Глава 2. О счастье и горе (1/1)

После исчезновения Мегамото друзья некоторое время искали его. Думали: ну куда это годится! Никому не сказал о своих чувствах, ?повесил семь замков на уста?, как говорят монахи, а другого обвинил в предательстве! Но тот как сквозь землю провалился. Люди будто бы видели его идущим по дороге в Симабара и бормочущим злые проклятия, но полной уверенности в том, что это Мегамото, не было…Между тем в заботах о скорой свадьбе позабыли о том неприятном событии. Да и до того ли, когда вот-вот начнется новая жизнь? Рионхару, окрыленный радужными мечтами, каждое утро выводил самой лучшей тушью на мягкой китайской бумаге стихи и отсылал их возлюбленной: Утром отраднымПервые мысли мои - Лишь о любимой.Пой же, малиновка, пойТо, что поет мне душа.А прекрасная Ариэ-ко отвечала: Слышу твой голосВ песне малиновки той,И сердце моеТоже поет от любвиИ счастья любимой быть.В назначенный день молодые трижды отпили сакэ из чаши в храме, давая друг другу клятву верности, и лодка их любви отправилась, как говорится, в путешествие по волнам. А вот жизнь тех, кто не любит, - лишь пена на этих волнах и поистине достойна сожаления.Да только счастье – что туман над водой: было и нет. Не прошло и года счастливого супружества, как случилось роковое событие, которое все перевернуло. Как-то вечером возвращался Рионхару домой после прогулки с друзьями. Вдруг у крыльца, ведущего в покои его супруги, заметил он тень, будто сотканную из тумана. Окликнул – молчит. Подошел ближе, попытался дотронуться – рука прошла сквозь нее. Тень обернулась, и оказалось, что это старуха, да такая страшная, что оторопь взяла! Не иначе, как юрэй (злой дух). И растаяла, будто и не было ее.Позвали срочно монахов из ближайшего монастыря, стали совершать очистительные ритуалы… Всю ночь читали сутры и курили благовония. А утром нерадостная новость: Ариэ-ко заболела. Рионхару все время проводил в покоях супруги, покидая их лишь затем, чтобы привести себя в порядок. - Расставаться с тобой даже на короткое время слишком тяжело, места себе не найду от тревоги, - говорил он ей.Денно и нощно священники молились о выздоровлении молодой госпожи, домочадцы в одеждах, разрисованных иероглифами ?здоровье? и ?долголетие?, жгли палочки ладана… Ничто не помогло. Вот объявили: конец близко, ничего невозможно сделать… Только и хватило сил у несчастной Ариэ-ко на то, чтобы написать любимому на прощание:Нет, не скажу яЧто в жизни несчастной была.Будде отвечу:Счастье, пусть ненадолго, Но было даровано мне. Долго сидел несчастный Рионхару у тела Ариэ-ко, вглядываясь в ее лицо, прекрасное даже после кончины… Наконец, вытер он слезы и сказал, вздыхая:- Хоть и неразумно это, но все равно я буду думать, что моя возлюбленная жива. И пусть скоро тело ее станет пеплом, я верю, что дух ее присоединится к добрым ками и незримо будет рядом со мной до того часа, когда и мне придется покинуть этот мир…Ты была – и нет тебя.Где сейчас душа твоя, Как бы мне теперь узнать? Видно, обречен судьбойВечно я тебя искать.Так уж устроен наш бренный мир, где человек сегодня жив, а завтра — нет его!Но до чего же грустно, когда уходит красавица в расцвете лет! Как тут не пролить слез…*****Прошло несколько месяцев. Внимая шуму ветра и шелесту листьев в саду, Рионхару коротал дни один, погруженный в печальные думы. И хотя при таких обстоятельствах люди посторонние не должны надоедать хозяевам своим присутствием, Альфа-но-дайнагон, обеспокоенный состоянием сына, пригласил в дом друзей Рионхару. Те пришли и видят: быть здесь невыносимо. Даже от стен веет грустью… Позвали его с собой прогуляться, чтобы отвлечь от мрачных мыслей, - посмотреть на шествие Хассаку, в котором участвуют самые красивые гейши Киото. Джаззабуро, бывавший в квартале Гион чаще своих друзей, сказал, что знает чайный домик, где женщины подобны цветам камелии… Это и сыграло с Рионхару злую шутку. Стараясь забыться, пустился он во все тяжкие, а там мало-помалу пристрастился и к саке. До того, бывало, напивался, что клонило его к земле, словно камыш на реке Камо.Вскоре и общество друзей ему надоело, и ходил он как во сне, думая только о том, где бы найти новые развлечения. Скоро не осталось в квартале Гион ни одного веселого дома, в котором бы он не побывал.Ох, уж эта молодежь… Будто не говорили им: время хоть и не сразу, но свое все равно возьмет. Так нет же! Подавай все и сейчас! Как будто гейши и сакэ могут вылечить горе… Однажды утром, возвращаясь после очередной попойки, Рионхару услышал, как уличные мальчишки, гоняющие палками по мостовой сломанную гэта (деревянная обувь), выкрикивают про него незатейливую песенку:Ариэ-ко умерла,Так убейте Рионхару! Он и так уже как тень!Взрослый бы подумал, прежде чем сказать такое. А этим юным бесстыдникам что! Хоть трава в поле не расти. Даже святые вещи вызывают смех у тех, кто не познал еще настоящих страданий…Рионхару слова песни будто бичом ударили. Устыдившись до глубины души и закрыв лицо руками, ринулся он домой, чувствуя, что сам себе противен. С этого дня свой образ жизни он совершенно изменил, и даже капли горячительного в рот не брал. Да и куда уж, когда сакэ и так чуть не стало для него лучшим товарищем! Снова сошелся Рионхару со своими друзьями и стал проводить время в делах, достойных человека его положения: тренировался в поединках на мечах, упражнялся в верховой езде, каллиграфии и стихосложении, ездил на соколиную охоту. В высших кругах о нем опять заговорили, как о человеке с хорошим будущем. А там уже и недалеко было до назначения на службу в императорский Дворец… И все время казалось Рионхару, что Ариэ-ко стоит у него за левым плечом. Стоит только обернуться – и увидишь ее… Так это или нет, нам, смертным, судить не дано. А только дела-то у Рионхару и впрямь пошли в гору. Как тут не подумать о чуде? Вот ведь как бывает! Казалось бы, падать ниже уже некуда. Откуда только силы взялись подняться! А умный человек сказал бы так: даже людскому горю положен предел, любви же нет предела.