29. Рождество (1/1)

Ведомство шумным организмом оживлялось в праздники. В главном холле к Рождеству ставили большую ель, достающую до самого потолка, которая с каждым днём разрасталась украшениями и в конце загоралась расписными огнями всех возможных цветов, отражающимися в стеклянных шарах с закупоренными метелями и звёздами. Под эту ёлку складывались подарки: каждый желающий мог преподнести что-то другим, подписав имя и вовремя сдав их на распределение. Подарки зачаровывались, так что никто, кроме адресата, не мог открыть их. После полудня они, шурша обёрткой и мишурой, направлялись к своим получателям. В здании всегда было светло и шумно, совершенно разрушая любую рабочую атмосферу.Это Рождество не было исключением, поэтому утро позднего декабрьского дня началось с маленького поздравления от Верховного Чародея. Рабочее время было сокращено и по сути своей условно: тот, кто не успел сдать что-либо вовремя, быстро наверстывал упущенное и присоединялся к празднику. Отделы устраивали маленькие банкеты в своих холлах и помещениях, в конце дня сливаясь в одну шумную толпу в главном зале.Стрелки часов уже перешли отметку двух после полудня, когда в скрытый от чужих глаз кабинет постучали. Сидевший за столом чародей насторожился и, открыв дверь, удивленно уставился на груду коробок, вошедшую в кабинет.—?Это какого чёрта принесло? —?он вопросительно изогнул бровь, отойдя в сторону.—?Это такого, который прячет все Вам подношения, господин Чижевский. Они за всеми твоими блоками не находят пути, поэтому долетают до стола в зале и падают посередине. Так-то конечно, ничего страшного, но было бы неплохо, если бы начальство их на своём рабочем месте не видело,?— адъютант Феликс, вошедший вслед за подарками, слевитировал их на им же очищенный стол советника.Чижевский поморщился, недовольный тем, что его вещи так бесцеремонно потревожили.—?Я же писал другой кабинет в своей карточке, это всё должны были отправить в двадцать шестой… Боже, ничего не способны сделать через плечи,?— он брезгливо хлопнул по куче палочкой, заставив исчезнуть.—?Вот это раздражение на искренность,?— усмехнулся Феликс, садясь на край вновь заполнившегося бумагами стола.—?Очень это искренне, конечно. От силы треть из этого всего сделана людьми, с которыми я хотя бы знаком. Тебе ли не знать.—?Мне ли не знать,?— эхом повторил адъютант и достал из внутреннего кармана маленькую коробочку. —?С Рождеством, Чижевский.—?Феликс, ты же… —?тот уже был готов начать гневную тираду по поводу своего отношения к празднику, но был остановлен щелчком по губам.—?Я же, да ты же. Просто прими это,?— Феликс направился к двери и уже положил ладонь на ручку, как вдруг остановился и обернулся. —?Еще один подарок будет потом, и вот от него ты явно не отвертишься.Лисья улыбка скрылась в проеме с легким стуком дерева, за ней по контурам затрещали искорки опечатывающего заклинания.Чижевский остался один, замерев с подарком в руках, рассеянно приложив пальцы к губам. Где-то из глубины здания раздавалось приглушенное пение старых, всем знакомых рождественских песен.