Пролог. История Диего (1/1)

Огонь уже почти сожрал дом № 12 по Линкольн-авеню, а пожарных все не было. Рассохшееся дерево хорошо горело, настолько, что пламя быстро поднялось к самому небу и почти скрыло покосившийся фасад, напоминающий сгорбленного мертвеца. Мертвец горел молча, не корчась, только тихо потрескивая и искря. Он не мог стонать и звать на помощь, да и вряд ли хотел. В Сноувилле, этой маленькой вонючей дыре, вообще редко бывало шумно; даже самые экстраординарные вещи тут происходили в сонной тишине. Сонные убийства, сонные ограбления, сонные изнасилования — и поджоги, разумеется. Так что вряд ли кто-то проявил достаточную бдительность и уже позвонил пожарным. Вряд ли кто-то понял, что оранжевое небо на южной окраине города — не слишком яркий и живописный закат, а отголосок чьей-то катастрофы. Вряд ли кто-то встревожился, тем более испугался.И даже если вдруг, то бояться все равно лучше молча. Особенно в Сноувилле.Диего стоял в стороне и наблюдал за пылающим мертвецом, заслоняя иногда лицо от едкого дыма. Глаза щипало, но он упрямо и удовлетворенно смотрел, как огонь облизывает старую дверь, как рисует безумный рыжий прямоугольник ада, как отрезает путь тем, кто остался в тесном коридоре и темных комнатах. Рыжее сияние обжигало даже издалека, кусало жаром лицо и руки, грозно ревело. Голодный зверь. Насмешливый монстр. Тигр. Да, здесь, в маленьком городке на краю Нью-Джерси, тоже водятся тигры. С волосами, рыжими как то же пламя, и глазами, серыми как сталь. Тигры, зовущие на помощь огонь.В доме давно никто не жил: он был заброшен ещё лет двадцать назад, с тех пор как тут замели и ликвидировали какую-то сатанистскую секту. Заколоченные ставни, клочья паутины в каждом углу, прогнивший пол, стены, способные в любой момент обрушиться на голову… вот и весь особняк мечты, кому он мог быть нужен? Разве что крысам и бродягам, но и те и другие давно обходили его стороной.Огонь плясал и щерился. Тигр разинул пасть и оскалил клыки; Диего оскалился тоже. Прислушался. Отлично. Из нутра дома звуков движения уже не доносилось.Бежать было некуда. Дышать ― нечем.Сото и остальные собирались в этой развалюхе каждый вечер. Когда всё только начиналось, — чтобы выпить или дунуть. Потом — чтобы спрятать то, что украли, ограбив очередной магазин или взяв в оборот позднего прохожего. Наконец — когда крыши им сорвало окончательно, — чтобы запихнуть под прогнившие доски труп девчонки, которой не повезло, или старика, который много видел. Один раз дом был тюрьмой для похищенного младенца, та еще история. Ребенок вернулся домой, но не все пальцы у него были на месте. Впрочем, это же только слухи…Сото нравилась жесть, к жести все и катилось. Он всегда был психом, этот вожак. Просто так поначалу не казалось. Просто это напоминало спящий до поры до времени вулкан.Да, не самая благополучная семья. Да, жизнь с вечно пьяными и дерущимися предками. Да, школьный психолог отмечал повышенный уровень агрессии Сото и советовал терапию и препараты, за что получал не самые милые благодарности, — и ничего не менялось. Насрать. Школьный психолог пытался вправить мозги всем, это его работа: кому повысить внимательность, кому успеваемость, кому мотивацию — а кого призвать к порядку, чтобы на плечи директора валилось меньше дерьма. ?Пошел он на хуй, мудак, я классный?, — говорил Сото, выходя из кабинета и пожимая плечами, и все закатывались. Диего тоже. Самому ему школьный психолог, чье имя в итоге даже не запомнилось, казался милым парнем. Но в те далекие тринадцать хотелось быть как все.Даже смешно, насколько легко обычно привязываешься к плохим друзьям и насколько сложно поладить с хорошими. Но ведь правда, Сото и компания выглядели вполне нормальными парнями. Нет, даже не нормальными, а потрясающими, — просто друзья мечты, крутые, дерзкие, нескучные. Они жили неподалеку, учились в том же классе и однажды позвали сами: ?Не хочешь зависать с нами, Рейчелдс? У нас есть дом на дереве?. Трудно сказать, что заставило их заинтересоваться рыжим одноклассником, никогда не решавшимся подойти. Возможно, эффектная драка, в которой Ди за несколько дней до этого уделал старшака. Нехер отжимать карманные. Нехер делать это с малышами. Семейные черты дали о себе знать, они часто делали это в неподходящий ― или наоборот, слишком подходящий ― момент.Дом на дереве вскоре упал, но неважно; в городе была еще жуткая река в стиле Стивена Кинга, и куча дорог, по которым можно колесить, и магазин на углу, где могли продать алкоголь, и уйма других возможностей интересно провести время. С возрастом возможности только расширились. Ди стало совсем некогда защищать мелких. Но он не так чтобы сожалел, ведь у него впервые с раннего детства появились друзья, принимавшие его таким, какой он есть, и за каждый поступок одобрительно хлопавшие по плечу. ?Мужик, ― повторяли они. ― Мужик.?Год за годом они вместе шатались по вечеринкам. Прогуливали скучные уроки и делали забойные проекты для нескучных. Сколотили рок-группу, которая вскоре сдохла, но главное сам факт. Иногда тусовались в этой развалюхе: таскали сюда порножурналы старших братьев, хлебали первое дешёвое пиво, пугали симпатичных подружек историями о сектантах-призраках. Все делали вместе, с размахом и придурью. Обычная компания неуправляемых подростков, каких полно в каждой школе. Еще безобидная. Сото даже начал играть в команде по регби и метил в капитаны — он был здоровый, с быстрой реакцией и любил кого-нибудь мутузить. Тогда даже это вызывало подсознательное желание тянуться и подражать: его наглый оскал, огромные кулаки, фирменный удар головой. Повышенная агрессия, которую он наконец научился вымещать в спорте. Ну да, ну да.Сото мутузил противников не ради кубков, а ради крови и азарта. Он не вымещал агрессию, а преумножал ее. И у него были огромные клыки, и реально, и фигурально.Это должно было насторожить, но нет.Диего показалось, что кто-то пытается проломить изнутри доску, закрывавшую окно. Приколочена она была надёжно, и всё, что этому кому-то удалось, — высунуть на улицу запястье. Крик ?На помощь!? — сиплый, жалкий, мало похожий на обычное рычание, — не разнесся далеко, котенок и тот пищал бы громче. Диего усмехнулся и отошёл чуть назад. Кричи. Не придут.Твои жертвы ведь тоже, наверное, кричали, пока могли. Хрипели. Ползли.Всё поменялось к выпускному классу, очень резко. Возможно, сам переход туда был чем-то вроде инициации, и клыки зачесались слишком сильно, до невыносимого. В День Свежего Мяса Сото — кому же еще? — пришло в голову поразвлечься, ?слегка попугать новеньких?, так он это назвал. Он ко всему задуманному трэшу добавлял какое-нибудь ?слегка?, ?немного?, ?самую малость? — и призывно улыбался во весь рот. Диего согласился поучаствовать в этом, думая о безобидных словесных подколах, о розыгрышах с подушками-пердушками и простых проверках на вшивость. Он не знал, что сегодня ?слегка попугать? значит швырнуть тех, кто чем-то не нравится, в мусорный бак. Окунуть головой в унитаз. Или унизить более тошнотворными способами из тех, о которых не пишут в школьных колонках, посвященных травле. Очевидные вещи, о которых стараются не говорить школьному психологу, чтобы он не вызвал полицию. Это же Сноувилл. Тут правильнее молчать.Молчать, когда летишь головой в столовские помои.Молчать, когда чужой член упирается тебе в ягодицы.— Это же шутка, Диего. Что с тобой? Разве мы не… хищники? Мы старшаки, эта школа теперь под нами! Вся! Наша сучка! Диего едва запомнил парня, за которого вступился, — фрик-гот со слишком длинными волосами, голубыми глазами и тонкими девчачьими пальцами. Драться не умел, но пытался, поэтому и допрыгался, не отделавшись головомойкой в толчке. Фред? Питер? Черт его знает, нет, имя вылетело из головы напрочь, да и плевать. Зато Диего хорошо запомнил собственное ?Парни, стоп, нахер?!? и запомнил, как Зак, еще один славный приятель, подсасывающий Сото, обошёл его со спины и ударил, заставив осесть на колени. ?Хочешь на его место? Извини, не вышел рожей. Точно не с нами? Ну как знаешь?. Ди знал, что всегда слегка бесил Зака — дерганого, тощего, вертлявого и закомплексованного из-за кривых зубов и вони изо рта. Вот и подвернулся повод вышвырнуть из компании того, у кого всех этих недостатков не было. То, что Сото поддержал это, даже не удивило: в последние недели они с Ди и сами часто сталкивались лбами из-за какой-то ерунды.Парни били его ногами все вместе — но в том самом смысле так и не тронули. А он не смог защититься, просто не успел, ведь это были они. Вчерашние прыщавые приятели в цветных футболках. Вчерашняя рок-группа ?Саблезубые тигры?. Когда Диего сумел наконец подняться и выплюнул два сколотых зуба, ?Саберы? — именно так они когда-то, еще в дни дома на дереве, назвали свою банду — уже ушли, и Фред… Питер?.. тоже слинял. Ну и славно, что получилось хотя бы у него.Лед дружбы, по которому Диего ходил, оказался слишком тонким. И наконец треснул.Ветер разносил раскалённый пепел. От дыма щипало глаза так, что они слезились. Диего упрямо не уходил, прячась в тени. Он хотел убедиться, что всё действительно закончилось.Наконец-то.Отец служил в полиции. Стальные нервы, бульдожья хватка, сверкающий значок и вечные мешки под глазами, тоже бульдожьи. Когда в тот самый день избитый Диего вернулся домой, отец не предпринял ничего выдающегося — только долго и устало его разглядывал, а потом спросил: ?Доигрался??. Директор ему уже позвонил. Кто виноват, было ясно, но ?Комиссар Рейчелдс, вы сами знаете, эти неблагополучные дети... мы обязательно проведем с ними воспитательную работу?.Ни слова больше отец не сказал, не взял винтовку и не пошел наказывать обидчиков — ну конечно, так бывает только в кино. Молча помог обработать синяки и ссадины, молча повёз Ди в стоматологическую клинику, а потом молча предложил сигарету. Никакой жалости: знал, что не оценят. Никаких вопросов: знал, что не ответят. Никаких советов, кроме ?В следующий раз выбирай стаю правильнее, Ди?. А ведь он был вправе злорадствовать, морализаторствовать и нудеть целый век. Именно от него Диего не раз слышал, что ?Саберы?, особенно Сото, — не лучшая компания. Слышал, но на этом никогда не настаивали: ?Хочешь побыть крутым — побудь, но надеюсь, однажды ты предпочтешь быть нормальным?. Отец считал, что учиться нужно исключительно на собственных ошибках. И это долго-долго казалось крутой родительской позицией, максимально удобной и ненапряжной, чтобы творить хрень и отрываться на полную катушку.А потом заставило много думать, медленно выкуривая ту самую сигарету.Больше с того дня Ди не приближался к Сото, Заку и Оскару, а вскоре они и сами перестали появляться в школе. Никакого больше буллинга, никакого регби, никаких идиотских шуток в столовке и сортире. Отец Зака вышел из тюрьмы, родители Сото поперли его из дома, а Оскар свалил из своей многодетной семейки сам, мечтая богато зажить на какие-нибудь преступные деньги. Теперь у парней были вообще другие развлечения. Их сучкой стал уже весь Сноувилл.Отец раз за разом ловил их то на кражах, то на разбое, но раз за разом вынужден был отпускать — показаний либо не было, либо зассавшие свидетели со временем отказывались от них. С доказательствами тоже не срасталось, ?Саберы? были удивительно осторожны в своих криминальных делах. Они не попались, даже когда взорвали заправку вместе с хозяином, отказавшимся обслуживать их в кредит. И с тем похищением ребенка. И с тремя угонами тачек. Ничего просто не доказали. Как ни пытались.Такой был город, наверное. Все предпочитали молчать.Диего наконец различил лакированные бока приближающейся пожарной машины. Пора было уходить. Рука Оскара — её он узнал по шраму на запястье — по-прежнему скребла доску на окне скрюченными пальцами. К запаху горелого дерева примешивался запах горелого мяса. Раз Оскар здесь, через задний двор никто не выбрался. Отлично.Отец почти не читал книг, смотрел по вечерам глупые ситкомы, но — и это запомнилось лучше ситкомов — всегда учил Диего быть честным, потому что ?нечестных и так до черта?. Защищать слабых, не врать себе и не искать простых путей. Быть хищником в ином смысле, не так, как понимали это Сото и компания. Комиссар Рейчелдс. Мистер справедливость, бесстрашный и не знающий упрека шериф Сноувилла. Оплывший, обрюзгший, неумолимо стареющий, но по-прежнему способный согнуть в дугу и металлический прут, и зарвавшегося ублюдка. Но увы, не трех ублюдков разом.Сото и остальные бросили тело прямо на ступени полицейского управления — его нашёл рано утром какой-то спешащий на дежурство лейтенант. На лбу отца была вырезана ?S?, стилизованная под когтистую лапу, — символ ?Саберов?, сталый лейбл покойной рок-группы. Пятнадцать ножевых. Множественные побои. В теле отца не осталось почти ни одной целой кости и совсем ни одного целого органа, труп превратили просто в мешок с фаршем. Этой фразы Диего не должен был слышать, но у судмедэксперта был слишком зычный голос. Просто. Мешок. С фаршем. Фраза снилась почти каждую ночь, звучала в ушах днем и лишала аппетита. Несколько недель после убийства Диего не ел мяса. А рубленое больше не брал в рот вообще. Оно неизменно отдавало чем-то, что в воображении Диего было человечиной.В день похорон Диего встретился на улице с Сото и его компанией. ?Саберы? усмехнулись почти синхронно — стая, уже неразделимая. Инспектор Джонсон, молодой сослуживец отца, крепко сжал плечо Ди. Немое ?Спокойно?.— Доброго дня, офицер, — промурлыкал Сото. — Как настроение?— Я найду способ испортить ваше, — процедил сквозь зубы Джонсон, ускоряя шаг.— Удачи, — хихикнул Оскар.Диего подумал о том, что Джонсон с его тонким лицом и узкими плечами похож на… Фреда? Питера?.. того гота из школы. Надеяться, что за отца отомстят, было нечего. Город слишком часто молчит. Словно сбившееся в кучу тупое стадо овец.Впрочем, Ди вообще не привык надеяться на кого-то, кроме себя.Дом догорал, стука и криков не было слышно. Последние праздничо-рыжие искры летели к облакам и таяли, как растопленные леденцы. Пожарные лениво заливали дымящийся черный остов пеной. Один из них пробормотал:— Рано или поздно эта халупа должна была сгореть. Так и знал.— А может, кто-то поджёг? — ответил другой. ― Тут вечно шлялись дети…— Да и чёрт с ней. Надеюсь, внутри никого не было.— Копы выяснят, уже едут, — произнося это, второй пожарный приблизился к дому, но тут же, выронив шланг, шарахнулся назад: — Срань господня, ты посмотри!Из-за обугленной доски высовывалась обгоревшая до костей рука.