Настоящее, М. Дом там, где сердце (1/1)

Морана по привычке потирает ладони, которые после Яви с нежным весенним теплом немного зябнут в стылом влажном воздухе Нави. Когда-то она точно так же потирала ладони от холода и предвкушения, с восхищением и благоговением оглядывая запретное царство, где бьётся сердце всей тьмы мира, где сияет мрачным диском чёрное солнце, где переходят огненную реку мертвецы.Сейчас Морана оглядывает всё равнодушно-спокойным взглядом истинной царицы. За сотни лет эти пейзажи стали родными, и возвращаться сюда Моране — удовольствие.Потому что здесь её дом.Огонь Смороды уже не пугает, а смрад её кажется привычным запахом; и уже не нужна Кощеева меховая накидка, потому что есть своя мантия; и никто больше не смеет врываться в царство Нави, холодное и спокойное, тревожить его обвинениями и пытаться увести её прочь, в Правь. Потому что здесь Морана на своём месте.Морана переходит перекидной мост, ступая на территорию своего замка. Слуги распахивают двери, почтительно кланяясь чуть ли не до самого пола. Мавки, особенно красивые и резвые (других Морана просто не держит), с радостными улыбками приветствуют свою госпожу и доверительно сплетничают о гостях, прибывавших в её отсутствие, да о проказах супруга.Морана лишь молча ухмыляется: за сотни лет они с Кощеем изучили друг друга слишком хорошо, чтобы гневаться друг на друга за маленькие слабости. Тем более — Морана уверена — всё искупит праздничный обед, всегда накрываемый по случаю её возвращения.Кощей стоит у длинного стола, ломящегося от яств, и приподнимает уголки губ, едва на пороге обеденной залы появляется Морана. Морана не может сдержать ответной улыбки.Они целуются нежно и так жарко, как не должны целоваться холодные мрачные боги. А потом Кощей провожает Морану к столу, щедро наливая полный кубок тёмно-кровавого, горького, крепкого вина, так любимого Мораной.— С возвращением, Мара, — низким голосом произносит он.Морана кивает, чокаясь, и выпивает полкубка залпом. Лишь только потом присаживается за стол.— Как тебя встретила Явь? — Кощей говорит с неприкрытой иронией, потому что сам этот мир недолюбливает, хотя и не познал всех его прелестей. — Всё-таки не каждый год богиня зимы наносит повторный удар.— Боюсь, мне придётся вновь туда подняться… — наигранно обречённо вздыхает Морана, стараясь не выдать азарт, бьющий внутри горячим ключом, и задумчиво очерчивает пальцами рельеф на ножке кубка. — Люди о многом забыли… Пора им напомнить.Кощей вскидывает бровь, но отрекается от недовольных фраз. Лишь кивает:— В твоё отсутствие я проводил реставрацию оружия. Твой серп велел наточить тоже. Он в оружейной.Морана мгновенно вскакивает из-за стола, порываясь немедленно схватить оружие, давно не ложившееся в её руки. Резкие крепкие пальцы оковами обхватывают её запястье; Кощей рывком притягивает Морану к себе, прижимается к её спине грудью, поглаживая плечи, и тихошепчет:— Не переборщи, милая. Я знаю, как ты страшна бываешь в гневе.— Не тебе об этом говорить, — скалится Морана, недолюбливая упрёки.— Я тоже получил приказ из Прави, — Кощей игнорирует колкость, прижимаясь виском к виску супруги. — Люди действительно забыли о том, что они просто гости на нашей земле. Мне придётся появляться днём в Яви тоже. Давай хотя бы сейчас насладимся бездельем?Морана чуть поворачивает голову, запечатлевая лёгкий поцелуй в уголке губ Кощея, проводит кончиками пальцев по его острым скулам и нежно улыбается:— Чуть позже. Ночью…Кощей ехидно крякает, но покорно разжимает пальцы, позволяя Моране самой решать, что делать.Морана решительно распахивает двери оружейной, и в груди застывает от восторга, когда она видит сверкающие, остро наточенные, стальные лезвия. Её серп, которым она срезает жизни, висит в центре. Как новый. Словно и не было множества войн и эпидемий, когда приходилось его снимать со стены и срезать нити жизни в Яви, плечом к плечу с супругом, а не в Нави, спокойно взвешивая каждого пришедшего. Словно бы сейчас всё случится впервые.Подушечки пальцев осторожно пробегаются по лезвию, как по клавишам пианино; Морана видит в сверкающем металле свои глаза. Холодные, полные решимости и уверенности. Морана готова исполнять свой долг. Конечно, обрезать нити жизни даже для Богини Смерти с большим опытом не так просто, как хотелось бы. Но это часть Мораны.Она не представляет себе жизни без этого. Да и не представляла, наверное.Морана любит насылать зиму и наблюдать, как чистый белый снег скрывает все грязные следы людей в Яви, как он облагораживает мир, как заставляет остывать и отдыхать работящую землю. Морана любит наблюдать, как борются люди с хворями, доказывая свою силу. Морана с уверенностью, даже считая за честь, обрезает нити жизни у людей, кто жил достойно; с яростью и злобой у тех, кто жил, как подлец.И каждый раз, когда в руках шёлковые жизненные нити разной длины и толщины, внутри Мораны просыпается странное чувство, которое она не может объяснить. Просто вновь и вновь убеждается: её место здесь, во тьме Нави.Когда Морана сбежала в Навь, оставив первенца своего, Богумира, на Даждьбога, спускалась к Нави Жива и молила вернуться, говорила, будто нечего ей делать во тьме, что следует Моране поискать для себя что-то более светлое и жизнедарующее, соответствующее дочери Лады.Морана отказалась. И отказалась бы ещё сотни тысяч раз.Морана не убивает людей — она обрывает нить жизни, начало которой дала мать её, Лада, тёплой любовью, материнской заботою. Дочь завершает то, что начала мать.Морана застёгивает на бёдрах ножны для серпа, и мягко опускает туда его рукоять. Завтра начнётся охота.Морана — это не тьма и не зло, хотя и не добро, и не свет.Морана просто поддерживает в мире порядок. И другой участи не стала бы себе желать.