1 часть (1/1)

Я лежала на диване, освещенном холодным лунным светом, что падал из большого окна. Рядом, на полу, на коленях, сидел Натсуме. В его глазах были слёзы... Я чувствовала тепло его тела, когда он так крепко сжимал мою руку. Жаль, что я больше не смогу подарить ему точно такое же тепло... Я скелет. Мы с ним прожили около пятисот лет семейной жизни. Я дожила почти до шестиста лет после того, как из лекарства для зомби убрали компонент, что ускоряет старение. Но, увы, до того, как я поступила в школу Олдерик, и мы с Натсуме узнали о секретном компоненте, я принимала это лекарства с самого детства. Если бы я раньше отказалась от него, прожила бы ещё дольше... но я и так рада, что прожила уже не четыреста лет, как все. И была красивой я дольше. Правда, всё равно в последние двести начала гнить... но Натсуме принял меня такой. Он, как и обещал, всё равно любил меня. С такой же нежностью обнимал, так же страстно целовал, пока это было возможно. Он всегда был рядом со мной, что придавало мне уверенности. Не знаю, что было бы со мной, если бы он меня бросил... Но он всегда говорил мне не думать о таких глупостях, а после этого всегда крепко обнимал и прижимал к себе, шепча мне на ухо, что я только его, а он только мой. Я так рада, что встретила его... Пусть сначала мы совсем не ладили, пусть он мне лгал и лицемерил, я всё равно по-настоящему люблю его. Пусть меня порой и раздражала его ревность, что продолжалась даже после того, как он стал моим мужем, я не могу злиться на него. Я понимаю его... Кроме меня у него нет никого, поэтому он просто боится меня потерять. - Хлоя... — жмурясь и опустив голову проговорил Натсуме. Он ещё крепче сжал мою руку. - Натсуме, не убивайся так. — если бы я могла, я бы сейчас преободряюще улыбнулась ему, но у скелетов нет губ. — Ты же знал, что этот день когда-нибудь настанет... Русалки живут намного дольше зомби. - Ты оставляешь меня одного... я снова буду один. Снова буду петь песни о ненависти и закрываться от всех.- Неправда. Ты не будешь один. — он поднял взгляд светло-фиолетовых глаз на меня. — У тебя будет наша дочь. Мэса. Ты сам всегда говорил, что она вылитая я.- Да... да, ты права. Обещаю быть для неё хорошим отцом и воспитать её хорошей русалкой. Она не будет как другие, она будет знать всю правду. Я постараюсь сделать всё, чтобы она не была такой же уродливой внутри, как все остальные русалки. Я кивнула, мысленно улыбнувшись. Я уверена в Натсуме. Уверенна, что Мэса будет хорошей девушкой. Несомненно, она добьется успеха в жизни... Почти все знаменитости и политики – русалки. Жаль только, что меня она уже не запомнит... - Хлоя... я тебя никогда не забуду, — он наклонился ко мне, поцеловав меня в лоб. Я ощутила мягкое прикосновение тёплых губ. Как бы я хотела поцеловать его по-настоящему, но теперь я этого сделать не могу...- Ты же больше не будешь искать никого, правда?... У тебя ещё такая долгая жизнь впереди... Ты же не найдешь мне замену? — были бы у меня глаза, они бы сейчас были мокрыми от слёз и с надеждой и мольбой смотрели на Натсуме. - Нет, — его тон был настолько твёрдым, что меня это даже немного удивило. Он серьёзно посмотрел на меня. — Мне нужна лишь ты... и больше никто. Другой такой нет и никогда не будет. Если бы не Мэса, я бы отправился вслед за тобой. - Натсуме...- Без тебя моя жизнь всё равно пуста и лишена смысла... но ради Мэсы, ради её будущего, я буду жить. Я протянула к нему свободную руку и прикоснулась к щеке, чувствуя тепло его тела. Он даже не вздрогнул от моих холодных костей. Только прикрыл глаза, взяв запястье. - Спасибо, что остался со мной даже после того, как я стала уродливой.- Хлоя, ты красивая! Не говори так! — я удивилась, хотя этого и не было видно по белым, никогда не меняющимся костям. По такой твёрдой, навсегда застывшей в одном положении черепной коробке. — Для меня ты всегда будешь оставаться красивой, наивной Хлоей, которую я встретил в школе. -...спасибо, Натсуме. Если бы я могла, я бы сейчас улыбнулась тебе. - Я могу это представить, — словно в ответ он легко приулыбнулся мне.- Спасибо, что всё это время был со мной. Ты самый дорогой мне человек. - Я не мог отпустить тебя... И сейчас не хочу отпускать, — Натсуме крепче сжал мою руку. - Натсуме, знай, что я умираю счастливой. Я рада, что моя жизнь сложила именно так, что я поступила в школу Олдерик, что там встретила тебя, что благодаря нам теперь зомби будут жить дольше, что в будущем отношение к русалам поменяется. Я не жалею ни о чём. Спасибо, что всё время ты был рядом со мной...- Без тебя я бы ничего этого не смог... Я так бы и остался один. Спасибо, что прощала меня каждый раз, когда я врал, причинял тебе боль... я правда не смог бы без тебя. - Я люблю тебя, Натсуме... — уже почти шёпотом говорю я, чувствуя, как весь мир словно исчезает, а я улетаю куда-то далеко, проваливаюсь в пропасть, темнота медленно окутывает меня, застелая глаза чёрной пеленой... Издалека я ещё слышу?затихающий голос Натсуме. Я бы хотела рвануться на него, но чувствую, что не могу двигаться. Словно я парализована. Я могу лишь падать в эту тёмную пропасть, с каждой секундой всё больше чувствуя лёгкость...- Хлоя! Нет! Хлоя, пожалуйста... Хлоя...Скелет Хлои рассыпался на кости, хаотично расположившихся на диване. Несколько белых косточек упало и на пол. Я опустил голову, зажмурив глаза и крепко сжав кулаки. Я чувствовал такую боль, которой не чувствовал за всю свою жизнь... даже когда она бросила меня. Теперь уже мне её не вернуть... Она ушла, ушла навсегда. Я больше никогда не услышу её красивый звонкий смех, милый, мелодичный голос, не увижу большие голубые глаза, в которых отражался я сам, скромную улыбку на тонких губах... По моим щекам потекли слёзы. Как давно я не плакал? Я думал, что уже забыл, как это делается, но она... она каким-то дивным образом смогла пробудить во мне давно забытые чувства, чувство любви, сострадания, помощи, заботы... таким я был только для неё. Для всех вокруг я был закрытым и молчаливым, никогда не показывал им себя, но она полностью узнала меня, все мои секреты и тайны. Я позволил ей подойти так близко, единственная, кого я пустил в своё сердце... Потому что она была особенной. Совсем не такой, как остальные. Она приняла меня, даже узнав мою настоящую сущность, даже узнав всю правду обо мне, она продолжала любить меня. Даже после того, как я причинил ей столько боли... Я говорил ей, чтобы держалась от меня подальше, что парень вроде меня сделает её пленницей, что у неё просто не будет шанса убежать...?но она не слушала, она сказала, что согласна быть моей пленницей, что не хочет убегать, что будет любить только меня до конца своей жизни... И она сдержала это слово. Она и правда была со мной до самой смерти... Она терпела всю мою ревность, терпела, когда я пытался запретить ей общаться с её друзьями. Никакая другая девушка не была бы такой. Я удивлен, что она смогла полюбить меня... но бесконечно благодарен ей за это. Встав с колен, вытер слёзы рукавом рубашки и стиснул зубы. Сейчас я должен быть сильным. Я ещё должен сделать кое-что. У меня осталось одно важное дело перед тем, как я отправлюсь вслед за ней...Стараясь не выпустить наружу поступившие к горлу слёзы, я пошёл к детской. По мере моего приближения, всё громче слышался детский плач. Кажется, Мэса тоже чувствовала, что с её мамой приключилась беда... Ускорив шаг, добрался до комнаты и быстро подошёл к деревянной детской кроватке возле окна. Взяв на руки громко плачущую дочь, я принялся осторожно и бережно качать её, стараясь успокоить. - Тише, тише, не плачь... Хочешь, я спою тебе колыбельную? — и я негромко начал петь. Но не ту песню о ненависти, что в детстве пела мне мать, нет, другую... Которую я сам написал для неё, для своей дочери. Ещё до её рождения. Я неоднократно пел её Хлое, когда она была беременна, и она всегда говорила мне, что Мэса, во время моего пения, успокаивалась и затихала. Даже она сама иногда засыпала у меня на плече, слушая её. Русалки всегда умели гипнотизировать голосом...Слыша мою песнь, Мэса постепенно успокоилась и закрыла свои большие голубые глаза. Точно такие же, как у её матери. Она размеренно дышала, засыпая, а её короткие блондинистые волосы легко покачивались от неощутимого летнего ветерка, что проникал в комнату через слегка приоткрытое окно. И здесь она была почти абсолютно похожей на маму... Только слегла волнистые кончики были белого цвета, как у меня. Я смотрел на её милое лицо, не в состоянии отвести взгляда. "Она и правда так похожа на Хлою..." Даже её кожа. Почти такая же бледная, как у неё. Я невольно закрыл глаза, тяжело вздохнув. Я помню нашу первую встречу с Хлоей, словно это было вчера... когда она только пришла в школу Олдерик. Все, и даже я, тогда подумали, что она русалка – такой она была красивой. Так что я почувствовал облегчение, узнав, что она зомби. Ненавижу русалок всей душой... Для меня до сих пор остаётся загадкой, почему она выбрала партнёром именно меня. Почему хотела, чтобы именно я показал ей кампус и помог освоится в школе. Был ведь ещё Шиба, Наги, Рэй... но она выбрала именно меня. Хотя я не выказывал абсолютно никакого желания. Она даже сначала раздражала меня. Раздражала одним своим существованием. И как я умудрился влюбиться в неё? В такую глупышку? Но она была такой милой... и такой наивной. Я решил сыграть с ней в игру и вдруг влюбился по-настоящему... Это она должна была влюбиться в меня, но не я... Она была такой упрямой, даже после того, как я сказал ей, что всё это было просто игрой, после того, как я солгал ей, что это было не по-настоящему. Что я не люблю её. Она даже смогла преодолеть Приказ... Я никогда такого не видел. Низшие расы всегда подчиняются высшим, особенно если высшие применяют Приказ Послушания, но она не слушала даже свою природу. Она плакала, хотела кричать, убегать, чуть не потеряла сознание, но она подошла ко мне... Она подошла ко мне, хотя я Приказал ей не делать этого. Она и вправду настолько сильно любила меня... И я... я тоже любил её. Всем своим сердцем. Поэтому, когда она меня бросила, я тоже плакал... я не мог поверить в это. Я не мог представить свою жизнь без неё. Представить её в объятиях другого парня... Я бы не раздумывая убил его. Даже просто думая об этом я мог случайно сломать почти любой предмет, которому в тот момент повезло оказаться у меня в руках. Она должна быть только моей... должна думать только обо мне... в её прекрасных небесных глазах должен отражаться только я... Никому, кроме меня, не позволено прикасаться к ней. Тому парню, что хотел потанцевать с ней на День Мёртвых, правда повезло, что я не убил его. Он просто вовремя сбежал... Она должна быть только моей... и она была моей до самой смерти. Она всегда была красивой для меня. Даже когда начала гнить и разлагаться. По правде, когда это случилось, я чувствовал облегчение, потому что наконец никто не будет смотреть на неё, никто не будет прикасаться к ней из-за её красоты. Она будет принадлежать только мне... как и должно быть. Я открыл глаза, словно вырвавшись из плена накативших воспоминаний и посмотрел на мирно спящую у меня на руках Мэсу. Легко приулыбнувшись, я наклонился к ней и осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал в лоб. Она не будет помнить Хлою, когда вырастет... Но я позабочусь о том, чтобы она узнала, каким человеком она была, чтобы память о ней жила вечно... в наших бьющихся сердцах. - Мы с тобой всегда будем помнить маму... Сколько бы времени не прошло.