24. Чернила, смоль и дёготь (1/1)

Его разрывало изнутри.В самом-самом начале это было щекочущее чувство, от которого на кончиках пальцев буквально играли искры. Он нечаянно начал творить волшебство, и то было самым счастливым, и одновременно самым страшным, что происходило в его жизни. С детства родители учили его тому, что волшебные силы?— зло и ересь, которой он заниматься не должен. Конечно, в компании сверстников всё было не так, но дома порядки соблюдались с идеальной точностью. И не дай Бог провиниться?— отец считал, что лучшего способа воспитания, чем порка, человечество не придумало. И в роковой день, когда мама застала мальчика играющего искрами из пальцев, поднимающего предметы в воздух без рук, всё стало по-другому. Чувство внутри больше не щекотало, оно вначале неприятно ныло, потом болело, разрастаясь с каждым днём сильнее. Родители водили Сашу в церковь, обливали святой водой и развешивали по квартире иконы. Мальчик научился при них скрывать это, не срываться, пусть несмотря на все его старания, мольбы, боль не прекращалась.Сейчас создавалось ощущение того, что эта боль обрела разум, стала материальной и окутывала его со всех сторон. Он снова принес двойку по математике, из-за чего отец снова разозлился и приготовился его пороть. И это бы произошло, если бы после первого же удара отца не отбросило в стену. Саша пытался, пытался сдержаться, повиноваться родительской воле, родительскому гневу, но огромный черный ком внутри него не хотел слушать чьи-то указания. Мальчик видел, как отец злится, и как эта злость перерастает в ужас.Но в последний момент, в точке самой-самой сильной боли, которую он когда-либо испытывал, он ощутил, как его разом отпустило. Как всё стало легко и тепло, весело. Он будто бы растворился в белом свете. ?Наверное, так выглядит Бог??— подумал Саша.Маленький мальчик, сжавшийся в клубок у стены, в один миг с оглушительным хлопком разорвался в чёрное зарево, заполнившее комнату. Оно было цвета самого чистого дёгтя, самых чёрных чернил, а где-то в центре янтарной смолой мерцала точка, бьющаяся в истошных конвульсиях. Это нечто разнесло всё: выбило стены, окна, хлестнуло родителей ядовитыми щупальцами, лишив их возможности когда-либо еще возразить сыну.Это было похоже на огромную чёрную дыру, разрушающую всё вокруг. Она бы не остановилась, если бы на помощь не пришел мужчина с проседью на висках, который направил в самый центр тонкую деревянную палочку с льющимся белым сиянием. Сияние проникло к самой золотой сердцевине, иглой вонзившись в янтарь. Ещё один хлопок, звон?— и нечто исчезло. Вернее, вернулось в до этого сотрясающееся в неестественном положении тельце, тонкой змеёй растворившись под сердцем. Мужчина хотел броситься к мальчику, но остановился. Тот лежал у разрушенной стены без дыхания, приоткрыв рот, будто бы видя какой-то сон. Изо рта тянулась винного цвета нить, стекая на щеку, на пол.Маленький волшебник так и не смог узнать, что такое волшебство.