Глава 1. Неведение (1/1)

От чего больше тошно? От осознания того, что нас схватили или от того, что я не смог спасти друзей? Или от темноты, что закрывает собой всё?Руки крепко связаны, я чувствую, что на лице горят ссадины, а на теле ноют синяки. Внутри кислотой разъедает мысль, что я облажался, причём ужасно облажался. Вряд ли кто-то из ребят простит меня за это, я и сам не готов себя простить. Я дал слабину, я должен был стрелять, но не сделал этого - и нас поймали. Несчастный ребёнок оказался прислужником Создателя, и был кем-то вроде приманки. Надо было сразу это понять, надо было прислушаться к Кёнсу, который твердил мне, что тут что-то не так.Какой же я идиот...Я сижу на стуле - надеюсь, не на электрическом. Я не знаю, что эти ублюдки хотят со мной сделать, и где ребята - я лишь надеюсь, что они живы. Если мы попали туда, куда я думаю, всем нам конец.Тугая повязка сильно давит на глаза, мне она кажется железным обручем, который вот-вот проломит череп. В мозгу с бешеной скоростью несутся разные мысли, вопросы, возможные планы побегов, но я знаю, что это бесполезно. Но я не сдамся. Если дело дойдёт до пыток, я не выдам остальную группировку ни за что, даже ценой собственной жизни.Я не помню ничего - очнулся уже здесь где-то пару часов назад. Руки и спина затекли, по подбородку течёт ниточка слюны, и, наверное, я выгляжу сейчас не лучшим образом. Во многом потому, что пытался бороться с прислужниками Создателя, и меня хорошенько побили.Что случилось с остальными? Где я? Что со мной будут делать? Как сбежать? Если меня отвезли в лабораторию, то в какую? Если в ту, о которой я думаю, то легче будет убить Создателя, чем выбраться отсюда живым. И повязка на глаза, тишина помещения, в котором я нахожусь, ожидание чего-то ужасного так и давят на психику, заставляя сердце стучать быстрее от простого, но такого отвратительного и уже привычного чувства страха, которое сжимает это самое сердце не хуже тугой повязки, обхватившей голову.Мне кажется, я сижу тут целую вечность. Вроде как приглушённо доносятся какие-то звуки, но среди этой тишины я не могу различить их. Это голоса? Или мне кажется?Отвратительный лязг, звук тихих аккуратных шагов в мою сторону, ещё звук - шаги, только громче, увереннее, жёстче. Первый останавливается напротив меня, я слышу шорох бумаги и ещё звук - на стол положили какую-то папку. Лязг ножек стула об пол, шорох одежды. Второй обходит меня и становится за моей спиной, я почти кожей чувствую его присутствие.Опять лязг, видимо, железной двери, и наступает тишина, прерываемая моим частым дыханием. Мне кажется, что на меня смотрят.- Здравствуй, - произносит до боли знакомый мягкий голос с нотками спокойствия и немного - безразличия, и у меня волосы на голове встают дыбом от ужаса. Нет, только не это... Только не он! - Меня зовут Ким Сокджин, и я - твой лечащий врач. Давай-ка мы с тобой поговорим.У меня кровь стынет в жилах от этого голоса, который я не слышал уже давно. Врач стал увереннее, взрослее, стал совсем другим с того времени, когда я сбежал. Неужели он всё-таки сверг того старикашку?- Молчишь... Ты, верно, стесняешься? Не волнуйся, охранник стоит тут чисто из соблюдения правил безопасности - вдруг ты нападёшь на меня, - тихий хрипловатый смех, он насмехается надо мной. - Он нас не слушает, ему вообще всё равно, о чём мы разговариваем. По статусу не положено слушать...Наступает секундная тишина, и я сглатываю, стараясь не показать своего испуга. Мне не нравится это, очень не нравится.- Что ж, давай начнём беседу, - шуршание бумаги, такое тихое, будто кто-то читает ночью книгу и тихо перелистывает страницу, лишь бы другие спящие не услышали. - Имя - Пак Чимин. Возраст - 21 год. Краткая информация: родился и вырос в Лаборатории N - самой главной лаборатории Сеула, в возрасте шестнадцати лет сбежал вместе с другим подопытным - Чон Хосоком. Организовал и возглавил группировку "Сопротивление", состоящую из двадцати шести молодых людей и девушек, которые, как и он, сбежали, не возжелав подчиняться Создателю. На данный момент поймано четыре человека, в число которых входит и он. Остальную группировку найти не удалось. Тут ещё есть информация об экспериментах, связанных с тобой, но это неинтересно, ведь ты не подвергался в то время никаким испытаниям, эти бездари лишь пытались ввести тебя в состояние гипноза, чтобы внушить мысль о важности Создателя, что не вышло. Да и сбежал ты на два года раньше, чем начались испытания.Сокджин усмехается, и в этой усмешке прямо сказано всё, что он думает обо мне. Снова неприятные мурашки бегут по спине, руки трясутся. Он всегда отличался особой жестокостью к пациентам, когда был ещё стажёром, что же произойдёт сейчас, когда он стал врачом... Но, быть может, не стал? Я очень надеюсь, что нет.- Пять лет тебя искал Создатель, а ему помогал я. Как видишь, за это время многое изменилось, Чимин. Ты перестал быть тем пугливым мальчишкой, я уничтожил этого старика и всех его бездарных помощников и возглавил главную лабораторию Сеула, продолжая, как говорит один наш с тобой давний знакомый, промывать мозги юношам и делая из них идеальных для Создателя солдат. Ты борешься за свободу, я за нашего правителя и божества. Мы похожи, но наши с тобой цели разительно отличаются.- Что ты хочешь от меня? - не выдерживаю я, вскидывая голову туда, где, по моим предположениям, должен находиться врач. Он усмехается, вроде по-доброму и открыто, но мне кажется, что эта добрая усмешка - обман. - Я не сдам тебе моих друзей. Даже если ты применишь ко мне твои пытки, я ни за что не выдам их местонахождения.Мужчина откровенно потешается надо мной, а я чувствую себя так, словно мне угрожают пистолетом. Словно дуло его упирается в затылок, держит на мушке и не позволяет свободно двигаться, одно неверное движение - и ты труп. Я знал, причём давно, что взгляд Сокджина обладает именно таким свойством. Он спокойный и даже доброжелательный, но всё равно давит на тебя и не позволяет пошевелиться, настолько он изучающий и внимательный. С первого раза может показаться, что он просто смотрит на тебя как на собеседника, но если присмотреться, можно увидеть в его глазах нечто жуткое.Я не видел его пять лет... Насколько сильнее стал этот его фирменный взгляд, от которого всегда хотелось провалиться под землю? Почему-то не хочется даже узнавать.- Ты думаешь, что мне нужна твоя группировка, которая без руководителя совсем развалится изнутри? - он весело и беззаботно смеётся, будто говорит не о восставших "рабах", а о какой-то смешной передаче. И это тоже настораживает. - Мне всего лишь нужно провести с тобой не одну беседу прежде, чем ты осознаешь, насколько Создатель важен для тебя и для всех нас. Мне просто нужно, чтобы ты стал одним из нас, и этого, поверь мне, очень легко достичь. Ты не такой сильный, каким возомнил себя. Тебя будет легко сломать.Тугой узел на повязке ослабляется с помощью сильной грубой руки, и тряпка сползает вниз, являя мне образ врача, что сидит за железным столом напротив меня и внимательно смотрит на моё лицо.Меня передёргивает.Он изменился до неузнаваемости. Из несколько застенчивого молодого стажёра, которого я наблюдал в лаборатории много лет назад, он превратился во взрослого мужчину, во взгляде, в выражении лица и в позе которого было что-то звериное. Он смотрел на меня, как хищник смотрит на добычу, гипнотизирует, как богомол, чтобы потом с молниеносной скоростью напасть и сожрать. Карие глаза не мигая наблюдают за мной, отмечая каждое моё движение, можно сказать, он пожирает меня глазами.Приветливая улыбка никак не сочетается с тем, как смотрят его глаза. Сперва кажется, что врач открыт для общения, но, если присмотреться хорошенько, заметно, что он буквально изучает каждое твоё движение. В глубине зрачков таится огромная опасность, которая сначала не чувствуется. Но я знаю, на что он способен, я видел, что он делал, будучи стажёром. И сейчас, когда он стал руководить лабораторией...- Ты изменился, - протягивает он лениво, я растерянно моргаю. - Не знаю пока, в лучшую или в худшую сторону. Наверняка второе. Ты не примкнул к Создателю, как тебе было положено, к сожалению.- И никогда не примкну, - уверенно отвечаю я, и вся моя уверенность исчезает тут же, когда Сокджин пригвождает меня к месту взглядом.- Ты такой самонадеянный. - Обманчиво-ласково протягивает он, сцепляя пальцы в замок и расслабленно откидываясь на спинку стула. - Играешь в героя, думаешь, что твой героизм кому-то нужен... Не нужен, поверь мне. Твои друзья у нас, ты, как главарь группировки, тоже. Мне не составит труда расколоть тебя за считанные дни. Но перед этим, я думаю, тебе следует кое-что узнать.Меня прошибает холодный пот. Я уверен в том, что мне не понравится то, что я услышу от него.- Думаю, как непосредственный участник новых испытаний ты должен знать, что тебя ждёт, - он открывает папку, ранее мной незамеченную. Движения его - лёгкие, быстрые и плавные, он спокоен и, можно сказать, умиротворён. От спокойного взгляда карих глаз мне опять становится не по себе. - Так... Группа испытуемых номер тридцать восемь... Список испытуемых, данные, возраст, пол, телосложение, результаты анализов... Ах, какая жалость! Я забыл вписать ваши результаты. Прости, я такой забывчивый. Думаю, ты сможешь узнать об испытаниях только тогда, когда станешь проходить их. Ничего, осталось совсем немного времени, - Сокджин легко улыбается и откладывает папку в сторону. - Ты не по наслышке знаешь, что часто ожидание боли действует на человека сильнее самой боли. Давай пройдём с тобой в твои апартаменты.Мужчина за моей спиной подходит ко мне развязывает мне руки. Я мог бы обрадоваться такой маленькой свободе, но... Зная его, могу предположить, что за железной дверью находится целая толпа вооружённых до зубов людей, которые любезно будут провожать меня до моих "апартаментов".Врач закрывает папку, на листах которой я мельком замечаю свою фотографию и имя. Дальше записаны какие-то сведения, видимо, биография, но я уже этого не вижу. Охранник резко заковывает мои запястья в наручники и грубо толкает в спину так, что моё бедро врезается в угол стола. Сокджин встаёт на ноги и с лёгкой полуулыбкой выходит из помещения.- Пошёл, - грубый мужской голос раздаётся за спиной, и рука охранника хватает меня за предплечье и резко толкает вперёд, не церемонясь и ведя меня за собой.Как я и ожидал, за дверью меня ждёт ещё тройка людей в униформе с оружием, которые смотрят на меня как на пушечное мясо. Кажется, они бы с удовольствием убили меня прямо здесь, но им мешает Сокджин, которому они беспрекословно подчиняются. Меня хватает под локоть ещё один, и они ведут меня по длинному тёмному коридору, освещаемому противным голубоватым светом нескольких лампочек. Похоже на морг в подвале, но множество тяжёлых железных закрытых дверей говорит об обратном.Когда я был младше, это место называлось изолятором, и не дай бог кому-то сюда было попасть. Я ни разу здесь не был до сего дня, а вот несколько моих товарищей, воспротивившихся воле Создателя, много раз подряд оказывались в этом месте, и о нём рассказывали страшное. По их словам, на неделю их оставляли без еды, и только воду подавали раз в день в маленькой ржавой железной кружке. С ними не говорили, в камере царили холод, тьма и полнейшая тишина. Ни окон, ни кроватей, ничего - только голый каменный пол и грязная сырая тряпка вместо подстилки. Неделя в полнейшей тишине, если провинился больше - месяц. Или до тех пор, пока не умрёшь.Раньше здесь с лёгкостью можно было услышать истерические крики страдающих клаустрофобией - камеры до ужаса маленькие, с низкими потолками, узкие и сырые. Коридор настолько длинный, что кажется бесконечным. Я боюсь смотреть на плотно закрытые двери. Наверняка после того, как Сокджин стал главным в лаборатории, даже изолятор сильно изменился. Скорее всего врач приказал перестроить камеры таким образом, чтобы заключённые не слышали ничего, даже истошных криков своих соседей.Тяжёлая железная дверь открывается с другой стороны, и Сокджин поднимается по невысокой лестнице, ведущей к двери, и выходит из помещения ровным шагом. Меня ведут вслед за ним.Кипельно-белый коридор за дверью полон людей в белых халатах, и после тёмного подвала вся эта белая палитра режет по глазам. Я уже знаю, куда меня ведут, так что мне важно узнать, где остальные, и что Сокджин сделал с ними.Сколько времени прошло с того момента, как нас схватили?Меня приводят в огромных размеров помещение с сотнями стеклянных квадратных камер. Я давно тут не был, но знаю, что это за место.Меня ведут вглубь помещения, в стороне я вижу молодых парней, они все младше меня - кому шестнадцать, кому восемнадцать. Их... выращивают, как растения в теплице. Я рос здесь шестнадцать лет, практически не выбираясь и втайне лелея мечту о том, что когда-нибудь я буду свободен. Что ж, я получил эту свободу, только ненадолго.Кто-то открывает дверь одной из пустующих камер с помощью кодового замка, я поднимаю взгляд на соседнюю камеру, где находится...- Хосок!Грубым толчком меня бросают в камеру, предварительно сняв наручники. Я падаю на белый пол, но, быстро поднявшись, подбегаю к толстой стеклянной стене справа от двери. Расстояние между камерами небольшое - около тридцати сантиметров, и я надеюсь, что друг меня услышит.Но парень без сознания, да и мне в голову приходит мысль, что камеры, скорее всего, оснащены звукоизоляцией.Мужчины, что вели меня, теперь подходят к камере моего друга. Внутри меня всё холодеет. Нельзя позволить им забрать Хосока, ведь он слишком доверчивый и легковнушаемый. Ему могут сказать, что, если он не сдаст остальную группировку Создателю, Сокджин или один из его помощников убьют меня, Кёнсу или Чунмёна, и Хосок без колебаний скажет им местонахождение остальных, и тогда нашей группировке придёт конец. В отличие от сдержанного и всегда настороженного Кёнсу или стратега-Сухо, Чон... слишком неприспособлен к таким вылазкам. Он не знает, что такое пытки и эксперименты, ведь я забрал его отсюда, когда ему было тринадцать, и тогда он, благодаря своей болезни, ещё не познал все "прелести" промывки мозгов.Он совсем ещё ребёнок...Его уводят туда, откуда привели меня. Я поднимаю взгляд на камеру напротив моей, и в ней заточён Кёнсу. Мы встречаемся взглядами всего на несколько секунд, но в его глазах я вижу злость. А точнее - сильнейшую по своей разрушительности ярость.И этот его взор ясно даёт мне понять, что До меня не простит.День подходит к концу, и Джин смотрит на часы, отрываясь от наблюдения за одним из опасных пациентов. Позади него стоят три охранника, которые внимательно следят за каждым движением врача и заточённых в камерах молодых людей, которые и так практически не подают признаков жизни.- Что ж, Чанёль, встретимся с тобой завтра, - мягко произносит Сокджин, и пациент еле заметно издевательски улыбается. - Постарайся вести себя хорошо. Здесь ты не сможешь ни на кого повлиять.Парень провожает взглядом уходящего в сторону дверей врача и затем переводит взор на охранников, которые, постояв ещё несколько секунд, идут вслед за врачом.На часах девять вечера, а это значит, что шатену пора навестить последнего на сегодня пациента, который ожидает его в изоляторе.- Приведите подопытного из двадцать седьмой камеры в десятую, - не оборачиваясь, Джин раздаёт поручения охранникам, которые следуют за ним, внимательно слушая приказы. - Можете не связывать его, но если он решит предпринять хотя бы малейшую попытку к бегству, разрешаю ударить его током. Шокеры же при вас? - дождавшись утвердительного ответа от одного из мужчин, врач кивает своим помощникам, собирающим в лаборатории свои вещи, и подходит к столу, за которым сидит Кай, перебирающий какие-то документы и свои записи. - Идите. Кай, - охранники удаляются в сторону изоляторов, а парень поднимает взгляд на Сокджина, который ласково ему улыбается. - Как разработка нового препарата?- О, всё идёт прекрасно, - живо отвечает тот, мигом воодушевившись. - Я испробовал его на одном из подопытных, который не годится для того, чтобы проходить испытания. Он выглядел... очень страдающим.- Вот как, - Сокджин приподнимает брови, а Кай продолжает перебирать бумаги, всё же глядя своему наставнику в глаза. - А ты не пробовал препарат на себе?- Нет, - качает парень головой, во взгляде видно еле заметное разочарование. - Вы же знаете, я не в силах придумать такой препарат, который даже меня заставит корчиться в адских муках. Я решил испробовать на себе завтра, как раз мне нужно доработать в нём кое что, что-то добавить, а что-то убрать. Вы же не против того, что я хозяйничаю в химической лаборатории?Шатен приподнимает руки в примирительном жесте, тихо и непринуждённо смеётся, качая головой.- О нет, ты и Кейко - мои главные помощники. Почему бы мне и не разрешить вам похозяйничать, пока я занят подопытными? - когда Кай встаёт со стула и снимает белоснежный халат, врач спрашивает: - Ты вновь резал себе руки?Парень заметно напрягается, исподлобья глядя на наставника, и во взгляде его видна какая-то затаившаяся досада. Он выключает настольную лампу, убирает документы в ящик стола и старается не смотреть Сокджину в глаза, пусть и знает, что скрывать бесполезно.- Так резал или нет? - с нажимом, но с той же неизменной полуулыбкой спрашивает врач, внимательно взглядываясь в каждую черту лица своего ученика, который быстро растерял всё своё оживление.- Сегодня нет, - выдыхает Кай, подхватывая со спинки стула лёгкое осеннее пальто, и быстро надевает вещь, стараясь казаться непринуждённым. - С чего вы взяли?- Порезы довольно свежие, да и на рукавах рубашки видны капельки крови. Впредь следи за тем, как выглядишь. Ты знаешь, что нам нельзя себя калечить, пока этого не захочет Создатель. Поверь, если бы на моём месте был кто-то другой, весть о том, что какой-то ученик главного врача смеет без разрешения Создателя причинять себе вред, не получив на это разрешения, сейчас Намджун уже доложил бы Создателю, что ты нарушаешь закон. Радуйся, что я прикрываю тебя и позволяю тебе делать с собой подобного рода вещи. Иначе тебя бы уже давно утилизировали.Услыхав последнее слово, Кай вздрагивает, что заставляет мужчину улыбнуться ещё невиннее и шире. Утилизация не самая приятная из процедур, и для любого, кто посмеет восстать против Создателя, не хватает смелости, чтобы пройти её. Нет страшнее приговора, чем этот.Сокджин присутствовал при процессе утилизации, даже принимал в нём участие однажды. И после этого любой из его помощников, даже Намджун, который привык к нездоровой любви шатена к экспериментам и мучениям людей, после этого не могли смотреть ему в глаза и вздрагивали от звуков его голоса.Тогда врач ощущал садистское удовольствие, ощущал превосходство над своими помощниками. Почти надо всеми, кроме него. Кроме Намджуна.Кай кивает. Он понимает, что ему нельзя, и всё равно продолжает калечить себя, причинять себе вред, лишь бы ощутить то, чего не испытывал никогда. Проводя лезвием скальпеля по коже, или же дразня охранников, которые впоследствии обязательно изобьют его до полусмерти, или же глотая препарат собственного приготовления, который отравляет кровь, парень больше всего хочет испытать это обжигающее и острое, пробирающее до мурашек ощущение боли.Но попытки тщетны, и каждая из них заканчивается тем, что он сидит в туалете, обрабатывая раны и стараясь не попасться никому, пытается скрыть следы и шрамы от порезов за длинными рукавами плотных рубашек, свитеров, водолазок и больничных халатов.- Если бы ты делал это для экспериментов, - Сокджин подходит к двери, ведущей в изолятор и слегка оборачивается через плечо. Кай стоит, глядя куда-то перед собой, вся решительность и увлечённость, с которой он рассказывал о препарате, исчезла бесследно. Его ничего не выражающее каменное лицо слабо освещает свет последней лампы, стоявшей на столе Кейко, которая отошла ненадолго. Врач молчит некоторое время, изучая лицо своего ученика, и затем продолжает: - Я бы не осуждал тебя.- Считайте это моим личным экспериментом, - протягивает Кай, поднимая вызывающий взгляд на врача. Тот лишь ухмыляется и наконец открывает дверь, проходя в полутёмное помещение, где его ждёт последний на сегодня пациент.Дав указания охранникам, ждущим его возле одной из камер, Сокджин поправляет халат и дёргает ручку тяжёлой двери на себя.В камере, как и в остальных, включён свет. Посреди помещения стоит железный стол, два стула по бокам от него, на одном из них, сложив руки на столешнице, сидит черноволосый молодой человек. Услыхав скрип двери, он поднимает голову и окидывает вошедших врача и одного из охранников презрительным взглядом. Ким приветливо улыбается, охранник заходит юноше за спину и становится по стойке смирно, следя за каждым движением пациента.- Здравствуй, Юнги, - мягко произносит Джин, неслышно проходя к стулу и садясь на него. Лёгким движением он складывает руки на столе ладонями вниз и окидывает пациента беглым взглядом. Тот кривит губы в неприязненной усмешке, но не отвечает ничего. - Ты заметно похудел. Если снова будешь играть в молчанку, я могу оставить тебя в изоляторе ещё на неделю.Юнги хмурит брови, проводит ладонью по волосам и тихо вздыхает. Не услышав ничего в ответ, Сокджин лишь улыбается и кивает охраннику, который, хватая парнишку за футболку, резко поднимает со стула одним рывком и, замахиваясь, бьёт брюнета точным ударом в челюсть. Не издав ни звука, парень лишь с тяжким выдохом падает на пол, как тряпка, но в ту же секунду поднимается, глядя на врача исподлобья. Охранник усаживает его обратно на стул и становится в прежнюю позу. За все эти минуты никто из присутствующих совершенно не меняется в лице. На губе парня видно маленькую ссадину, оставшуюся после удара.- Скоро начнутся испытания, - протягивает врач, глядя на Юнги и не отводя взгляда, видимо, наблюдая за реакцией. Парень лишь смотрит на него насмешливым взглядом, не проявляя никаких эмоций, кроме презрения. - Ты и ещё четверо будете проходить их через считанные дни. Это что-то сродни игре на выживание, ты видел. Надеюсь, после этого ты всё же присягнёшь в верности Создателю.Сокджин с улыбкой наблюдает за тем, как карие глаза юноши прожигают его полным ненависти взглядом.- Никогда, - хрипло отвечает Юнги. - Я никогда не буду служить ни твоему Создателю, ни тебе. Так что пошли вы все куда подальше.Брюнет откидывается на спинку стула и смотрит врачу в глаза, слегка прищурившись.- Это бесполезно, - продолжает он. - Нельзя заставить человека кому-то беспрекословно подчиняться. Пусть ты и заставишь эту обезьяну, - он кивает на охранника позади себя, - избивать меня круглые сутки, или же решишь применить ко мне препараты твоего больного на голову подчинённого, моё мнение о вас и о Создателе не изменится. Вы пытаетесь внушить мне веру в Создателя всю мою жизнь, и я вижу, что получается это у вас на редкость хреново.Врач откровенно смеётся над словами подопытного, и не пытается скрыть улыбки, слушая рассуждения брюнета. Тот повторяет их изо дня в день, считая, что он прав, и что Создатель - это, цитата, ?кусок дерьма собачьего?, но Сокджин понимает, что Юнги просто слишком упрям, чтобы признать правоту всех, кто его окружает. Признаться, с ним интересно работать именно поэтому - он отвергает веру в Создателя и не считает его своим главой.- Твоя проблема в том, что ты думаешь, что ты прав.- А ты просто не признаёшь, что я прав, и поэтому втираешь мне какую-то херню, которая мне не нужна, - грубо отвечает Юнги, не прерывая зрительного контакта. В этом весь он - на вежливость и учтивость отвечать сарказмом и бранными словечками.Джин усмехается, Юнги раздражённо дёргает губой. Охранник позади него смотрит на мальчишку так, будто готов разорвать его на куски, что, впрочем, уже не впервые, так как саркастичный Шуга любит оскорблять его - это что-то вроде хобби, любимого занятия. Ким понимает его, Юнги нечем заняться здесь, в лаборатории, поэтому он вынужден развлекать себя любыми доступными способами. Например, выводить туповатых охранников из себя.- Я беседую с тобой не в первый раз, - нарушает тишину врач, и Мин поднимает на него острый как лезвие ножа взгляд. - Знаю тебя, как облупленного. И в то же время не знаю совсем. Ты такой упрямый, Юнги.- Спасибо за комплимент, - без тени благодарности говорит парнишка. - Мне следует этим гордиться?- Определённо, да. Твоё упрямство не знает границ настолько, что даже появляется настойчивое желание если не убить тебя, то хотя бы хорошенько ударить по лицу. А ещё ты мастерски переводишь тему. Где ты этому научился?- У твоих врачей, они тоже мастера заговаривать зубы, - ядовито произносит Шуга и слегка наклоняет голову. - Так зачем ты припёрся? Поговорить насчёт испытаний или пытаться промыть мне мозг?Сокджин не меняется в лице, однако пальцы еле заметно подёргиваются в раздражении, что не уходит от внимательного взгляда Юнги, и мальчишка победно ухмыляется. Он любит выводить из себя не только охранников, врачи, которые выдерживали до этого всех, кого только можно, сдавались и отказывались с ним работать. Даже Кейко - и та, с её-то опытом, включающим работу со многими самыми непробиваемыми отступниками, отказалась работать с ним после третьего сеанса, настолько он был невыносим. И только Джин выдерживает Юнги уже который год подряд после того, как стал главным врачом и принял на себя командование на лабораторией. Врач понимает - Шуга ужасно злится где-то внутри, в глубине души, потому что не может сломать его, не может победить в этой схватке, пусть и отчаянно пытается, но единственное, что у него выходит - видеть еле заметное раздражение на вечно улыбающемся спокойном лице и полный опасности взгляд, за которым скрывается душа демона, пришедшего из самой преисподней.- Я успокою тебя, если скажу, что пришёл поговорить насчёт испытаний? - протягивает Джин, без труда скрывая свою злость. Шуга не меняется в лице, правда, где-то в глубине его тёмных глаз виден давно забытый детский страх. Смешно... он так отчаянно пытается спастись, сбегает раз за разом, надеется не попасть на эти испытания, коими пугают его с самого детства, но теперь до него доходит, что его давний страх настиг его. Ведь в этих испытаниях Джин постарается воплотить все кошмары Юнги в реальность, и, он уверен, это у него получится. - Ты в курсе, что там будет происходить?- Эта обезьяна, - Шуга указывает рукой на охранника, который только скрипит зубами от негодования, - уже который день в красках расписывает мне все ужасы, что меня ждут. Столько видов пыток... Я удивлён, что вся увеселительная программа влезет в такой ничтожный срок - четыре недели...Ким улыбается, чувствуя, как раздражение потихоньку уходит на задний план, и появляется какое-то... веселье? Возможно.А как он повеселится, видя, как Юнги будет ломаться под тяготами, что на него упадут...- И что же он тебе сказал?- О, да много чего, - Шуга прищурился, припоминая. - Например, сдирание кожи живьём или насилие над моим свежим трупом... Экая экзотика... Или "Железная дева", тоже весело. Этот придурок говорил, цитирую: "Ты будешь орать как продажная блядь, когда тебе воткнут иглы в глаза, а в твою прямую кишку будут вставлять всякие штучки, которые имеют свойство расширяться и разрывать все внутренности. Но даже тогда тебе не дадут умереть. Дальше будет только хуже. И, знаешь, мелкий ублюдок, я с удовольствием посмотрю на то, как ты будешь истекать кровью и реветь как сука от унижения и ощущения собственной ничтожности. Тогда посмотрим, кто из нас будет смеяться". Звучит многообещающе, да?- Прямо так и сказал? - смеётся Джин, наблюдая за тем, как охранник неслышно ругается про себя - не может сдержаться. - Он повторял это несколько раз?- Нет, просто меня этот монолог так впечатлил, что я запомнил его на всю жизнь.- Ожидаемо. Но, спешу тебя разочаровать, вышеописанное тебе не грозит.- Правда? И что же меня тогда ожидает?- Не скажу пока, но, поверь, - Сокджин кровожадно улыбается, - всё будет намного хуже, чем ты себе представляешь.