Часть 2. Глава 4. (1/1)
НаконецРишка может по-человечески уснуть, впервые за много дней, когда нервы ее были натянуты, как струны. Столько переживаний, потрясений и неожиданных событий вынесла ее душа за последние два месяца, что сейчас она буквально билась в истерике, требуя отдыха. Сначала знакомство. Оно, казалось, было несколько лет назад. Потом дружба. Потом ссора. Только сейчас Ришка поняла, как банально все это звучит: я переживаю, мне страшно и одиноко, а все потому, что я поссорилась с подругой…Но нет.Лу не была обычной подругой. Нет.Если бы эта история с ней не была настолько загадочна и необъяснима, она не вызывала бы у Ришкитакой бури эмоций. Буквально пару часов назад Ришка узнала все, что должна была знать с того самого осеннего дня.… - Я выросла в соседнем городе.Ни разу за свою жизнь я не увидела ни матери, ни отца.- То есть, ты детдомовская?- Я была ей. Этим летом я сбежала оттуда, потому что наш приют слили с соседним. Там, знаешь ли, контингент раз в десять хуже. Ты можешь спорить со мной, но мне было вполне хорошо все эти годы с другими, такими же…. В общем, детьми. Нашей воспитательницей была урожденная немка: не знаю, на черта она сунулась сюда из своего Зальцбурга, где у нее все было кучеряво. Меня она всегда бесила тем, что рассказывала, как суперски прошло ее детство: порой мне казалось, что она надо мной издевается. Она читала нам сказки на немецком: про Глупого Ганса, про трех стариков, про волшебную дудочку и много всякой ереси, на которой она выросла. Пожалуй, она слишком часто попускивала германские слова, чеммногие от нее заразились.За немецкую повседневную речь она нас жаловала мармеладом, копченым сыром и всем, что не лезло в ее тощий живот. Знаете, за что-то я ей благодарна: кроме нее у нас было две учительницы, и только она смогла вбить в мою голову все те знания, что пригодились мне при задуривании твоей головки. Кто, как не она, рассказала мне, что такое постиндустриальное общество и что лучшими марципанами торгует маленький кафетерий на одной из улочек Гейдельберга?Я мало чего помню из своего глубокого детства: я часто дралась со всеми, но все эти драки не таили в себе злобы, мы все были хорошими друзьями, пусть даже своеобразными людьми, пока к нам не присоединили их…Тогда все сильно изменилось. Однажды ночью к нам в спальню залез кто-то из них и стал шарить по тумбам. И, знаете, настолько тихо… Я долго не могла уснуть и поэтому слышала: будь там, наверное, чуть больше серого вещества (Лу выразительно постучала пальцем по лбу), я бы подольше поглядела за этим кем-то и, тщательно все запомнив, с утра втихаря заложила бы его по полной программе за посягательство на имущество тех, с кем я выросла. Но ведь, блин… Бывают такие ситуации, когда мозг затуманивается и ты поступаешь совсем не так, как хотел…
Сдуру я подняла шум прямо там, на месте. А потом из-за этой Schwein мне пришлось очень сильно пожалеть. Сперва они ограничивались маленькими гадостями: то напичкают соли с суп, то навалят земли под простынь, то еще что-нибудь. Если ты думаешь, сладкая, что я с ними церемонилась, ты сильно ошибаешься. Однажды я напихала объедков куриной ножки ей в кроссовки, - Лу, вспомнив комичность ситуации, прыснула, но, поймав неодобрительный взгляд Айка, замолчала и выпрямила спину. – Я бы никогда не ушла оттуда, даже если бы меня поколачивали бы каждодневно, дорогая. Когда я начинаю гадить человеку, который меня бесит, я вхожу во вкус и ловлю от этого кайф, в общем, остановится невозможно.Они стали угрожать моим друзьям. Ну – угрожать – пафосное слово, проще говоря, она стали вредничать и им тоже. Друзья, не будь они столь преданными, поступили бы иначе, но они один за другим перестали со мной общаться.Знаешь, это ужасное чувство, когда понимаешь, что идешь по нисходящей – и ощущаешь, что скоро ты окажешься в полной изоляции! – Лу сорвалась на крик.-Я знаю, каково это. – Тихо и ненавязчиво попыталась вставить Ришка.- Знаешь? – Лу состроила что-то между саркастической улыбкой и своим классическим оскалом, а потом облизнула пересохшие от волнения губы.– Не ты ли рассказывала мне, что у тебя никогда не было друзей?
Ришка, почувствовав явный акцент на ?никогда?, нервно сглотнула и покосилась на Айка.-Я решила не дожидаться, пока останусь совсем одна, чтобы не дать противнику возможности позубоскалить. Пару недель я готовилась, и однажды ночью, ближе к утру, рванула. Думаю, тебе будет не слишком интересно слушать, как я собирала еду, паковала нижнее белье и пробиралась мимо старикашки Тима, которому, наверное, за меня потом сильно влепили.Ришка слушала ее, и все это с трудом умещалось в голове у девочки. Почему-то ей казалось, что теперьЛу отнюдь не врет, но то, с каким ледяным спокойствием она говорила о событиях, что должны были оставить глубокие рубцы на психике любого человека, и как быстро и без предисловий излагала она свою мысль, казалось по меньшей мере странным. Отсюда Ришка сделала вывод – или Лу долго готовилась к их разговору, так тщательно, что выжгла из себя все эмоции, или ей в своей жизни пришлось пережить что-то гораздо более серьезное.- Потом я междугородним автобусом доехала сюда.Пару недель жила у той старушки в коттедже на опушке леса, пока ее сын не установил там охрану…Ришка замерла:- Стой. Я же спрашивала у нее, не знает ли она тебя.- Тебе разве кто-то сказал, дорогуша, что я назвала ей настоящее имя? Вообще, она сама наивность во плоти. Я ей почти не соврала, а она пустила меня жить без всякой опаски, что я мошенница или воровка. Как маленький ребенок… По-моему, ей просто безумно не хватает внуков. Впрочем, мне уже жутко надоело чесать языком. – С этими словами Лу усмехнулась и покосилась на Айка. – А кому-то уже ужасно надоело меня слушать, да?- Постой, - перебила ее Ришка. – Постой. Где же ты тогда живешь и чем питаешься? У тебя вообще есть документы?Вопрос, наверное, прозвучал очень по-детски. Как в каком-то мультике. Да и все происходящее было более чем похоже своей неестественностью на наивный детский мультик.- Живу я в царском дворце, который другие зовут просто бомбоубежищем.Ришка поперхнулась.
- А еду стаскиваю со всего города.
Была бы здесь мама, подумала Ришка, она потянулась бы в сумку за валокордином.- Документы-то есть, но они все равно вряд ли кому-то нужны, потому что я не только несовершеннолетняя, да еще и закреплена за детдомом.Это, кстати, правда. Ришка решила, что теперь она будет каждый день капать на мозги Лу, чтобы она туда вернулась. Для ее же блага. Если Айк конечно еще выпустит ее из дома после такой прогулки.- Ты унесла из детдома хоть что-нибудь, Лу?- Единственное, что я стащила из своего прежнего обиталища, - продолжила Лу – была книга. Одна из сотен других, что нам читали в Доме. Я помню, как ее читала Хольц – ломано и неправильно расставляя ударения.- Как она называлась? – Неожиданно для всех спросил Айк. Ришка даже вздрогнула – видимо, напрочь забыв о его существовании.- Что?- Как называлась книга?Лу посмотрела на серое небо, которое, отразившись в ее глазах, создавало ощущение, будто они подернуты зеркальной пленкой.- А, книга… В ней было про маленького пингвиненка, которого унесло на льдине… М… ?Лед тронулся?, кажется.