Глава 1. (1/1)
Лекции профессора Дюмонжа никогда и ни у кого интереса не вызывали. То ли от того, что сам предмет был скучен, то ли от того что читал их пожилой, сложенный временем вдвое профессор. Его тихий спокойный голос едва долетал до студентов и постепенно поднимался вверх, к высокому потолку, растворяясь в воздухе. Сонные студенты лениво записывали ключевые фразы и рисовали на полях, изредка посылали друг другу такие же сонные как и они сами улыбки. Ждали конца пары и следом за ним утреннего кофе с круассаном... - Мари! - она оборачивается к нему и вопросительно приподнимает красиво изогнутую темную бровь. Сосед тихо шепчет ей что-то на ухо, время от времени бросая осторожные взгляды на профессора. Чуть выпущенные из прически прядки слегка подрагивают когда девушка тихо смеется в ответ на шутку сокурсника.Для Пьера и ближайших друзей она - Мари, для остальных - Мария Александровна Стёжкина. Мария Стёжкина. Машка. Студентка, приехавшая во Францию по обмену на целый год. Маленькая, невысокого роста, и почему-то всегда пахнущая клубникой. Не тепличной искусственной клубникой, а настоящими, душистыми лесными ягодами. Такие только в руку возьмешь - сразу же испачкаешься сладким липким соком. И ладони после этого немного розовые. Дюмонж привычным жестом поправляет очки на носу, неспешным, внимательным взглядом обводит аудиторию и что-то настойчиво выпытывает у особоподозрительных личностей. - Professeur, laissez moi ..?*Она снова внимательна и сосредоточенна. Предмет ей неинтересен, просто хочется помочь. Луи ведь всегда такой сонный - каким еще будешь, работая по ночам, а днем сидя на парах. Бедолаге редко когда везло - почему-то именно на него в первую очередь обращали свой взгляд. Раздраженный профессор с неудовольствием кивает головой и слушает ее ответ. Французский Мари начала учить с десяти лет - просто взяла как -то с полки старинную книгу поваренных рецептов, и, водя чуть пухленьким пальчиком по строкам начала называть одну букву за другой. Родители, удивленные ее неугасимым интересом к книге, повели девочку к репетитору. И - о чудо! - к пятнадцати годам Мари говорила на французском почти так же бегло, как и его носители. Трудные грамматические обороты давались ей легко, произношение подправила жизнь в Париже, и профессор Дюмонж слушал ее мелодичный голос с едва заметным удовольствием.*** - Un chocolat chaud, s'il vous plait, - произнесла слегка смущенная Мари.** Симпатичный молодой гарсон лукаво улыбнулся и поспешил выполнять заказ. Именно здесь, в кофейне мадам Ламель, собирались после окончания пар студенты. На небольших круглых столиках писались конспекты, за ними же зубрили вопросы к экзаменам, отмечали окончание очередной сессии, да и вообще - проводили большую часть свободного времени. Мари, по обыкновению, раскрыла книгу в ожидании заказа и углубилась в чтение. Книга захватила ее полностью, только чувственный шорох страниц изредка доносился до ее сознания, да мимолетные, слишком громко произнесенные фразы посторонних. - Когда я стану умирать, - донеслось до нее. - И, верь, тебе не долго ждать - ..Что за уныние, дружочек ? - Рядом с ней стоял Луи. - Ты очень смешно говоришь по-русски. - Мари открыто и просто улыбнулась. - Это Лермонтов,"Мцыри". Присаживайся, - похлопала она по свободному месту возле себя.- Почитай мне вслух, пожалуйста. - Ты ведь почти ничего не поймешь, - улыбнулась она. Луи только устало пожал плечами и сел рядом. Перелистнув к самому началу, она начала тихо. Француз ободряюще ей улыбнулся, и она чуть изменила интонацию и тембр. Бросив несколько ничего не значащих взглядов вокруг, Мари вдруг ощутила небывалый прилив энергии. Эмоции захлестнули ее всю, с головы до пят, и она полностью отдалась интуиции. Сидящие за соседними столиками оглядывались на нее, улыбались и продолжали пить кофе, над столиками плыли ароматы выпечки и сигарет, но все это больше ее не трогало. Там, в ее мире, никто ничего не знал ни о Франции, ни о двадцать первом столетии, ни о бурлящих потоках машин, о беспрерывной толкотне и пробках, дотошных лекторах и многом другом - там шла своя, далекая, неизвестная, но не менее настоящая жизнь. И Мари погрузилась в нее полностью, не обращая внимания ни на кого. Закончив, она обернулась, ища глазами соседа, но рядом никого не оказалось. "Говорила же, не поймет", - подумала она, и, расплатившись, пошла домой, на свою маленькую съемную квартирку. Дорога, все еще ей малоизвестная, завела ее в небольшой круглый дворик, к домам неизвестного года постройки."Да вам лет двести, не меньше". Чуть шершавый камень под ее рукой был приятно теплым. Искусная резьба украшала балконы домов, один из лавровых венков наполовину стерся временем. У Купидона пропали лук и одна нога, а от Аполлона вообще осталось одно лицо. "Пожалуй, даже больше. Вы наверняка повидали немало людей. Хотелось бы и мне повидать кое-кого". Грустные мысли подкрались совсем незаметно и, придя домой, Мари с разбегу бросилась на кровать. Ей были совсем чужими и это время, и эпоха. Слишком много машин и техники, слишком много шума, слишком много суеты."Как было бы хорошо побыть вдалеке от всего этого хоть несколько дней, хоть день, хватило бы и несколько часов", - думалось ей. Как бы в противовес этому зазвонил телефон. Настойчиво просили собрать какие-то документы и что-то еще, она даже не стала запоминать. Будет нужно - напомнят еще не раз. Потом заходили за конспектом, забрали и сразу ушли. Пришло новое задание. И так каждый день. От такого разнообразия просто хотелось выть. "Оставьте меня все в покое!" Телефон выплюнул еще несколько сообщений. А затем был благополучно закрыт в тумбочке, при этом еще предварительно и выключен. Дверь Мари заперла изнутри, зажгла свечи и погасила свет. Снова звучал мелодичный голос. Строчки поплыли перед глазами, плед перестал греть. Засыпая, Мари еще не знала - даже самые потаенные желания и мысли имеют свойство сбываться. Помимо самой воли.