ждала всего-навсего телефонного звонка, который обязан был разделить мою жизнь на “до“ и “после“. Удивительно, но мы сами позволяем таким мелочам править миром. Управлять собой.Мне должен был позвонить Максим, мой старший брат, и сообщить о ходе судебного заседания по делу нашего общего лучшего друга, Дениса.Я до сих пор не верю, что это произошло с ним. Я понятия не имею, что заставило моего всегда рассудительного и трезво мыслящего друга так поступить. Что им двигало в тот момент? Что могло случиться?Наши родители не пустили меня на заседание и всячески пресекали мои попытки общения с другом. Почти полгода журналисты и СМИ полоскали эту тему по телевизору, интернету и даже газетам. У отца с матерью было собственное юридическое агентство, поэтому лишнее внимание им было ни к чему.Максим никак не мог повлиять на них, потому что уже почти пять лет жил и учился в Питере, совершенно не общаясь с родителями. Причины я не знала,но была уверена, что между родными произошло нечто ужасное, о чем не хотели сообщать мне. Хотя гораздо лучше знать горькую правду, чем жить иллюзиями.В угнетающей тишине раздался звонок, и моя последняя нервная клетка лопнула, как мыльный пузырь. Это Максим.—? Ну что?!– выкрикнула я, прижимая телефон к себе, до последнего продолжая надеяться на лучшее.— Вик,, его... посадили,– на том конце трубки раздался хриплый голос Максима.— Сколько?— Семь лет.— Что?! Нет! Нет! Ты же говорил, что его максимум– три с половиной и то условно!– разрыдалась я, хватаясь за сердце.Не каждый день лучших друзей детства отправляют в тюрьму. Ещё и за совершенное преступление. Меня рвало на части от боли. Внутри зияла дыра. Ничего не осталось. Пустота. Ноги не держали, сделавшись ватными. Я упала на пол и заплакала ещё сильнее, чувствуя дикую пульсацию в грудной клетке. Так плохо я себя ещё никогда не чувствовала. И врядли почувствовую когда-нибудь.— Вик, я... всего лишь студент, я только мог предполагать, но на такой исход дела не рассчитывал никто. Они добились того, что Дэн пошел за умышленное убийство. Это жопа,– шумно выдохнул Максим,– я в шоке, что такой опытный адвокат, как Карпов, просрал дело. Он был одним из лучших в городе.— Мы можем хоть что-нибудь сделать для Дениса? Что угодно, Макс…– потерянно пробормотала я.— Сестрёнка... нам нужно немного подождать. На амнистию (1) врядли стоит рассчитывать, статья тяжёлая, плюс так рано не освобождают. Все, что остаётся– подать на апелляцию (2) и добиться повторного заседания. Но нужен хороший адвокат. Без него ничего не выйдет,– заключил Максим.— Значит нужно найти адвоката... только как? Где? Разве что через родителей, у них должны быть какие-то знакомые...– в голове лихорадочно крутились мысли, не давая мне сконцентрироваться на чем-то одном.— Вика, ты сама в это веришь? Они палец о палец не ударили, чтобы хоть как-то помочь Дэну и его семье! А ведь они знакомы хрен знает сколько лет! Что говорить, тебя мать даже на заседание не пустила, закрыв в доме!– взорвался он.– От нее никогда не стоило ждать помощи! Да и от отца тоже.— Макс, успокойся. Не говори так, это ведь твои родители. Не время семейных разбирательств, у нас сейчас другая проблема,– попыталась успокоить его я, тяжело вздохнув.— Ты многого не знаешь, так что... в общем, ты права. Не время выяснять отношения. Мне уже пора возвращаться в Питер, скоро рейс. Я попробую найти адвоката там и с кем-нибудь проконсультироваться. Я этого так не оставлю.— Погоди, ты не будешь заезжать домой?– всхлипнула я.— Пожалуйста, я прошу тебя, не плачь. Ты должна быть сильной. Ви,я не приеду, у меня совершенно нет времени. Мне нужно ещё попасть на кафедру, сдать преподу долг. Держись, сестрёнка, мы что-нибудь придумаем. Я позвоню тебе немного позже, хорошо?— Хорошо,– мертвым голосом ответила я и, бросив телефон на кровать и разрыдалась окончательно. Поддержка брата для меня была сейчас очень важна, но я понимала, что разговорами проблему не решить. Не меньше меня беспокоил тот факт, что Максим никогда не приезжал домой на каникулы с тех пор, как поступил в университет. Я видела его от силы два раза в год, когда мы договаривались встретиться в каком-нибудь кафе в Москве. Благо мы с родителями жили в Одинцово, находившимся недалеко от столицы. Я взяла в руки рамку с фотографией, на которой были запечатлены мы с Денисом. За несколько месяцев до того, как все случилось. Такие безработные. Счастливые... Но это время прошло. Утекло, как вода сквозь пальцы. Все происходящее кажется мне каким-то сном. Этого не могло случиться с нами. Кажется, сейчас откроешь глаза и весь этот кошмар закончится. Границы стираются, смешивания между собой прошлое, настоящее и будущее.Сознание одолевают навязчивые воспоминания, и я погружаюсь в прошлое, не в силах противостоять. Мы учились вместе в школе, где, собственно, и познакомились. По воле случая сидели за одной партой все четыре года начальной школы. История нашей дружбы довольно незаурядная. Даже сейчас я вспоминаю ее с улыбкой на глазах, несмотря на то, что они полны слез. Больно. Тяжело. Страшно. Лишь счастливые моменты немного, но спасают. Так как с шести лет я посещала художественную школу, у меня было много всяких приспособлений, начиная от цветных ручек и заканчивая восковыми мелками. И однажды на полях тетрадки Дениса я нарисовала удивительной красоты лошадь. Он не оценил моих стараний и через пару дней написал на внутренней стороне моего пенала непечатное слово.Вяземский сам испугался того, что сделал, особенно тогда, когда классная руководительница повела его сначала к завучу, а потом и к директору. Я пыталась убедить всех, что это была неудачная, глупая шутка, но меня никто и не стал слушать. Я никогда не забуду, как мама Дениса, Вера Михайловна, извинялась перед моей, краснея от стыда за сына. Я почему-то не обижалась на Дэна, зная, каким строгим с ним был его отец-военный, а, наоборот, с ужасом представляла, как тот его накажет. Подробностей мне так никто и не сообщил. В качестве извинений он принес мне новый пенал и пригласил на свой день рождения. С тех пор мы были неразлучны десять лет. Оба были уверены, что если бы не ситуация с пеналом, то мы с Денисом никогда не стали бы общаться. Он был из семьи военных: отец пограничник третьем поколении, мать- военный переводчик. Мой друг родился в Риге, и до восьми лет он ездил с родителями по гарнизонам. По словам Дэна, переезжал он примерно восемь раз, пока семья не остановилась в Подмосковье, где уже он пошел в школу. Здесь же родились его сестры- двойняшки. Мы знали друг друга, как свои пять пальцев. Денис всегда учился на отлично и помогал мне с ненавистной физикой, алгеброй и геометрией. ? Николай Вяземский, отец Дениса, был человеком строгих правил и старой закалки, потому и держал сына в ежовых рукавицах, приучал к дисциплине с раннего детства. Это, несомненно, пошло только на пользу. Друг боялся разачаровать папу, он делал все , чтобы тот гордился своим ребенком. В подростковом возрасте родители дали ему немного вольности , полагая, что в сыне уже есть твердый стержень. Денис не злоупотреблял свободой, но постоянно боялся сделать что-то не так. В пятнадцать лет втайне от отца сделал себе татуировку на плече. Астрономия была страстью Дениса, поэтому рисунок был в виде созвездия Льва. Я невольно ахнула, удивляясь, насколько качественно была сделана работа мастера. Захотелось дотронуться до этой красоты. Денис вздрогнул, когда мои пальцы очертили рисунок. — Очень красиво, правда,– шепнула я. — Я рад, что тебе понравилось. Правда татуировка временная, ты же знаешь отца, он мне голову оторвет, если увидит,– виновато улыбнулся он,– через несколько месяцев не останется и следа. Но Николай Иванович всё-таки увидел. Голову Денису никто не оторвал, но наказали его сурово. Николай Иванович заставил сына смывать татуировку под краном до тех пор, пока от нее осталось только красное пятно на коже. Он отключил Дэну интернет на две недели и каждый день в течение месяца рано утром перед школой возил с собой на стрельбы,чтоб у него было меньше времени заниматься всякой ерундой. Еще я помню, как наши родители спалили нас обоих, когда мы пробовали курить. Как получила за это я, уже не помню, а вот Денис выкурил при отце две пачки сигарет за себя и за меня. Николай Иванович был очень сильно зол,что сын не только сам затягивался, но и показывал плохой пример мне. Смех сквозь слезы.Конечно же, он собирался поступать в военную академию ФСБ в Москве на факультет информационной безопасности. Да и разве мог Денис выбрать какой-то другой институт? Нет. Я думаю, он был бы красивым военным: фарфоровое лицо, строгий взгляд карих глаз, скрытых под козырьком фуражки цвета хаки. У него бы все получилось. Если бы не этот роковой случай. Все мечты, все надежды рухнули в один миг как карточный домик. Тогда, когда этого никто не ждал. Я пытаюсь спасти свое сознание от самого болезненного воспоминания, но у меня ничего не выходит. Мгновение, и перед глазами снова прокручивается наша последняя встреча. Перед глазами снова Денис. В тот самый день. Сердце глухо стукнуло и замерло на миг.При свете луны его светлое лицо светилось зловещим призрачным блеском. Черные волосы закрывали лоб и глаза. На футболке– кровавые пятна. Кровь не его. Его тело колотилось, как в лихорадке. Мышцы дрожали, и вовсе не от низкой температуры. Денис находился явно не в себе. Мне хочется узнать, что случилось. Но я боюсь получить ответ. Так же, как он боится сказать. Что могло произойти? Немой вопрос застрял в горле, но Денис успел ответить, пытаясь избавиться от волны дрожи, прошедшей по лицу. — Вика, я убил человека... Я хватаюсь за голову, из груди вырывается крик. Каждую ночь я вижу этот эпизод, каждую ночь слышу его замогильный , дрожащий голос. Как будто все происходит наяву. Господи, как же мне страшно. Это воспоминание уничтожает меня медленно. Но верно.Денис, как же так вышло? По лицу текут слезы. Предательница. Бросила, когда нужно было поддержать, когда нужно было быть рядом, когда бросили все. Когда нужно было искать выход, а не разбираться, почему он так поступил. — Прости, прости меня,– в исступлении шепчу я, пряча лицо в ладонях,– не могу... Я действительно больше не могу. Даже слезы заканчиваются. Лучше негативные эмоции, чем полное отсутствие каких-либо чувств.Есть такая фраза : “Будьте осторожны со своими желаниями , они имеют свойство сбываться.“ Мне кажется, что на наши страхи действует действует тот же самый закон. Больше всего на свете Денис боялся разочаровать отца, скатиться по наклонной, прямиком в пропасть. Но однажды это произошло, и никто не сумел оградить Вяземского от рокового шага. Конец десятого класса. Время, когда майский ветерок приводит твои волосы в беспорядок , джинсовая куртка берется с собой скорее из привычки, а не из-за надобности; после грозы выглядывает радуга, и запах мокрого асфальта висит в воздухе. У какого-то друга Дениса был день рождения. Мы с ним не были знакомы, потому я осталась дома; а если быть точнее , в тот день только вернулась от бабушки. Быть может, если бы поехала тогда с ним, ничего бы не произошло...— Хорошо тебе повеселиться и не глупи,– я потрепала его по волосам. — Все будет в порядке, обещаю,– он улыбнулся мне своей самой искренней, самой широкой улыбкой и подмигнул. Внутри меня что-то как будто перевернулось. Стало тревожно. Я не могла объяснить, откуда взялось это странное ощущение, но Дениса отпускать не хотелось.Так, как я переживала за него в тот день, пожалуй, не переживала ещё никогда. Естественно, говорить о своих чувствах я не стала, чтобы не испортить ему настроение и с тяжёлым сердцем наблюдала за тем, как он уезжает с друзьями на машине. В тот день у меня все валилось из рук: я разбила две тарелки и три стакана. Чем быстрее наступал вечер, тем сильнее во мне нарастала паника. Каждый час я писала Дениса сообщения, как истеричка, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Ближе к ночи разбушевалась сильная гроза: ветки яростно стучали в окно, раскаты грома сокрушали землю. Холодный воздух гулял по дому: пришлось закрыть окна. Я проснулась от двойного грохота: с улицы и дома. Что-то упало. Спустив ноги с кровати, я начала двигаться по комнате наощупь. Около кресла валялся разбитый цветочный горшок, который Денис сам сделал для меня в гончарной мастерской. Любимую орхидею, посаженную в горшке, тоже подарил Дэн. Ума не приложу, почему цветок свалился со стола. Как будто кто-то ненароком задел. Бывает же… —? Вот блин! Жалко то как !– досадно пробормотала я и бережно сложила гипсовую поделку в коробку, а затем и землю, про себя отметив, что цветок реанимировать не удастся. А затем раздался звонок телефона...Это был Денис. По обрывкам слов, не предложений, я поняла: что-то случилось. Я предчувствовала, что это произойдет. Знала. Но не остановила его. Во всем виновата я.Через полчаса я приехала на такси по геолокации к указанному месту. Это была просто дорога, вокруг которой находились ограждения в виде металлических конструкции и лент. Туда-сюда бегали люди. Все звуки смешались воедино. Творился настоящий хаос. Рядом стояла машина скорой помощи, несколько машин полиции, и легковой автомобиль, все четыре двери которого были открыты. Из-под капота валил густой дым. На мокром асфальте я заметила следы от трения колес. В голове тут же почему-то возник скрип тормозов. По коже пробежал табун мурашек. Я опустила голову и увидела то, от чего ужас парализовал все мое тело. Чуть дальше находились носилки, прикрытые белой простыней. На ней было очень много крови. Самое страшное– под простыней находилось чье-то тело. Труп. На асфальте. На машине. Везде была кровь. Везде. Когда группа врачей начала заворачивать носилки в черный пакет, я отвернулась, едва сдерживая рвотный позыв. Кто там был?Почему Денис скинул мне локацию именно на это место? Господи, дай мне сил смотреть на все это без истерики и желания убежать подальше.Кто-то едва меня коснулся. Я вскрикнула и увидела Дениса. В ужасном состоянии. От друга разило алкоголем. На лбу была кровавая царапина. Испуганный взгляд, трясущиеся конечности, мокрая майка, прилипшая к телу, вся испачканная в крови. Он еле стоял на ногах. Я бросилась к нему и заключила в объятия. Денис выглядел потерянным, напуганным. Я чувствовала, как трясутся его руки, гладящие мою спину. — Я рядом, слышишь? Я рядом,– шептала я, пытаясь его успокоить.Время тянулось бесконечно долго, мне кажется, что мы простояли так несколько часов и никого не было рядом. Нас не замечали. — Вик, – хриплым голосом произнес он. — Что случилось? Денис, я умоляю, скажи мне! Он аккуратно отстранился, сделал глубокий вдох и прошептал: — Я… убил человека... Меня словно ударили чем-то тяжёлым. Сначала по голове. А потом в самое сердце. Этого не может быть! То тело, которое лежало на носилках… Кровь на простыни. Кровь на майке Дениса. Я не верю. Нет. Этого не может быть. Но пазлы сходятся. Мой разум продолжает борьбу с глазами. Нет! — Кого ты убил?– медленно спросила я, но ответа не получила. Дениса уводили в наручниках в машину. Я видела его глаза, полные боли и осознания собственной глупости, смотрящие на меня, не моргая. Открываю глаза. Видение исчезает. Нет! Не верю. Я до сих пор не могу поверить в это. Мне тяжело, я снова плачу и сердце надрывается от боли.За друга, который совершил ужасную ошибку. За того, кого он отправил на тот свет. Чуть позже я узнала подробности, но от них стало ещё хуже. Лучше бы я никогда не слышала их, может, кошмары не были бы моими частыми гостями. Денис сбил маленькую девочку, возращавшуюся поздно вечером домой. Ее маленький труп я видела на носилках. Ее мертвое тело заворачивали в черный пакет. Ее кровь была на асфальте, на футболке Дэна. Он убил ее. Убил.Пусть неосознанно, но убил. Двенадцать лет. Ей было всего двенадцать лет. Жизнь оборвалась в одну секунду из-за чужой ошибки, из-за чужой безответственности. Он убийца. И до сих пор эти два слова не могут связаться с тем образом, который прочно закрепился в моей голове за эти годы. Но они перечерквают абсолютно все хорошее, что между нами когда-то было. Убивают его. Родители не выпускали меня из дома несколько недель, чтобы я не стала жертвой журналистов, буквально дежурящих у школы. Эта тема облетела весь тихий городок за считанные дни и стала самой обсуждаемой. На семью Дениса, медленно сходящую с ума от горя, чуть ли не показывали пальцем, все знакомые и друзья отвернулись, и никто не хотел помочь. Или боялся. В том числе и я. Благодаря стремлению родителям оградить меня непонятно от чего, а также сильному давлению, которое они оказывали на едва устоявшуюся психику, я внушила самой себе, что держаться от бывшего лучшего друга подальше будет для моего же блага. Это было моим наглым оправданием, более-менее похожим на правду. Если бы я хотела навестить Дениса в СИЗО или хоть как-то поддержать его отца и мать, то никто бы не смог мне помешать. К суду также пытались привлечь подростков, находящихся с Денисом в машине , но их невиновность была доказана. Либо хорошие адвокаты, либо много денег. Хотя, если вдуматься, в трагедии виноват лишь водитель и никто другой. Пресса, интервью, телевидение, интернет: каждый день в ленте пестрели новые заголовки. Я тихо ненавидела своего друга и ничего не могла с собой поделать. Тяжело было смириться с тем, что нас навсегда разделил этот случай. Денис встал на другую сторону, пусть и неосознанно. Он убийца. Я бросила его, как и все. Разве друзья оставляют в беде? Уже ничто не будет, как раньше.Никогда. Помнишь, мы поклялись, что будем дружить вечно? Наша клятва была шуткой. Помнишь, я обещала, что буду рядом? Я соврала. Примечания:1) Амнистия– мера, применяемая по решению органа государственной власти к лицам, совершившим преступления, сущность которой заключается в полном или частичном освобождении от наказания, замене наказания на более мягкое или в прекращении уголовного преследования.?2) Апелляция– обжалование решения суда в высшую судебную инстанцию.