Глава 21. По дороге в Бат (1/1)

И вновь дорога, старинная, римская. Как прорехи на изношенной, но дорого?й хозяину одежде, тут и там среди ее вымощенного камнем полотна попадаются щербины: где одного булыжника не хватает, а где и сразу десятка. Ехали бы в бричке?— пришлось бы внимательно следить за мостовой: не дай бог влетишь в такую выбоину колесом! Но Танька, Орли и их нынешние спутники идут в Бат пешком: лошадей в Уэстбери попросту не нашлось. Зато вся их поклажа едет во вьюках на двух осликах: сэру Талорку удалось договориться с их владельцем, местным англом, о перевозке вещей до Бата. Танька и этому рада: все-таки идти налегке куда как приятнее, чем тащить на себе мешки и корзины! Да по правде говоря, и не унесла бы она всех своих вещей: чересчур уж много их оказалось. А оставлять в Уэстбери лекарственные зелья или гербарные папки… Ну уж нет!Орли, непривычно хмурая и молчаливая, быстро шагает босиком по узкой тропинке, тянущейся рядом с дорогой. На пути ей то и дело попадаются лужи?— и она решительно преодолевает их, где обходя, где перепрыгивая, а где попросту переходя вброд. Зеленое платье ирландки, то самое, что было на ней в Кер-Леоне, снизу давно потемнело от впитавшейся воды, а выше до самых колен покрылось серо-бурыми пятнами засохшей грязи. Заметно приотставшая от подруги Танька предусмотрительно старается держаться сухой мостовой, цокает по ней деревянными подошвами башмачков, кажется, изрядно удивляя этим звуком почти бесшумно двигающегося рядом с ней сэра Талорка. Остальные пикты идут чуть в стороне от своего вождя, подгоняют пленного грека, бредущего впереди них со связанными руками. Среди них, конечно же, и Морлео, из троих он сейчас ближе всех к Таньке. А та изо всех сил прячет от него глаза, боясь поймать ответный взгляд,?— и все равно в конце концов не выдерживает, на миг оборачивается. Вид у юного пикта оказывается совсем подавленный и несчастный?— и немудрено! А Таньке и самой сейчас плохо?— может быть, даже еще хуже, чем ее невезучему ухажеру. Мало того, что оттолкнула его против собственной воли, так еще и, в довершение всего, вообще не поблагодарила за свое спасение! А еще она?— позор-то какой! —?совсем позабыла про Санни?— и это в каких-то двадцати километрах от Бата, где та томится в неволе! И за эту свою забывчивость Танька мысленно ругает себя, как только может. А еще?— благодарит Орли. За то, что выслушала. За то, что поняла ее, не обрушила на нее праведный гнев за грешные мысли, не отвернулась. За то, что твердо поддержала Танькино решение прекратить с Морлео всякое общение. Благодарит?— и боится взглянуть подруге в глаза, до того неловким вышел у них тот разговор. Кажется, сида впервые за свою жизнь радуется обычно такой неудобной особенности своего зрения: видеть только в одном направлении, не замечая ничего вокруг. Вот и сейчас так: посмотришь вперед?— на горизонте виднеется пологий зеленый холм, посмотришь вверх?— по небу бегут сплошные низкие серые облака, посмотришь под ноги?— там мелькают бесконечные буро-черные булыжники?— и словно бы больше ничего и никого на свете и нет. А по сторонам?— ни к чему и смотреть!Увы, кроме зрения, есть еще и слух, да еще и по-сидовски острый. Хоть и спрятаны длинные Танькины уши под волосами, хоть и старается она ими не шевелить, опустив вниз, так, чтобы слушать только собственные шаги, все равно звуки прилетают в них со всех сторон. Вот и слышит Танька поневоле, как тяжко вздыхает печальный Морлео, как бранится по-гречески себе под нос пленник в черной рясе, как погонщик, молодой англ из Уэстбери, понукает осликов на своем странном языке, как Орли шепотом ругает себя за то, что ?бедная Этнин? по ее глупости нарушила гейс и уже накликала на себя неприятности…Несколько раз их маленький караван обгоняют конные рыцари. Сначала позади становится слышен глухой стук копыт, без привычного Таньке по Глентуи звона подков: так до сих пор и не приучились англы ковать лошадей. Стук становится всё громче, всё ближе?— а потом вдруг впереди появляется быстро удаляющийся всадник. Странно: все обогнавшие их рыцари в полном боевом снаряжении, словно бы едут не по мирной Мерсии, а по враждебной, воюющей с ними стране. Похоже, вид их удивляет не только Таньку: вот и пикты оживились, принялись что-то бурно обсуждать. Правда, Морлео, кажется, по-прежнему молчит… Ох, как же всё неладно получилось-то!Вновь сзади раздается звук копыт?— на этот раз слух подсказывает сиде, что к ним приближается никак не меньше десятка всадников. И всадники эти не спешат пронестись мимо, а останавливаются чуть впереди Таньки и сэра Талорка. Тут же один из них поднимает руку, оборачивается. Потом громким голосом произносит непонятную фразу?— Танька легко узнаёт саксонский язык, но что с того толку, если ты не знаешь на нем ни слова? Как ни странно, но тут же откликается сэр Талорк, что-то отвечает на том же самом наречии. И почти одновременно принимается жалобно голосить пленный грек?— куда только подевалась вся его солидность?Кажется, стенания пленника оказываются не напрасны: всадник, высокий бородатый мужчина в тускло отсвечивающей серым металлом кольчуге, с непокрытой головой, с заброшенным за спину круглым синим щитом, крестообразно перечеркнутым двумя желтыми мерсийскими полосами, степенно разворачивает коня, неторопливо подъезжает к пиктским рыцарям, спешивается, о чем-то их спрашивает. Тут любопытство все-таки берет над Танькой верх, она не выдерживает и вновь оборачивается. Увы, разговор так и идет по-саксонски?— как же Танька сейчас досадует, что не записалась в свое время в Университете на вольный курс мерсийского наречия!Теперь мерсийцу что-то объясняет рыжий, похожий на ирландца, пикт?— сэр Фиб мекк Геде. И ни одного знакомого слова?— или они просто теряются среди саксонской речи? Но ведь все равно же можно кое-что понять и из разговора на непонятном языке?— по жестам, по выражению лиц, по тем восклицаниям, которые одинаковы у всех народов! Вот сейчас бородач-мерсиец явно чему-то удивляется: с каждым услышанным словом лицо его вытягивается всё сильнее и сильнее, а брови поднимаются всё выше и выше. Потом мерсиец задумчиво кивает головой, слегка кланяется сэру Фибу, поворачивается к своему коню… И тут связанный грек вновь принимается кричать?— но уже не жалобно, а грозно-обличительно. Танькин слух выхватывает из мешанины саксонских, камбрийских и греческих слов знакомые: ?демоница?, ?антихрист? и?— почему-то?— ?королева?. На каком-то слове?— непонятном, саксонском?— мерсиец, уже готовый было вскочить в седло, вдруг резко поворачивается, переводит тяжелый, угрюмый взгляд на Таньку и долго, пристально смотрит на нее, отчего сида вся холодеет и вновь ощущает позабытую было противную, тягучую боль в губе. А мерсиец, высоченный, косматый, с безобразным шрамом, пересекающим лицо, быстрыми шагами подходит к Таньке и, не спуская с нее мрачного взгляда, останавливается. Сида вдруг отчетливо представляет себе, как, должно быть, она сейчас выглядит в его глазах: иссиня-белое лицо, расползшийся по нижней губе и чуть ли не по всей правой половине подбородка большой черно-фиолетовый синяк, громадные, как у совы, глаза, подозрительно встопорщенные, явно что-то под собой скрывающие, волосы?— там, где у нормальных девушек находятся маленькие аккуратные ушки…А мерсиец вдруг, невозможно коверкая камбрийские слова, твердым повелительным тоном произносит:—?Леди, я прошу прощения… Точно ли вы принадлежите к человеческому роду?Звон меча чуть в стороне, слева?— и следом шум борьбы. Танька невольно переводит туда взгляд?— и видит, как Морлео, схваченный с обеих сторон своими содружинниками, Фибом и Кинге, тщетно пытается высвободиться из их рук. Сида даже не успевает толком понять, что происходит, как вмешивается стоящий рядом с ней сэр Талорк.—?Великолепная,?— тихо, почти шепотом, произносит он по-ирландски,?— я полагаю, сейчас вам лучше всего было бы представиться сэру Лудеке, витану королевства Мерсия,?— и сэр Талорк едва заметно, одним только взглядом, указывает на мерсийца. —?Я охотно засвидетельствую правдивость ваших слов: мне довелось однажды присутствовать при переговорах своего отца с вашей почтенной матерью, Святой и Вечной базилиссой Немайн. Тогда же я видел и вас, хотя вы вряд ли меня помните: вы ведь были совсем малы…Но Танька, конечно же, решительно мотает головой в ответ.—?Мне нельзя никак, сэр Талорк мекк Бруде! У меня в Бате есть одно очень важное дело… которое я непременно должна сделать сама, не как дочь правительницы Глентуи и Хранительницы Британии…Сэр Талорк задумчиво смотрит на сиду, чуть улыбается, кивает головой.—?Да я ведь всё знаю, великолепная: ваша служанка-гаэлка рассказала мне о цели вашего путешествия. Такая верность подруге заслуживает уважения. И тем не менее…—?Служанка?.. —?Танька растерянно смотрит на сэра Талорка. —?Но у меня нет никакой служанки! —?и, вдруг догадавшись, о ком идет речь, горячо восклицает:?— Если вы об Орли, то она мне подруга, а не прислуга! А то, что вы мне предлагаете,?— это невозможно! Я пришла в Мерсию сама по себе, по зову своего сердца, а не послана сюда Республикой. И дело, по которому я направляюсь в Бат,?— это дело только мое и моих друзей, но не моей страны и не леди Хранительницы,?— и тут же густо лиловеет.А мерсиец, по-прежнему хмурый и напряженный, так и стоит в ожидании ответа.—?Великолепная, тут вот в чем дело,?— тихо продолжает сэр Талорк. —?Этот грек заявил, что вы… Я не могу этого повторить, но…—?Что я холмовая нечисть? —?решительно продолжает сида.—?Не совсем, но близко по смыслу,?— неохотно кивает сэр Талорк. —?А здешние жители, хоть большинство из них и христиане, боятся духов нижнего мира.Танька задумывается, чуть прикусывает, забывшись, раненую губу?— и едва не вскрикивает от неожиданно сильной боли.—?Может быть, тогда я просто свой крестик ему покажу?И, не дожидаясь ответа сэра Талорка, тут же тянет наружу цепочку из-за ворота.—?Вот, смотрите! —?Танька поворачивается к мерсийцу, протягивает к нему руку, в которой поблескивает серебряный нательный крестик. —?Видите, я христианка!Однако тот отшатывается от крестика, словно бы ему показали ядовитую змею, а на лице его мелькает выражение брезгливости, тут же сменяющееся презрительным высокомерием. И, отвернувшись от Таньки, сэр Лудека взлетает в седло, тут же пришпоривает коня и уносится прочь, а с ним вместе?— остальные рыцари-мерсийцы.Сэр Талорк смотрит то на удаляющихся всадников, то на ошеломленную, испуганную сиду. Смотрит?— и вдруг чуточку, едва заметно улыбается. А Танька, увидев эту улыбку, облегченно вздыхает.—?Сэр Талорк, вот видите: всё обошлось… Только вот почему он так испугался? —?сида на всякий случай дотрагивается до правого уха, потом до левого?— но нет, оба надежно прикрыты волосами.—?Думаю, он не испугался,?— сэр Талорк, все еще улыбаясь, качает головой. —?Просто очень уж торопился?— понять бы, куда… Убедился, что вы все-таки не из нижнего мира?— и поспешил по своим делам.—?Но он же на крестик на мой так посмотрел, будто бы что-то очень нехорошее увидел,?— по-прежнему недоумевает Танька.И сэр Талорк вдруг как-то сразу мрачнеет, задумывается.—?Хм… А ведь вы правы, великолепная! Почтенный Лудека прежде, когда служил своему королю в Тамуэрте, был известен как храбрейший воин и ревностнейший христианин. Он ведь и послан в эти края в помощь шерифу Кудде был не просто так…—?Кудде?! —?восклицает Танька, чувствуя, как сердце ее начинает бешено колотиться. —?Сэр Талорк, вы его знаете?Сэр Талорк пожимает плечами, морщится:—?Дался он вам, леди! —?и даже чуть отворачивается от Таньки, всем своим видом показывая, что не желает продолжать этот разговор.—?Я очень вас прошу: расскажите о нем! —?сида умоляюще смотрит на сэра Талорка своими огромными глазищами. —?Поверьте, я не просто так спрашиваю, это очень важно! Главное: скажите мне, где в Бате искать его дом! Ну, пожалуйста!И видит, как на лице того рисуется недоумение, даже удивление. Некоторое время сэр Талорк молчит, напряженно теребя бородку. А потом вдруг тихо, но решительно спрашивает Таньку:—?Великолепная, я правильно понял, что попавшая в беду юная дама, о которой мне рассказала ваша подруга,?— это одна из его дочерей?Сердце у Таньки стучит сейчас всё с той же отчаянной силой?— того и гляди, выпрыгнет из груди! —?а щеки полыхают лиловым огнем. Как же хочется закричать: ?Да! Да! Помогите мне спасти ее!??— но ведь это будет так неприлично, так глупо… И она лишь едва заметно кивает в ответ.А сэр Талорк между тем продолжает, пристально глядя сиде в лицо:—?А вы, значит, хотите ее вызволить? И как вы себе это представляете?—?Ну, мы… то есть я… Я думала, что… —?растерявшись, Танька опускает голову, замедляет шаг. Сэр Талорк тоже сбавляет скорость, сначала смотрит вслед удаляющейся Орли, потом оборачивается и задумчиво наблюдает за тем, как его спутники-пикты подгоняют бредущего по мостовой связанного грека, как тот морщится, наступая босыми ногами на булыжники.Вновь далеко позади раздаются звяканье и стук копыт. Танька оборачивается, вглядывается в дальние холмы, туда, где среди них виднеется прямая, как натянутая струна, лента дороги. Нет, не показалось: и правда, со стороны Уэстбери движется еще одна группа всадников. Проходит совсем немного времени?— и Танькины глаза уже различают частокол копий над их головами, развевающийся под одним из наконечников желто-синий вымпел и даже нарисованную на нем белую виверну. А сэр Талорк?— тот долго сосредоточенно щурится, потом тихо, почти беззвучно,?— но все равно различимо для Танькиных ушей?— шепчет что-то на своем языке. И все-таки сиде чудится, что она расслышала среди чужих, совсем непонятных слов одно-единственное знакомое, ?Пеада?.Между тем отряд приближается. Топот, звон, лязг железа становятся все громче, заглушают собой шаги Танькиных спутников. Вновь оживляется пленный грек?— но, получив затрещину от Морлео, покорно опускает голову. Впрочем, на этот раз никто из рыцарей и не думает останавливаться. Боевые кони?— высоченные, рыжие, с потемневшими от пота боками?— быстрой рысью проносятся мимо, унося снаряженных для боя всадников в сторону Бата. Сэр Талорк молча провожает рыцарей взглядом, задумчиво качает головой. И лишь когда те оказываются далеко впереди, вновь поворачивается к сиде.—?Я правильно догадался, что вы, великолепная, отправились в Бат без ведома Святой и Вечной?А Танька не знает, что и ответить. Скажешь правду?— а если потом об этом узнают мерсийский король или королева? Солжешь?— а вот об этом уж точно узнает ?цензор?. Ну как же плохо, что сейчас рядом нет Орли: вот она бы выручила, ответила бы, как надо!.. Орли? Да захочет ли теперь она вообще помогать Таньке? Потом вдруг вспоминается ?горная ведьма? Глэдис верх Кейр, так до обидного малознакомая и такая замечательная двоюродная сестра. Там, в гостях у Глэдис, Таньку от признания спасло молчание?— так, может, оно и сейчас поможет? И сида плетется по мостовой, опустив глаза и не произнося ни слова.Только вот сэр Талорк оказывается куда проницательнее Глэдис. Некоторое время он тоже молчит и задумчиво смотрит на Таньку, словно бы пытаясь прочесть ответ на ее лице. А потом вдруг восклицает с досадой:—?Значит, Святая и Вечная обо всем знает, так? Но это ведь все равно ваша затея! Леди Хранительница ни за что не отправила бы вас сюда по своей воле! —?и, увидев печальный кивок сиды, продолжает:?— Напрасно вы так поступили, великолепная! Благородно, но необдуманно. Вас все равно ведь узна?ют?— или вы думаете, что в Тамуэртском дворце много кто верит сказкам про многочисленный народ, живущий внутри холмов? Те из англов, кто сохранил веру предков, знают светлых и темных эльфов?— жителей верхнего и нижнего миров?— но, если верить их сагам, светлые эльфы не живут в холмах, а темные совсем не похожи на вас.?Так ли уж не похожи? Тот ?юрист?, Оффа,?— он же принял меня за болотную нечисть!? Вопрос так и рвется Таньке на язык?— и снова сида сдерживает себя в последний момент. Не хватало еще сэру Талорку про Оффу рассказывать?— да и вообще о той истории лишний раз вспоминать не хочется. И неожиданно для себя она спрашивает совсем другое:—?А вы, сэр Талорк? Вы-то кем нас считаете?—?А я? —?задумчиво повторяет пикт. —?А я сын короля несчастной израненной страны, которую вы зовете Пиктавией, а мы сами?— Альбой1. У альбидосов нет и никогда не было преданий ни про полые холмы, ни про волшебную страну Тир-на-Ног. Даже в те времена, когда святой Колум еще не принес нам истинную веру, мы хоть и почитали щедрого Дагду и грозную Морриган, не ведали ни о Немайн, ни о Дану и ее народе. Мы не гаэлы и не похожи на них ни языком, ни обычаями, ни сказаниями. Я не ведаю, откуда на самом деле пришла Святая и Вечная, но я знаю, что союз с ней оказался спасителен для нашей страны, изнемогавшей под натиском гаэлов с запада и англов с юга. И мне, по правде говоря, все равно, по праву или не по праву она носит титул базилиссы. Святая и Вечная доказала делом, что она верный союзник Альбы,?— и мой меч будет служить ей верой и правдой, даже если… —?сэр Талорк вдруг замолкает, чуть отводит глаза. —?Кажется, я позволил себе слишком много. Простите, великолепная!—?Что вы, сэр Талорк! —?горячо восклицает Танька. —?Да разве же вы сказали что-то дурное? —?и тут же смущенно добавляет:?— А как бы вы посоветовали мне поступить, чтобы помочь подруге? Она ведь и правда в большой опасности.—?Еще раз прошу у вас прощения, великолепная,?— почему-то Таньке кажется, что сейчас сэр Талорк прячет от нее глаза,?— но то, что я сейчас узнал от вас, и то, что увидел по дороге, заставляет меня посмотреть на вашу историю иначе. Будь сейчас Пеада в Мерсии?— может быть, вам стоило бы обратиться за помощью прямо к нему, но только минуя всех придворных и особенно опасаясь королевы,?— сэр Талорк делает паузу, вновь пристально смотрит на сиду. —?Но вы же знаете: король отбыл на африканскую войну. К тому же, смотрите: целые отряды мерсийских воинов, так и не дойдя до гаваней, стремглав возвращаются. Боюсь, здесь назревает что-то очень неприятное. Я даже скажу больше: возможно, ваше имя послужило бы вам сейчас хотя бы какой-то защитой от большой опасности. А оставаясь безымянной…—?А оставаясь безымянной, я не подвожу свою маму и свою страну! —?громко перебивает Танька, так, что ушедшая далеко вперед Орли оборачивается и останавливается. —?Пока здесь не знают, что я?— это я, никто не скажет, что Республика Глентуи непозволительным образом вмешивается в дела Мерсийского королевства!—?Вот как! —?сэр Талорк грустно усмехается. —?Великолепная, поверьте: я искренне боюсь за вас. Увы, остаться защищать вас у меня нет возможности, а удерживать дочь Святой и Вечной от задуманного сумасбродства силой я не в праве. Но я попытаюсь хотя бы довести вас до города в безопасности. Однако выслушайте несколько советов. Во-первых, никогда, ни при каких обстоятельствах не доверяйте королеве Альхфлед. Во-вторых, не привлекайте к себе лишнего внимания в городе?— ни песнями, ни другими странными для простой гаэльской девушки поступками. В-третьих, перед тем, как что-то предпринимать, хорошенько подумайте. А имение шерифа Кудды, насколько мне известно, находится хоть и неподалеку от Бата, но за пределами городских стен. Увы, точнее сказать я ничего не могу. И давайте уйдем с торной дороги и будем добираться до города тропинками?— а то очень уж тут неспокойно становится…Танька вдруг останавливается, изумленно смотрит на сэра Талорка. Какими же знакомыми сейчас кажутся ей эти слова?— и вообще весь разговор! Мама, вроде бы, именно такое состояние называла странным словом ?дежавю?… Нет, ?дежавю??— это когда кажется, что происходящее уже было с тобой самим,?— а тут другое: сейчас перед Танькиными глазами и ушами словно бы оживает старая мамина сказка. Невероятно четкие образы рисуются в воображении сиды, захлестывают ее, заставляют позабыть о происходящем вокруг.Полутемная спальня заезжего дома. Снизу, из пиршественной залы, доносятся стук кружек и обрывки разговоров. А здесь тишина, лишь чуть потрескивает сальная свеча. Четверо босоногих юношей, явно взрослых, хотя и странно маленького роста, столпились вокруг кресла, в котором обосновался высокий бородатый мужчина в оборванном дорожном плаще. ?Я могу провести вас нехожеными тропами?,?— говорит тот, и один из юношей очень недоверчиво смотрит на него… Этайн точно знает, кто он такой, этот мужчина: предводитель следопытов Севера, потомок королей израненной, запустевшей страны…—?Простите, сэр Талорк… У вас меч в порядке? —?полушепотом спрашивает стремительно лиловеющая Танька, совсем уже готовая увидеть клинок, сломанный чуть ниже рукояти,?— как в той самой сказке.—?Разумеется, в порядке, великолепная,?— отвечает сэр Талорк с явным недоумением. —?У вас нет причин беспокоиться… Что с вами? Отчего вы так взволнованы?А у Таньки щеки пылают, пожалуй, еще сильнее, чем когда она услышала от сэра Талорка имя отца Санни,?— теперь уже от стыда: нашла же время, когда сказки вспоминать! Но сдержать свой язык она уже не может.—?Просто вспомнила одну легенду… —?тихо произносит сида. —?Не камбрийскую и не ирландскую?— нашу с мамой.—?Потом расскажете,?— сэр Талорк вдруг улыбается. —?Если захотите, конечно, великолепная. А сейчас нам поспешать надо: не то до темноты до города не дойдем.* * *Римская дорога переваливает через поросший густым терновником пологий холм, и перед Этайн открывается вид на долину Эйвона. Вдоль свинцово-серой ленты реки тут и там разбросаны деревеньки?— глаза сиды даже на большом расстоянии уверенно различают соломенные крыши крестьянских хижин. Вон там, далеко-далеко, они остроконечными капюшонами нахлобучены на круглые стены?— значит, в деревне живут камбрийцы,?— а вон там, совсем неподалеку от каменных городских построек, раскинулось большое поселение то ли саксов, то ли англов?— и дома? в нем прямоугольные, точь-в-точь как в Уэстбери. Предместье Бата, что ли?Танька идет, чуть-чуть приотстав от Орли, и никак не может решиться нагнать подругу и, наконец, заговорить с ней. А та, то ли погруженная в свои мысли, то ли просто уставшая, бредет, опустив голову, прямо по лужам, уже не пытаясь ни прыгать через них, ни даже обходить. Сэр Талорк оказался чуть впереди Орли, он присоединился к остальным пиктам и о чем-то тихо переговаривается с ними?— как всегда, на своем родном языке, совершенно непонятном для Таньки. А грек, по-прежнему идущий со связанными руками, угрюмо молчит и лишь время от времени злобно зыркает то на сопровождающих его пиктов, то на сиду.Едва дорога начинает спускаться с холма, сэр Талорк отделяется от своих дружинников, рассматривает что-то возле обочины, потом решительно перешагивает через придорожную канаву, делает приглашающий жест рукой.—?Нам сюда, великолепная! Госпожа Орли, прошу вас тоже присоединиться к нам!Орли, только что совсем понурая, едва переставлявшая ноги, вдруг оживляется. Встрепенувшись, она поднимает голову, распрямляет плечи и неожиданно громко, так, что сэр Фиб и Морлео останавливаются и поворачиваются к ней, выпаливает:—?Сэр принц, а как же вещи леди Этне? Она же столько зелий от ведьмы заполучила! А сколько всякого она на свои листочки написала! А платья, которые нам сама леди Хранительница подарила! Да разве можно, чтобы всё это пропало?! Как хотите, а я ее вещи никому не доверю! И саму Этнин тоже не брошу! Берите тогда уж и осла с собой!Сэр Талорк коротко кивает, жестом подзывает Морлео, отдает ему какое-то распоряжение?— снова на пиктском, непонятном Таньке, языке,?— но тот вдруг яростно мотает головой и разражается бурной тирадой, в которой Таньке, однако же, чудятся просящие интонации. А потом, опустив голову, Морлео медленно, явно нехотя, направляется к англу?— погонщику ослов. И тогда сэр Талорк решительным жестом останавливает его, произносит какую-то короткую фразу… И вот уже не Морлео, а похожий на ирландца сэр Фиб аккуратно переводит ослика через канаву по узкому мостику, а потом они вчетвером?— сэр Талорк, Танька, Орли и сэр Фиб с навьюченным ослом в поводу,?— пускаются в путь по петляющей между густых зарослей терновника узкой тропе.* * *Вечерние сумерки. То есть это сэр Талорк сказал, что уже стало темнеть, а самой-то Таньке по-прежнему светло. Сэр Талорк, хоть и старается не подавать виду, явно недоволен. И даже можно не гадать чем: впереди еще почти четверть пути, скоро настанет ночь, а они остановились! Но куда уж тут денешься?На этот раз не выдержала Орли. Шла, шла?— и вдруг словно оступилась: неловко взмахнула руками, тяжело осела на большой валун, будто бы специально оставленный кем-то заботливым рядом с тропинкой,?— да уже и не встала. И тут уж Танька, позабыв все свои сомнения и опасения, кинулась ей на помощь. Да только оказалось, что помощь здесь лишь одна: требуется просто уложить Орли на теплый плащ сэра Фиба и дать ей отдохнуть. Так это и немудрено: она же и ночью не спала, и днем ни разу не прилегла, а потом еще пешком сколько прошагала!И теперь Орли спит, свернувшись калачиком, под клетчатым пиктским пледом. Сон ее беспокоен: то и дело она вздрагивает, ворочается, а иногда даже вскрикивает?— тихонько, тоненько, жалобно. А поодаль от Орли на траве уселись Танька и двое пиктов. Потрескивает костер, щедро накормленный колючим терновым хворостом. И вся еда самих путников тоже выросла на терновнике: Танька собрала с окрестных кустов полный котелок ягод, синих, покрытых белесым налетом, невероятно кислых и терпких на вкус. А достались почти все эти ягоды ей одной: не понравились больше никому. Сэр Талорк из вежливости все-таки попробовал сидово угощение, а вот сэр Фиб в самых изысканных выражениях от него отказался. Да и сама Танька, по правде говоря, одолела с десяток ягод, да и отставила котелок в сторону. А больше ничего съедобного нет: последние припасы закончились еще в Уэстбери. И напрасно булькает в медном котелке горячая вода: не появится в ней ни крупы?, ни мяса. Эх, бросить бы туда какую-нибудь безобидную, но душистую травку, чтобы было приятнее глотать пустой кипяток,?— так ведь, как назло, ничего подходящего не подворачивается: ни тебе чабреца, ни мяты! А сыпануть в котелок горсть-другую терновых ягод Таньке боязно: вдруг чересчур кисло получится? Вот и приходится заглушать урчание в пустых желудках разговорами, благо и сэр Талорк, и сэр Фиб в совершенстве владеют ирландским.И сейчас пикты рассказывают сиде о своей родине?— о спрятавшейся где-то далеко, за Антониновым валом, загадочной северной стране, где среди зеленых лесистых гор и голых серых скал разбросаны бесчисленные синие озера с удивительно прозрачной водой, где кроме привычных камбрийцам дубрав растут еще и самые настоящие леса из медноствольных сосен, светлые и прозрачные, в которых так вкусно пахнет смолой и так легко дышится! О стране, где буро-зеленые пустоши весной становятся полями яростных сражений бесчисленных черных краснобровых тетеревов, а с середины лета и до осенних морозов укрываются сплошным розово-лиловым ковром цветущего вереска. О стране, где каждую осень среди золотых дубрав яростно трубят, закинув на спины увенчанные ветвистыми рогами головы, жаждущие поединков олени, а в морозные зимние ночи часто раздается волчий вой, зловещий, продирающий невольного слушателя до костей, но в то же время прекрасный своей дикой красотой. О стране, народ которой за долгие века жизни среди птиц и зверей до мельчайших подробностей изучил их облик и повадки. И как же замечательно пикты научились их рисовать! Даже те несколько образцов пиктской резьбы по камню, что украшают собой Большой коридор естественного факультета, в свое время, на первом курсе, Таньку просто потрясли. А сейчас сэр Талорк и вовсе уверяет, что оставшиеся с языческих времен на разбросанных по Альбе камнях изображения оленей и лошадей, орлов и диких гусей ни в чем не уступят римским и греческим барельефам. А еще Альба славна своими строителями, которые испокон веков возводят на морском побережье высоченные сторожевые башни-брохи из камней, не пользуясь ни цементом, ни известью. И барды в Альбе тоже хороши, ничуть не хуже камбрийских?— жаль только, что поют по-своему: не зная пиктского языка, не поймешь ничего! А музыканты там играют не только на арфах, но и на каких-то особенных тройных флейтах, должно быть, похожих на старинные греческие сиринги,?— вот бы услышать эту музыку, наверняка не похожую ни на камбрийскую, ни на ирландскую, ни на принесенную маминым Учителем с другой Земли!Танька слушает рассказы сэра Талорка и сэра Фиба, мечтательно прикрыв глаза и чуточку полиловев от волнения. Как же много еще и красот, и загадок могут скрывать эти дальние уголки Британии! А ведь есть еще и Эрин, и огромный континент Евразия, и таинственная Африка, где живут полосатые дикие лошади?— зебры и странные пятнистые звери с длиннющими шеями?— жирафы. И пусть в факультетском музее хранятся и шкуры зебры и жирафа, и огромное страусиное яйцо, и череп слона с длиннющими буро-желтыми чуть изогнутыми бивнями, разве могут заменить пыльные экспонаты живых зверей и птиц? Вот бы увидеть, как они пасутся среди бескрайних травяных пустошей, раскинувшихся за великой африканской пустыней, вот бы понаблюдать за их жизнью! А где-то совсем далеко на западе, за океаном, лежит Новый Свет?— огромная не виданная еще ни одним британцем земля, полная совсем неведомых растений и животных,?— и как хорошо было бы когда-нибудь доплыть дотуда! И у размечтавшейся о дальних путешествиях Таньки куда-то отступают и страх, и тревога за Санни, и даже порядком измучившее ее чувство вины сразу и перед Орли, и перед Кайлом, и перед Морлео.Но, как назло, сто?ит только Таньке вспомнить о Морлео, как в разговоре звучит его имя. Сэр Талорк принимается вдруг рассказывать про кланы своего народа, многочисленные, древние, славные своей историей и своими героями. И первым же из кланов он вспоминает Ветвь Домельх?— вот, значит, как переводится ?Одор-ко-Домельх? на ирландский! А сама эта Домельх, оказывается,?— великая воительница, жившая в незапамятные времена где-то на самом севере Пиктавии. Как же это непривычно, чтобы кланы звались женскими именами: о таком Танька не слыхивала ни у бриттов, ни у ирландцев!—?Ветвь Домельх избрала для своего поселения самые отдаленные земли нашего королевства и уже больше ста лет противостоит скоттам Дал Риады,?— рассказывает сэр Талорк, задумчиво глядя на пляшущее пламя костра. —?И наш Морлео?— истинный сын своего клана. Ему еще только шестнадцать, я в его годы был желторотым юнцом и безмятежно учился у вас в Кер-Сиди?— а он уже успел немало повидать и многое пережить. Зимняя война, отчаянная оборона Питмагласси?— было такое горное селение возле самой границы с землями скоттов… Я знаю, великолепная, что вы за что-то обижены на Морлео,?— но простите моего племянника: он провел три года заложником у одного из гаэльских клановых вождей, вот и не получил должного воспитания, подобающего сыну наместника области. Однако ручаюсь: несмотря ни на что, сердце его благородно, а помыслы чисты!—?Нет, что вы, сэр Талорк,?— не задумываясь, восклицает Танька и тут же жалеет о своих словах: может, и правда, лучше бы все думали, что между ней и Морлео произошла какая-то ссора? Но сказанного слова уже не вернешь! И, чуть запнувшись, Танька продолжает, лиловея всё сильнее и сильнее и удивляясь собственным словам, словно бы не она их говорит, а кто-то другой управляет ее языком:?— Я очень благодарна сэру Морлео за свое спасение и никогда не забуду его доброты и отваги. И я бы хотела подарить ему что-нибудь на память о себе… например, мою Сувуслан… Говорят, это славный меч, только я совсем плохо им владею?— так пусть же он попадет в более умелые и в по-настоящему достойные руки!И, совсем смутившись, замолкает, опустив голову.А сэр Талорк вдруг поднимается на ноги и низко кланяется ей. И воцаряется тишина, нарушаемая лишь потрескиванием догорающего костра и тихим посапыванием так и не проснувшейся за все это время Орли.