Пора возвращаться... домой? (1/1)

Фасад игрового клуба был ярко освещён лазурью люминесцентных ламп, а с крыши бесшумно щебетал дождь, разбиваясь об асфальт. Мирон стоял словно в тумане. От дикой головной боли слипались глаза, а ноги с трудом удерживали его в равновесии. Казалось, что под черепом маленький Джарахов со всей силы бил сковородой по лобным долям. Мирон сожрал уже три ёбаных Нурофена, но это помогало максимум минут на десять, а потом боль ударяла с новой силой. Их с Маркулом поддерживали Ваня и Локимин, уже бывалые посетители клуба. Рудбой без остановки тараторил ему на ухо, что это всё скоро пройдёт, и организм привыкнет, но Окси даже через пелену видел его стиснутые от жесточайшей изжоги зубы. После матча их с Ромой минут десять нехило так рвало. Маркул чувствовал себя не лучше остальных, и это лишь усугубляло в Мироне непонимание столь дикой тяги к игре. ?Неужели им охота ради получасовой беготни с оружием в руках потом корчиться от боли и блевать на каждом шагу?? Впрочем, Ваня в последнее время был и без того чересчур странным: то и дело менял музыкальные вкусы, стал очень нервным и агрессивным и очень много курил. Он и раньше был не особо воздержан о сигарет, но после того, как неделю назад соседи вызвали им пожарку, думая, что загорелся балкон, Мирон понял, что что-то здесь не так.Наконец, по проспекту прокатилось шуршание колёс, и две тускло-жёлтые такси остановились возле них. Друзья попрощались тепло, насколько это позволяла прохлада вечера, и вскоре Мирон распластался на заднем сидении.***Входная дверь открылась, щелчок, и Окси ослепил, подобно флешке, свет ламп. Он уже почувствовал, как к головной боли примешивается отголосок того гулкого всепоглощающего шума, но крепкая рука Рудбоя вовремя обвилась вокруг его шеи, удерживая на месте.Мирон сбросил, словно панцирь, куртку, снял кроссовки и пошёл в душ. Ледяные струи впивались в кожу, приятно щекоча фибры, но Мирон поначалу совершенно этого не чувствовал. Однако вскоре голова стала остывать, и тело заныло от стремительно нахлынувшей усталости. Мирон выскочил из душа и, наскоро оботрясь полотенцем, оделся и вскоре уже погрузился в глубину сна.Громадный город, порождение металла, стекла и камня, огромная глыба на лице планеты, неизбежно стремящейся в неизвестность в одной из сияющих галактик. Этот самый город сейчас мирно уснул, с ласковой бесшумностью шелестя кронами темнеющих деревьев, горя чужой любовью… или просто бесчисленными мириадами ночных огней. Что здесь? Антиутопия Оруэлла, восставшая из книги? Жуткая подноготная, населённая морлоками и нищими? Или это всё просто иллюзии больной фантазии, вызванные вечным недосыпом и перенапряжением? Кто знает.Пришло вермя, и луна, излив на город свой таинственный мерцающий свет, исчезла за горизонтом, а ей на смену пришло солнце, своим всепоглощающем сиянием ослепив и изгнав дрему, отбросив с мира полотно сна, как ткань со старого рояля. Стукнула лакированная крышка, и зазвучали в воздухе первые аккорды обычной, но забывшейся за день мелодии. По дорогам, жужжа, покатили автомобили, забивая тромбами торговые артерии пробудившегося города. С каждым часом становилось всё светлее, и когда в городе ремикса ?Городской тоски? пробило 10 часов, Мирон раскрыл глаза и широко потянулся, выпутываясь из тёплых объятий одеяла. В голове ещё было мутно, но в целом он чувствовал себя превосходно. Умывшись, он пришёл на кухню, где Ваня, сидя за столом, вяло ворошил вилкой яичницу. На его левой щеке белели осколки улыбки Чешира, которую он зачем-то малевал на себе перед каждым боем. Клочки были совершенно маленькие, но они цепко ухватились за внимание Мирона. Ему даже на мгновение показалось, что они источают какое-то едва уловимое свечение…—?Чего уставился? —?фыркнул, повернувшись к нему, Ваня,?— всё на плите стоит.Мерцание исчезло, а Мирон, в душе поблагодарив себя за то, что с утра отвлекается на всякую фигню, достал приборы и, положив себе свою часть яичницы, сел напротив своего… друга? товарища? сподвижника? Ведь в последнее время Рудбой перестал быть для него кем-либо большим, чем просто близкий человек. Он курил, и, словно сигарета в пепельнице, день ото дня тлела в нём тяга к рэпу. Хотя, может Мирон сам уже утратил понимание слова ?дружба?, а его осколки крошками чёрствого чёрного хлеба затерялись где-то в дебрях его жизни, исполненной хаоса, обрывков строк, криков, разговоров и спонтанной ебли с Рудбоем.Мирон сидел, глотая пересохшим горлом яичницу, и украдкой глядя на пятна на щеке Рудбоя, постепенно сливающиеся в одно большое. С другой стороны, он и сам не такой уж охуительно классный: сидит всё дома, строчит тексты, а потом неделями торчит на студии записывая фиты, вот Ваня от скуки и страдает. Ничего, через неделю они вместе поедут в тур, и там…—?Мир,?— протянул вдруг Рудбой, уткнув лицо в тарелку.—?Да? —?поднял глаза Мирон.—?Мир, короче, слушай… Я похоже не смогу поехать в тур…Мирон Фёдоров окончил Оксфорд и имел более чем охрененный словарный запас, но сейчас он не смог найти слов, чтобы описать ебень, творившуюся сейчас в его голове. Мозг, судя по всему, застолбивший ошибку 404, показывал лишь один образ. Вест-стрит где-то в гетто Лондона, а на ней?— ослепительно красивое здание… Которого просто не было. Все эти колонны, белоснежный фасад, резные окна были не более чем искусно повешенным полотном, которое однажды сорвал порыв ветра, превратив нарисованное чудо архитектуры в реальный пустырь.—?Вань, ты сейчас серьёзно? —?на всякий случай уточнил Мирон.—?Да,?— сдавленным голосом ответил Рудбой, примерно уже представляя, что сейчас будет.—?Вань, ты совсем уже поехал со своим Пабгом? Вот что я там без тебя буду делать?—?Ну, наверное, рэп читать,?— улыбнулся тот в ответ.—?Гений, блять! А я думал, мы на экскурсию собираемся.—?У нас просто турнир, я с командой договорился…—?А со своей командой ты случайно не договаривался?! —?вскричал Мирон, вскакивая с места,?— Мы же тур полгода назад планировали! Не, Ваня, я, конечно, понимаю, что PUBG, блять, намного важнее, чем какой-то там тур, но рамки тоже знать надо! Неудивительно, что даже Настя тебя бросила!Этого, определённо, говорить совсем не следовало. Зелёные глаза Рудбоя наполнились яростью, подстёгнутой, с одной стороны, болью воспоминаний, а с другой, неловкостью его положения.—?Мы расстались по другой причине, и если ты её не знаешь, то мог бы и не пиздеть об этом и уж тем более не примешивать её к работе.<br>Вырвав из себя эту фразу, Ваня стремительно поднялся, а уже через минуту за ним с убийственной плавностью закрылась входная дверь.Мирон сидел, как оглушённый кролик, со всех сил сжимая в ладони вилку. Воцарилась глубокая тишина, разделяемая словно на кадры кинематографической ленты тиканьем часов. Прошла минута, потом ещё одна, и Мирон начал приходить в себя. Аппетит пропал начисто, а потому он, наскоро вымыв тарелки, прошагал в комнату, где его уже ждал, любопытно тараща рифмованные строчки, компьютерный лист. Мирон включил негромкую музыку, с наслаждением погружаясь в шумную толпу идей, заполонившую перрон его мыслей. Он любил писать и делал это не ради славы или денег. Просто ему нравилось, что люди заслушивают до дыр его треки, обсуждают их в поисках скрытого смысла, плетут паутинки конспирологии, а потом идут на его концерты и создают атмосферу нереальной эйфории.Всё шло как по маслу, Мирон уже докручивал извилистый путь сюжетной мысли, как вдруг словно что-то щёлкнуло в голове, и строки, подобно новорождённым цыплятам, существующие пока лишь в инкубаторе мыслей Мирона, вмиг рассыпались как карточный домик. Перед глазами расплёскивалось пятно терпкой белой краски со щеки Рудбоя, жадно поглощая всё поле зрения. Окси мотнул головой. Пятно исчезло, но в следующую секунду голова содрогнулась от пульсирующей головной боли, в несколько мгновений охватившей, подобно жадному пламени, перрон и инкубатор. С трудом поднявшись, Мирон доплёлся до кровати и рухнул на белое одеяло за секунду до того, как свинцовые веки сомкнулись над глазами.Он очнулся и огляделся. В комнате всё стояло на своих местах, а за окном золотился полдень, изливая квадрат света на подушку Мирона. От головной боли не осталось и следа, и он уже хотел вновь приступить к начатому куплету, как раздался громкий стук в дверь.—?Что за дебилы? —?насупился Мирон, влетая в прихожую. —?Есть же звонок!Он заглянул в глазок, уже придумав добрую половину дисса на ?мало одарённых умом незваных гостей?, но тут же в ужасе отпрянул, едва не свалившись на пол, запутавшись в наставленной рядом обуви. По всей лестничной клетке растекалось светящееся пятно белоснежной краски. Дверь отворилась сама, и в дверном проёме, сощурив внимательный взгляд, показалась голова громадного орла. Мирон бросился в комнату, чувствуя, как по телу ползёт целая ёбаная орда мурашек, а спина холодеет от пожирающего взора гигантской птицы. Окси, словно Цезарь, вооружился первой попавшейся под руку канцелярией и забился в дальний угол, с головой укрывшись одеялом, но больная когтистая лапа стащила его, а затем легла на грудь Мирона, не давая ему сбежать.—?Что ты такое? —?спросил полумёртвый от ужаса рэпер, параллельно перебирая всех чудищ Лавкрафта.—?Я твой монстр,?— произнёс орёл, величественно качнув головой так, что сбил со стены картину,?— скоро ты станешь одним из PUBG'еров.—?Пабгеров? —?прохрипел Окси, задыхаясь под лапой, кажущейся золотой в свете солнца и как минимум свинцовой по тяжести.—?Ты убил одного из нас, и теперь тебе суждено занять его место,?— птица сделала ещё один шаг, а затем острым клювом начала разрывать грудь Мирона. Тот схватился руками за его белую морду, но орёл был намного сильнее и начал буквально входить в его тело. Мирон закричал от пронзительной боли, парализовавшей все его мышцы. Руки всё глубже погружались в вытекающую алыми струями из груди кровь. В глазах потемнело так, что даже день за окном показался предполуночными сумерками. Когда от орла снаружи остался лишь усыпанный перьями хвост, Окси совершенно обессилел от боли и, перестав извиваться, откинулся на побуревшую мокрую подушку и закрыл глаза.Чавкающая тяжёлая масса сна вышвырнула его в светлую лазурь реальности. После кошмара Мирон ощущал себя здесь словно в раю. Стояла приятная тишина, рядом неслышно плескалось море, а руки мяли хрустящий песок… Стоп! Откуда в квартире море и песок? Мирон вскочил с кровати, и его глаза встретили залитую его собственной кровью постель, а в изголовье лежали осколки разбитой картины. ?Мда, так себе курортик!??— подумал Окси, параллельно с этим осознавая, над чем он сейчас смеётся. Боль исчезла, и он свято верил, что на этот раз навсегда.Компьютер заверещал, оповещая о входящем в Скайпе. Мирон подошёл к столу, и на экране появилось лицо Рудбоя.—?Мирон, ты чё там орёшь? Соседи уже полчаса мой телефон штурмуют. То, что я не еду в тур, ещё не повод так сильно радоваться…Пока Ваня тараторил, взывая Мирона к спокойствию, тот взял ноут в руки и поднёс к окровавленной постели. Возгласы прекратились, а лицо Вани вдруг приняло понимающее выражение лица.—?Через двадцать минут приеду, жди! И да, добро пожаловать в ряды PUBG'еров!Затем лицо исчезло, и экран поблек. Мирон поставил ноут и пошёл в ванную. Посмотрев в зеркало, он увидел на груди два сплетящихся тонких шрама, очень похожих на орла, но уже не мог чему-либо удивляться. Итак, нахуй тур, теперь мы играем в PUBG!