Глава 29. Жизнь налаживается, но вот в какие последствия это обернётся? (1/1)

***Был поздний вечер, когда Рейх возвращался домой. Они с русским проговорили весь день, а ведь темы то были. Столько лет они молча игнорировали друг друга, и ещё год нацист продолжал это делать. Конечно, темы для разговоров накопились, а знаете как хорошо поговорить с человеком, который сможет тебя понять, выплеснуть всё, просто помолчать, такое ведь не с каждым можно будет провернуть, только с близким, самым дорогим человеком, которому ты бы доверил свою жи... а, нет, жизнь бы не доверил, ну, в случае русского с немцем пока ещё не доверил. Говорили они на разные темы, даже банальное ?Как погодка?? имело место быть. Даже разговоры о воспитании спиногрызов были. Конкретно так они посмеялись. Вообщем, этот день выдался достаточно продуктивным, они теперь снова могут называть себя... друзьями?.. Ну да, думаю, могут. Как никак, поговорить они смогли, не так конечно как хотелось бы, в случае Союза, ведь он так и не узнал причину, но, он не сдастся ?без боя?. Конечно, войны не будет, просто, он узнает, когда-нибудь правда всё равно всплывёт, и сам нацист это тоже понимал, но оттянет этот момент по максимуму, будет скрывать до самого конца. Правильно, гордость его и погубит. На удивление тёплый вечерок, лишь холодный ветер заставлял вернуться в реальность, пока когда-то фюрер шёл домой. Он размышлял о проходящем дне, но единственное, что не укладывалось у него в голове, лишь — ?Почему всё настолько легко?? Это безусловно лишь в плюс, но действительно удивляет тот факт, что разговор от которого зависело практический всё, был таким... странно это. Хотя, может судьба подготовила им испытания потруднее, на будущее конечно же. Кто знает, остаётся лишь пожить и посмотреть, что преподнесёт им судьба. Минут десять и Рейх уже был у дома. Поднявшись на нужный этаж, немец достал ключ. Тот вошёл в замочную скважину, а значит, дома опять никого не было. В последнее время Германия часто куда-то пропадает, да и не видно что по работе, бумаги то не убавляются. Что-то тут не чисто, особенно, если вспомнить реакцию Штатов. — Ты чего так рано ушёл? — тихо заговорив, спросил Рейх, вопросительно глядя на сына. — У меня были... дела, — чуть замешкавшись ответил Германия. — Ага, конечно, — сказал нацист, чувствуя ложь в словах сына.Послышался тихий смешок. Америка конкретно угарал на беззвучном режиме. — Молчи. — холодно предупредил Германия уже обращаясь к бывшему опекуну.Нет, тут явно что-то не чисто. Очередной ребус. Но, разобраться всё таки стоит, мало ли, что скрывает Германия, да и явно, США в это тоже замешан. Очередная проблема. — Как придёт, сразу поговорим, — в слух выразился Рейх, уже закрывая входную дверь. Сняв обувь и верхнюю одежду, ариец прошёл в гостиную, а далее, последовал в свою комнату. Особо заняться было не чем, поэтому, Рейх попросту лёг на кровать, в очередной раз обдумывая всё. Он сам иногда удивлялся, сколько же он может думать? Думать обо всём, что когда-либо случалось, думать обо всём, что может случиться. Эти раздумья завели в очередное не самое лучшее воспоминание. Тихие шаги раздавались по коридору. Это точно были детские шаги. Мальчик лет двенадцати шёл по мрачному, но чуть освещённому коридору. Впереди была дверь, а из неё сочился слабый свет. Рейх дошёл до конца коридора и потянул дверь за ручку. Та со скрипом открылась и нацист вошёл в небольшое помещение. Серые стены, чёрный пол и потолок. Два шкафа с книгами, стеклянный стол рядом с ними и маленький диванчик. По середине комнаты был рабочий стол, на котором стоял подсвечник, от которого и излучался тусклый свет пламени. Рядом со столом стоял высокий мужчина в чёрном плаще. Стоял он спиной, но Рейх знал кто перед ним. — Отец, ты можешь бежать, пока не поздно. — Монотонно посоветовал Рейх, глядя на Германскую Империю. Тот медленно развернулся и с улыбкой на лице посмотрел на сына. — Так ты всё же решился? — спросил он, так же улыбаясь.— Давно. Я советую тебе бежать пока не поздно. — Так же холодно повторил будущий диктатор. — Нет, я останусь здесь и умру как достойный правитель, от рук собственного сына. — Добродушно улыбаясь, отвечал ГИ. — Откинь эту маску, в этом нет нужды, отец. Улыбка слезла с лица монарха и он презренным взглядом окинул Рейха. Теперь это был он настоящий, без этой ненужной отвратительной маски, что сияла на его лице минуту назад. — Надо было убить тебя вместе с Веймаром. — Прорычал он. — Как смеешь ты осквернять память брата! — зло воскликнул Рейх от упоминания Веймарской Республики, единственного, кто любил его в этом доме. Он был настолько зол на отца, что уже решил что будет делать. Рейх бросил на пол горящую свечу, что всё это время держал у себя за спиной. — Это месть тебе за всё! За всё, что ты натворил! Ты сгоришь в этом пламени заживо! — кричал ариец, пока красное пламя вместе с дымом распространялось по комнате. Оно пожирало всё на своём пути, образовав вокруг Империи огненное кольцо, выхода из которого не было. В комнате становилось жарче, и из-за огня, видимость также опускалась к нулю. — Я поступил правильно и ты это знаешь. — Молчи! Ты опозорил весь наш народ и смеешь говорить, что поступил правильно!? — кричал во весь голос Рейх. — Я стану более мудрым правителем чем ты! И я провозглашаю нашу страну Нацистская Германия, или же ТРЕТИЙ РЕЙХ! Рейх резко открыл глаза и принял сидячее положение. Левый глаз слегка дёргался. Вот тебе и воспоминания. Нацист прикрыл глаза и спустя секунду открыл их, услышав стук в дверь. Вставая с кровати, и мимолётно бросая взгляд на окно, в котором ничего не было видно из-за сумрака ночи, Рейх предположил, что сейчас где-то час-два ночи. Быстрым шагом он направился к двери и открыв её, увидел на пороге ФРГ. — Ну и где ты был? — спросил диктатор, пропуская сына в дом и закрывая за ним дверь. — В здании ООН. — Ответил младший немец, снимая кроссовки. — Может ты уже объяснишь мне, куда ты всё время ходишь и что было сегодня перед собранием? — уже идя в гостиную, спрашивал старшее воплощение. — Я потом всё расскажу... — замялся Германия — Пока ещё не время. И не спорь со мной, vater. Gute Nacht. *Спокойной ночи.* — Германия быстро удалился к себе в комнату. Немец вздохнул и, направился в свою комнату. ***С того самого дня прошло больше недели. Рейх с Союзом уже могли вновь считать друг друга друзьями. Они гуляли вместе, говорили часами друг с другом, сидели после собраний во дворе. Некоторые страны говорили Союзу завязать, ведь то что было тогда, могло повториться, но русский понимал, что Рейх изменился. Хотя нет, он сново стал собой, как думал Советы. Всё вроде наладилось, но, натянутость между ними определённо была. То Дитрих резко замолчит, то коммунист, то одному как-то не по себе, то другому. Тоже довольно странно. Но единственное, в чём убедился Советы за их недолгое время общения, это то, что он до сих пор... что он до сих пор любит этого нациста. Даже после предательства, после всего, русский всё равно его любит. Вот что значит — настоящая любовь. Савелий был уверен в своих чувствах, ему хотелось их открыть, но Союз понимал, ещё слишком рано. Но, скрывать эти чувства он долго не сможет и так их сколько лет скрывал. С каждым днём этот стук в груди становился всё сильнее и быстрее, а чувство влюблённости иногда выдавало за дурочка. А вот Рейх. Он догадывался о том, что чувствует, но ведь сам пообещал себе во время войны, никогда никого не любить. Хотя он сам был не уверен в том что чувствует по отношению к коммунисту, но учащённое дыхание, быстрое сердце биение, это приятное, но в тоже время омерзительное чувство тепла в районе груди, всё говорило лишь о любви. Немец убеждал себя, что это лишь симпатия, но, видимо не судьба. И вот сегодня старые друзья назначили встречу, ну, то есть, они пойдут гулять. И именно сегодня, Союз попытается намекнуть. Господи, что за ужас. ?Да, наверно я и в правду с ума сошёл.? — повторял коммунист про себя, сидя за столом и попивая горячий чай. Великобритания его конкретно так подсадил на него, даже раздражало, но мы не об этом. Встретиться они должны будут где-то через час, так что, времени ещё куча. Савелий допил напиток и подошёл к раковине, включил воду и стал мыть кружку, попутно размышляя. Сегодня он точно сделает это, точнее, расскажет о том, что чувствует, пусть это будет резко, не к месту, но он всё равно собирается это сделать, чего уж медлить? Чем больше он ждёт, тем дольше держит чувства в себе, тем больше накручивает и тем больше понимает, что он ничего не сделает и его любовь безответна, по мнению самого влюблённого. Это ведь трудно, держать чувства в себе, скрывать, прятать глубоко в душу. Так что, лучше рассказать и сделать всё быстро, что бы освободиться от этого тяжкого бремени. Хотя какие будут последствия, хорошие? или плохие? Но как бы то ни было, лучше признаться, ведь так? Коммунист встал с места и направился в спальню. Особо помещение ничем не отличалось, так что не будем зацикливаться на этом. Спустя десять минут, Союз переоделся в зелёный свитер и чёрные брюки, самая излюбленная одежда русского, а, точно, ещё шапка-ушанка. Вообще, мы так и не говорили о том, как де всё таки выглядят Советы. СССР мужчина довольно высокого роста и крепкого телосложения со светлой кожей, а на щеках русского были сильно разбросанные рыжие веснушки. Волосы у воплощения были красными, как (автор: у Дилюка:3) пламя, а глаза жёлтые, прямо как солнце, а точнее глаз. На правом глазу у Совы была чёрная повязка, оставшаяся со времён войны. Каждый раз глядя на эту часть лица, Союз невольно вспоминал то, что произошло в плену. Шёл третий день со дня пленения Советского Союза. Коммунист сидел прикованный к стулу и ждал того, что будут делать нацисты. Савелий был сильно ранен и от части, даже не слышал то, о чём говорят немецкие солдаты, которые кстати находились в одном помещении с Союзом. Тёмная комнатка, с каменными стенами. Единственный источник света, это лампа, что висела прямо над головой Союза. Коммунист хоть и понимал где находится, не мог понять где он. Звучит глупо, но так оно и было. В голове гудело, перед глазами всё плыло, а тело настолько ослабло, что не было и речи о том, как бы пошевельнуть руками и попытаться выбраться отсюда. Резко, как будто её собирались вынести с петлей, открылась дверь. Даже несколько солдат невольно вздрогнули от какого неожиданного появления фюрера. Третий Рейх прошёл в посещение и начал что-то говорить. Союз слышал обрывки фраз на немецком, но ум был затуманен настолько, что даже элементарное услышанное слово ?Ich? *Я* Савелий не смог перевести. Воспринимать информацию было очень сложно. Но единственное что понял Союз, то что здесь Рейх. Он узнал его по знакомому силуэту, что всегда преследовал его, что в реальности, что во снах. Нацист обратил внимание на русского и, сделав какой-то жест и что-то сказав, подошёл к коммунисту, а тем же временем подчинённые покинули помещение. — Guten Tag, mein Freund. *Добрый день, мой друг.* — улыбаясь произнёс Рейх, взяв стул и поставив его напротив Союза. Ариец сел на него и стал смотреть на врага. — Так уж и быть, упрощу тебе задачу. — На русском, медленно и по слогам произнёс Тройка, дабы ?собеседник? понимал его. — Я в очередной раз спрошу, где ваши танки? — Иди... к ч-чёртовой... матери... — послышался шлепок. Рейх дал пощёчину русскому и повторил: — Где ваши танки? — Я... ж-же... сказал... ид-ди к... чёрту... — говорить было тяжело, а вдвойне с опухшей щекой. Диктатор тяжело вздохнул. — Похоже, простреленного плеча тебе было мало. — Союз обратил внимание на эти слова и вспомнил, что его плечо было не в самом лучшем состоянии. Оно было насквозь прострелено пулей, день назад. Именно поэтому, коммунист чувствовал эту слабость и ему было больно шевелиться. Точно. Но сейчас он вновь перевёл взгляд на немца. — Тогда, мне придётся принять другие меры. — Нацист с улыбкой на лице вынул ножик. Он был маленький, но его лезвие так и сверкало под светом от лампы. Рейх встал со своего места и подойдя ближе, схватил русского за подбородок и потянул к себе. Коммунист прошипел, ведь это небрежное движение со стороны врага причинило острую боль в плече. — Последний раз спрашиваю. Где ваши танки? — ответа не было. — Ладно, как знаешь. — острый нож приблизился к лицу коммуниста и... в следующую секунду по всему лагерю пронёсся крик полный боли и страданий. Этот крик был настолько громким, что даже раненые солдаты, что находились от того место дальше всех, слышали его. Слышали это пробивающий до дрожжи, душераздирающий крик. Все были напуганы, хоть и не видели того, что происходило в камере. Но Рейх, он был настолько хладнокровен и бездушен, что даже не вздрогнул. Нож вонзился прямо в глаз и нацист медленно им покручивать, тем самым травмируя веки и глазное яблоко. Союз кричал от боли, что пронзила его по всему телу. Из глаза стала медленно капать кровь. Этот крик продолжался целую минуту, пока русский не охрип до потери голоса. Лёгкое движение руки немца и... глазное яблоко со стуком, словно мячик упало на пол, покатившись по нему. Чёрная кровь так и полыхнула из глазницы, а полностью сломленный Союз даже не мог перевести дыхания. Как же ему хотелось сейчас вырубиться чтобы не чувствовать этой боли, но он слишком вынослив к боли. Голова была запрокинута назад, а ножик, что лежал в руке с лязгом полетел на пол. Коммунист всё ещё находился в сознании и последнее что он видел перед тем как отключиться, чуть дрожащего Рейха, что покинул помещение через несколько секунд после падения ножа. Савелий отрубился... ***Союз уже шёл по дороге к назначенному месту встречи. Что за место? А вы вспомните? Советы смотрел прямо на дерево, дуб скорее всего. А что там такое может быть? Ну не знаю. Может, какой-нибудь покоритель Европы, диктатор и жалкий убийца сидел... На дереве и вправду сидел сам Третий Рейх собственной персоны. Именно туда и направлялся Савелий. Он не о чём не думал и даже не сожалел, он не сожалеет о том, что влюбился в того, кто причинил ему столько боли. Жизнь без сожалений значит? Русский вошёл в парк и направился в сторону той заброшенной части. Минут пять-десять, и вот, он тут. Республики огляделся. Никого не было видно. Ещё не пришёл? Да нет вроде, он де всегда приходит раньше чем нужно. Странно. — О, Союз! — послышалось где-то позади. Русский обернулся. Перед ним стоял улыбающийся американец. Эта безобидная улыбка, как же бесит. Коммунист сразу сделал холодное выражение лица. Коррупционер подошёл к товарищу, всё так же странно улыбаясь. — Ты чего тут делаешь? — спросил Советы. — Убега... ой, то есть, гуляю. — АМЕРИКА МАТЬ ТВОЮ! — послышался оглушительный крик, от которого Мурика вздрогнул и поправляя свои солнцезащитные очки, сказал: — Ты меня не видел! — и, Штаты попросту убежал. Союз стоял в ступоре, не понимая что только что произошло. По голосу это вроде был ЕС, но что происходит-то? А хотя, может это и вовсе не его дело. — Во имя нацизма, даже поспать не дают. — Вот это было явно неожиданно. Голос доносился сверху и Союз повернувшись к дереву, поднял взгляд наверх. Среди веток и зелёной кроны деревьев, сидел... я уже сама не верю, Рейх. Он что, в Тарзаны прописался, или что? Союз округлил глаз. — Ты что там делаешь? — спросил он, глядя на друга, что слезал с дерева. — Спал. — Коротко ответил Рейх, уже опуская ноги на землю. — Спал? — Да, спал! Что не понятного!? — ариец нахмурился. — Просто... почему там?.. — подняв одну бровь вверх, спросил Советы. — Потому что, пока я тебя ждал заснул. Так всё! — видя что сейчас последует очередной вопрос, сказал Рейх — На вопросы не отвечаю. — Ладно. — Ответил Сова, пожимая плечами. Далее, Рейх перевёл тему и оба воплощений пошли вперёд, разговаривая о чём-то.***День уже давно прошёл, и время уже давно завалило за девять часов. Прохладный ветерок качал деревья, изредка слышался звук рассекаемого автомобилями воздуха. Свежесть и такое чудесное ощущение. На улице уже зажгли фонари, а наши друзья до сих пор гуляли. Оба просто молчали. Знаете как говорят, — ?Человек с которым можно просто помолчать, самый хороший друг? и это можно сказать и про них. Темы для разговоров закончились, из попросту не осталось, но одна всё же засела в сердце русского. Они уже вышли из парка и шли по тротуару. Людей почти не было, а значит и косых взглядов на Рейха тоже. Только изредка кто-то кидал озлобленные взгляды. Машин было больше, но никто из водителей не обращал внимания на идущих по тротуару людей. Вот он, момент, когда можно сказать. Но почему так тяжело произнести то, что Союз думает. ?Это будет выглядеть нелепо? Может он подумает что я больной?? — думал Савелий, пока они шли по тротуару. Рейх смотрел лишь прямо, но было видно, что его и так чёрный взгляд был затуманен. Он прибывал где-то в своих мыслях. Ничего нового. — Слушай, Рейх... — нацист не слушал. — Рейх. — Чуть громче сказал коммунист, тем самым выведя национал-социалиста из мыслей. Дитрих вопросительно посмотрел на друга. — Мне надо тебе кое-что рассказать. — Я слушаю, — совершенно спокойно ответил ариец, но в душе он понимал, что за разговор им предстоит провести. — Ладно. — Союз смолк. Почему это так тяжело? Ладно, поехали. — Мы знакомы с тобой с самого детства, ты всегда мне был другом, даже когда начал войну, я верил что ты мне друг. Причины нападения я не узнаю, но даже после всего что ты натворил, я хочу верить что ты мой друг, что ты не придашь меня и не солжёшь. — пока коммунист говорил, чувство отвращения к самому себе стало кипеть внутри Тройки. Он внимательно слушал то, что говорит его друг и пытался не подавать никаких эмоций, но сможет ли он продержаться и не сорваться с цепи? — Я искренне хотел вернуть тебя к жизни и был рад, что это получилось. Даже если ты меня игнорировал и продолжал бы, я был бы рад тому, что могу видеть тебя. — Рейх остановился. Союз не заметил этого и продолжил говорить. — Я бы хотел всегда тебя видеть рядом, с самого детства хотел. Рейх... я тебя люблю. — Союз остановился и обернулся. Немец смотрел на него, стоя в пару метров от него, но даже это не помешало услышать последнии три слова. Они прозвучали словно удар. Это была та самая цепь, что сломалась в дребезги. Ариец не знал как реагировать, но эмоции и чувства что он копил и продолжает копить взяли верх. Нацист сорвался с места и побежал в обратную сторону. Он не видел куда бежал, не слышал ничего. Сердце билось словно бешеное, она так сильно давило в груди, что становилось тошно. — РЕЙХ! СТОЙ! ...