Глава 53 (1/2)

"У него очень узкие глаза, пухлые щеки и голова довольно большая. На крещении, говорят, кричал без умолку, но и обычно очень крикливый - вопит басом, что, конечно, причиняет неудобства всем окружающим. Из-за него, опять же, у нёс некоторый конфликт - милый Иоанн желает, чтобы у нас было все в точности, как в его детстве, все по-русски, я же склоняюсь к тому, что английская няня (как у нас!) будет гораздо лучше - я думаю, что английское воспитание привьет Дусе необходимую сдержанность и благоразумие, коих, надо признаться, мужу и его братьям часто не хватает. Тебе сообщали, что они сунули Всеволоду в руку крошечноекадило в ручку, чтобы подушутить на Иоанном? Каково?

Теперь, когда мои трудности позади, я все больше переживаю за тебя, Мари. Как ты себя чувствуешь? В день отправления письма мы провожаем к вам душку Женю Конрадовну, которая очень помогла мне и, надеюсь, также отлично примет и вашего baby. Второго дня я впервые выезжала и посетила дворец, - все они очень интересовались тобой, удрученные, что ты совсем не пишешь. Пока не забыла: император просил напомнить, что вознаграждение Гюнст он берет целиком на себя, вы же, если пожелаете, можете выделить для неё памятный подарок, но не более. Alix также очень много спрашивала о тебе: она наслышана о твоих несчастных ногах (кажется, ей сказала ОВ), и настаивает, чтобы ты соблюдала режим и поменьше ходила, когда боли становятся сильными. Впрочем, она просит не переживать сильно и не списывать это на какую-то тяжёлую болезнь, вполне вероятно, что просто крошка слишком велик. К счастью, тебе осталось совсем немного ждать, и очень скоро все это прекратится. Собирается ли Джордже быть при родах? Jean совсем не был рядом - он отчаянно молился и заказывал службу за службой, но я, пожалуй, хотела бы, чтобы он был при мне. Думаю, брат все же захочет присутствовать и все контролировать. Он ведь дотошный! Уже, верно, измучал всех своими планами и каждую минуту все устраивает... ".

Подняв глаза от письма Елены, Мария с тоской осмотрела комнату, в которой находилась, - абсолютно пустую. В ней в самом деле не было ничего, кроме кресла, в котором она сейчас и сидела, несмотря на то, что в самое ближайшее время ей предстояло принять своего маленького жильца.

- Нет, - безапелляционно заявил Георгий на её предложение начать обустройство. - Рано.

- Рано? Я рожу со дня на день!- Тогда и займёмся детской.

- Я буду рожать, а ты в это время будешь спешно заколачивать гвозди? Прелестно! Это будет очень кстати!

- Родная, можешь не переживать об этом, - сухо отозвался королевич. - От тебя требуется только родить - обо всем остальном я позабочусь.

- Я что, курица - наседка? - фыркнула Мария. - Моё дело - высиживать моего цыплёнка, а все остальное меня не касается?

- Цыпленок, как ты его назвала, это самое важное сейчас, и им, в отличие от комнаты, я никак не смогу заняться без твоего участия. Я могу поставить колыбель, но родить вместо тебя не смогу.

- Но я тоже хочу посмотреть, как будет выглядеть детская! Я хочу иметь право что-то переставить...

- Переставим, - пообещал Георгий.

-... поменять что-то - шторы, обивку, - продолжала перечислять княгиня.

- Немедленно поменяем все кресла и диваны по твоему вкусу.

- Когда мы будем это делать?! У нас будет ребёнок!

- Всё будет хорошо. Маша, я клянусь тебе. Просто, - принц поджал губы, пытаясь подобрать верные слова. - Роди. И будь в порядке. Все, о чем я прошу тебя. И я переделаю мир, а не только комнату.

Спорить с Георгием было бесполезно - упрямый и прежде, сейчас он был просто одержим своей безумной идеей: княгине оставалось только перебирать приготовленные для малыша вещички и ждать. Ожидание это выматывало, кроме того, ждала своего разрешения не она одна.

- Как у вас дела? - вкрадчиво, вытягивая буквы, интересовался по телефону Александр.

- Не родила пока, - угрюмо отзывалась Мария, обремененная необходимостью отвечать на этот вопрос каждый день и, порой, не по одному разу. - В остальном прекрасно.

- Кажется, мой крестник довольно флегматичен.

- Увы, я не могу его поторопить.

- Так досадно. Я поспешил из Петербурга, боясь, что пропущу этот важный день.Нет-нет, я не виню тебя, Мари, конечно, я понимаю, что в этом нет твоей вины, но я так рад был повидать Елену и племянника....

- И царевну, - язвительно добавила княгиня, уже осведомленная о наметившейся симпатии деверя и старшей княжны.

Александр закашлялся.

- Ольга Николаевна очень мила.

- Да, многие так думают.

- Я наслышан об интересе Дмитрия Павловича...

- О Дмитрии Павловиче можешь не переживать.

- Ох... но все же, как ты?

- Я хорошо. Замечательно себя чувствую.

- Можно мне напроситься в гости?

- Я вторую неделю хожу в жутком домашнем платье и босиком, потому что на меня не налезает решительно ничего. Нельзя.

- Надеюсь, ты не беспокоиться об этом? Оставь. Елена уже замечательно стройная!

- Ты умеешь утешить.

- Да-да, она чудесно выглядит! Чуть округлилась лицом, но ей это идёт! Была душкой, не хотела меня отпускать.

Мария промолчала - золовка на самом деле в первой же телеграмме после родов потребовала, чтобы на крестины приехал Георгий. Тот ответил решительным отказом, удивившись нелогичной просьбе сестры: по его мнению, она, как никто другой, должна была понимать, что он никуда от беременной, ожидающей родов в любой момент жены не поедет. Елена обиделась и на крестины вызвала Александра: тот, хоть и без особого желания (по его утверждению), отправился в Петербург, хоть и ужасно опасался, что племянник появится на свет без него.

- Пообещай, что дождёшься меня, - умолял он, приехав проститься.

- Конечно, разве мы сумеем родить без тебя, - острил Георгий. - Ты же знатная повитуха.

Проигнорировав брата и взяв обещание каждое утро телеграфом сообщать ему о состоянии Марии, престолонаследник отбыл в Петербург и успел оттуда вернуться, но важнейшее дело княгини так и не сдвинулось с места.

- Когда инфант родится, вы позволите мне уехать домой? - брюзжала Катя, уже в тысячный раз складывая рубашечки и шапочки. - Я не выдержу, если останусь тут.

- Конечно, кроме того, я вообще не имею понятия, почему вы до сих пор не сбежали, - отозвалась Мария. - Вы каждый день бываете в приюте, что вам мешало улизнуть по дороге.

- Ваш августейший муж помешал. Я попыталась пробраться домой в первую же неделю пребывания здесь, но как вы думаете, что я обнаружила там, когда пришла?

- Гневное послание?

- Если бы. Его самого во плоти. - Катя скорчила гримасу. - Прочитал мне лекцию и отправил обратно. Сказал, что закроет в комнате, если попытаюсь сбежать снова.

- Да, кажется, мой супруг не слышал о том, что личное право на людей давно отменено.

- Он знает только то, что хочет.

- Лучше вам в самом деле временно примириться с этим, - посоветовала княгиня. - Когда ребёнок появится на свет, уверена, Его Высочество потеряет интерес к вам.

- Скорее бы. - Катерина искоса взглянула на неё. - Я могу как-то ускорить все это?

- Ах, если бы.

И так день за днём, тянущихся до невозможности долго, изматывающе. Снова переживая, нервничал Георгий, бесконечно ссорясь со взвинченной Катей, беспокоились, впрочем, не теряя сдержанности оба адъютанта, охая и уверяя, что все движется как надо, баловала вкусностями княгиню кухарка, горничные не давали ей и ступить шагу, и сама Мария в центре этого безумия пыталась сохранить рассудок, занимая себя делами, на которые ещё была способна: шила, вышивала, рисовала, читала....

- Катерина велела не накрывать на себя, у неё случилась страшная мигрень и она уже легла, - объяснила Мария, устраиваясь за столом, накрытым для очередного семейного ужина в расширенном составе.

- Так оно и лучше - ты сможешь вытянуть ноги, - Георгий отодвинул свой стул чуть дальше. - Приказать принести табурет?

- Нет, спасибо, - впрочем, устроиться так, чтобы было совершенно комфортно, у нее все равно не получилось, и княгиня мысленно махнула рукой, сосредотачиваясь на предложенном первом блюде. -Душан, что решили прачечной у Станы Янкович?

- Завтра должны приехать мастера и проверить, можно ли залатать эту трещину или все же придётся менять бак полностью, - отчитался Миливоевич, скромно примостившийся с краю, но уже без всякого стеснения копающийся в хлебной корзине в поисках булочки по вкусу.

- Пусть меняют, заплаты - это ненадёжно.

- Я передам госпоже Янкович ваши распоряжения.

- Они зарастут грязью, пока будут все чинить, - констатировала княгиня, и, поморщившись, погладила живот.

- Вовсе нет, ещё на прошлой неделе они договорились с директрисой Станкович и отправляют всю стирку к ним в третий приют.

- Это хорошо, я рада, что они догадались. - Малыш снова брыкнулся у неё под сердцем, и тело заныло неприятно, но Мария стерпела, продолжая свой ужин. - Я что-то беспокоюсь за Катю.

- Чего о ней беспокоиться, раз у неё просто болит голова, - хмыкнул Георгий. - Миливоевич, ты единственный ребёнок в семье?

Жующий Душан замер и уставился на королевича огромными глазами.

- Нет...

- Это заметно - ты перетаскал себе хлеба гораздо больше, чем способен съесть, - он собрал полдюжины хлебных кусков с салфетки адьютанта, складывая их обратно в плетенку. - Можно подумать, ты планируешь питаться одним хлебом. Суп ешь.

- Я ем, - обиженно отозвался Душан, сжимая ложку.

- Вот и ешь. И молча. - он взглянул на жену. - Хочешь корочку?

- Нет, спасибо. - Положив ложку на стол, Мария охнула и положила ладонь на живот, - терпеть, как она ни старалась, было уже невозможно. - Джордже…что-то не так.Едва успевший поднести свою ложку к губам принцнасторожился.- Ты сейчас не о супе? И не о хлебе?

- Совсем не о них.Звякнул металл о фарфор, и Георгий приземлился на колени перед ней.- Больно?- Да...

- Давно?- Немного болело, но я надеялась, что это скоро пройдет…- Жди. – Быстро поцеловав ее в лоб, он вскочил на ноги. - Я сейчас.- Я поднимусь потихоньку…- Сиди! – воскликнул королевич. – Миливоевич, за мной! Не шевелись!Выполнить это было сложно – Мария чувствовала, что если она встанет, то станет лучше, но Георгий.… В голове мерно зажужжалголос Елены: ?Мама упала на лестнице, роды начались преждевременно. Джордже боится?. Он будет в ужасе, если увидит ее на ступеньках.- Акушерка будетчерез десять минут, если задержится, я ее пристрелю, - торопливо проговорил принц, возвращаясь в комнату.Он был бледен, возбужден и, как не пытался это скрыть, напуган. Наклонившись, он приобнял жену и пропустил руку под ее коленями. – Держись за шею.- Упаси Боже, Джордже, ты надорвешься.- Если ты не хочешь рожать на обеденном столе, то, пожалуйста, держись крепче. Сама ты сейчас никуда не пойдешь.Княгиня уцепилась за него ровно с такой силой, чтобы не удушить его, но и уверить, что ей ничего не угрожает.- Я вешу, какхорошо откормленный секач,- промямлила она, приникнув к плечу мужа. – Дотаскаешься меня до грыжи.Георгийулыбнулся.- Для твоих размеров ты удивительно легкая, душка. И умоляю, не смеши меня, ведь уроню.Перемещение в спальню прошло вполне успешно, и королевич с величайшей осторожностьюопустил жену на кровать.

- Открой окно, - попросила Мария сквозь сжатые зубы. – Жарко.- Там ужасно холодно, ты простудишься!- Джордже, пожалуйста.Кивнув через силу, он встал, чтобыраспахнуть створки, но тут же вернулсяс теплым пледом в руках.- Там слишком холодно, - пояснил он, укутывая ее. – Ты заболеешь.- Серб, - улыбнулась Мария. – В России это считается весенним теплом.- Больно? – Он осторожно поправил выбившиеся локоны у ее виска. – Убрать заколки?- Быть может, Марицу позвать?- Я в этом преуспел. – Георгиймолниеносно вытащил все шпильки из прически и расправил косу на подушке. -Хочешь пить?- Нет. Позови Марицу, мне нужно снять платье.- В общем-то с этим я тоже могу справиться. – Королевич все же поднялся с кровати. – Позову. Да где же чертова акушерка? Марица!

- Я тут, Ваше Высочество, - пролепетала взволнованная горничная, появляясь в дверях. – А повитухи нет еще, за ней послали.- Разберусь. Помоги принцессе.- Джордже, - княгиня успела поймать мужа за руку, сильно сжимая её. - Не ссорься с Гюнст.

- Я готов ей ноги целовать, пусть только сделает все, как надо, - королевич поцеловал руку жены и мягко высвободился из её пальцев. - Я скоро вернулись, родная. Я сейчас, только на минуту.Он прошагал мимо нее, скрываясь в коридоре, а застывшая девушка, наконец, вздохнула.- Запри дверь, - шепотом попросила Мария,морщась и скидывая с себя плед. - И помоги.- Рубашку подать, Ваше Высочество?- Приготовь пока. И встать подсоби – не могу лежать больше.На лице горничной отразился ужас.- Ваше Высочество…- Прошу тебя, только ни слова Его Высочеству.Мне нужно походить, меня словно веревку крутит.Марица тряслась, мучаясь в сомнениях, когда в дверь застучали сильно.- Это я, Катерина, - проговорила фрейлина глухо. – Открывайте.Девушка бросилась отпирать замок. Катя, недовольная, непричесанная, в халатевошла в комнату.- Не рожается вам, Мария Павловна, в путное время, лишь только лечь успела, - заворчала она, сворачивая плед. – А ваш августейший муж имеет странную привычку вламываться в комнаты, будто я жена ему законная. Чего не переоделись-то до сих пор?- Я встать хочу, но меня окружают буйно помешанные, - пожаловалась Мария. – У меня ноги затекли…ой.- Ну так поднимайте, раз хочется.А про помешанных – тоже мне новость. В Сербии это давно уж не секрет – десяток лет об этом кукушки на деревьях кукуют.Катерина помогла и, придерживая под руку,повела по комнате.Это действительно заметно облегчало боли, от минуты к минуте становящиеся всесильней.Прежде чем застучали снова, Мария все же успела переодеться и с большим трудомопуститьсяна кровать. Вошедшая акушерка, оставив свой саквояж, прошла к княгине.- Горячей воды и полотенец, - велела она, обращаяськ Марице. – Больше пока ничего.- Я пойду, - зашептала Катя, с недоверием смотря на женщину. – Не хочу смотреть.- Трусиха, - фыркнул вошедший следом Георгий мрачно. – Кыш отсюда.- Потом хоть сообщите.- Вы тоже отправляйтесь, Ваше Высочество, - проговорила акушерка, разбирая свои вещи. – Я пришлюгорничную, когда все кончится, надеюсь, она останется?- Нет,– покачал головой принц. –Я останусь.- Все же я рекомендую…- Плевать мне на ваши рекомендации!- Ее Высочеству может быть неловко.- Я ее муж. Ей не может быть неловко в моем присутствии.- И все же, Ваше Высочество, я прошу вас, - настаивала женщина. – Это просто не принято.- Я больше не могу сидеть за стеной и ждать того, что случится, -выдохнулГеоргий тихо. – Я больше не хочу.- Джордже, - тихонько позвала Мария, с трудом сдерживая стон.Он рванулся, обхватывая ее руку. – Иди, побудь у себя.- Нет.- Все будет хорошо, не волнуйся. Тебе не нужно это видеть.- Не уговаривай меня. – Королевич улыбнулся тяжело. – Я не хочу терять ни секунды нашего с тобой времени.- Но… аааа! – закричала княгиня, когда боль стала совершенно нестерпимой.

Лицо Георгияисказилось гримасой ужаса, но он, сдержавшись, стиснулладонь жены.

- Больно, душа моя, знаю, я виноват.Больше не будем рожать,довольно одного.

- Ты говорил, что хочешь очень много малышей…- Не хочу. Пусть будет один, но тебе больше никогда не будет больно.

- Глупости какие…- Ваше Высочество, можете подержать маску у ее лица? – попросила акушерка, протягиваясложенную ткань. – Хлороформ облегчит боль.- Давайте! – Королевич выхватил маску и склонилсянад изголовьем. – Сейчас будет легче.- Не хочу, - захныкала Мария, отталкивая его руку. – От боли не умирают, а от этого я буду совсем глупая. - Не упрямься. Нужно, чтобы тебе было чуточку спокойнее.Всхлипнув, княгиня все же кивнула инеглубоко вдохнуларезкий запах. Голове сразу же стало легко, а комната слегка покачнулась. Стало легче, но, как она и предсказывала, легкость эта была какой-то нелепой и глупой.

- Джордже… - протянула Мария, счастливо улыбаясь. - Я хочу плакать.- Утром поплачем, родная. – Его голос слегка двоился, отражаясь эхом, и перед глазами все плыло. - Сейчас нужно немножко потрудиться.- А можно я попозже рожу? Там суп остывает.- Владана подогреет, не волнуйся об этом.

- Разогретый уже не так хорош….- Ваше Высочество, - с укоризной произнесла акушерка. – Так не годится.-Нам вечно мешают, - улыбнувшись, зашептал принц, низко-низко наклонившись к уху жены. – А давай завтра поедем в Петербург?Все ждут телеграмм, а мы приедем сами, с малышом, отлично ведь, правда? Только сейчас ему нужно помочь, ты же у меня такая смелая и сильная. Давай, крикни так, чтобы Александр у себя проснулся.И Мария закричала. Завопила изо всех сил, сжимая его руку до побелевших пальцев, – казалось, это поможет заглушить боль. Она кричала и кричала, слушая успокоительный голос мужа и только в нем находя силы продолжать, а потом крик в ушах раздвоился, только второй был выше, неувереннее.- Что ж, вот и все, - мирно проговорила акушерка, но безрадостно, с опасением. – Девочка, Ваше Высочество.Пальцы Георгия разжались, отпуская ладонь жены, и он протянул руки к женщине.- Дайте мне ее.- Ваше Высочество…- Отдайте мне дочь!Быстро мелькнуло что-то светлое в руках Марицы, и уже акушерка передала Георгиюсверток.- Придерживайте головку.- Я знаю, - бросил принц, неотрывно смотря на ребенка. Будто имея опыт, он ловкоосвободил ручки, потом ножки малышки, с недоверием осмотрел ладони, пересчитал пальцы.Напряженные черты лица его разгладились и, приподняв дочь, онпоцеловал еще покрытый кровавой пленкой лобик.- Подарок мой, - шепнул он, тихо улыбаясь. – Дара, дарочек.Девочка шевельнулась и запищала, а Мария почувствовала, что, наконец, совершенно счастлива.- Ваше Высочество, позвольте мне забрать принцессу.Георгий отдернул ребенка и враждебно взглянул наакушерку.- Зачем?- Ребенка нужно обмыть. И вам лучше выйти, княгиню нужно привести в порядок.- Так приводите, в чем же дело. – Поджав губы, королевич без удовольствия передал дочь Марице. – Держи крепче!Вздрогнувшая девушка закивала, отходя в сторону, а Георгий повернулся к кровати.- Больно? – спросил он беспокойно. – Как чувствуешь себя?- Волшебно, - Мария улыбнулась. – Очень легкой.- Не обманывай, если что-то болит.- Клянусь всеми святыми. Я давно не ощущала себя так чудесно.- Ваше Высочество. – Акушерка подошла, держа девочку. – Вы не будете против приложить принцессу к груди?- Конечно, нет! – обрадовалась княгиня, нетерпеливо ерзая на постели. – Дайте мне ее скорее.- Маша, ты уверена? – мягко остановил ее Георгий, с беспокойством вглядываясь ей в лицо. – Если ты чувствуешь слабость, то мы вполне можем переложить это на кормилицу – я уже наводил справки.- Ты искал кормилицу?- Да, я подумал…- Что за вздор, я сама выкормлю малышку!

- Быть может, для тебя это будет тяжело.- Вовсе нет! – вспыхнула княгиня и резко дернула сорочку с плеча. К ее досаде перед глазами поплыло немедленно, закружилась голова, но она взяла себя в руки, позволяя устроить дочку, - девочка мгновенно засосала уверенно, будто давно зная, что нужно делать, а Мария, глядя на крошечное сморщенное личико,почувствовала, что к горлу подкатывает комок слез. – Джордже…- Что, моя милая? – отозвался королевич, с нежностью смотря на ребенка.- Она… - княгиня всхлипнула. – Почему она такая некрасивая?Принц дернулся, с изумлением смотря на нее.- Как ты можешь говорить такое? Она прелестная!- Почему она такая красная? И лысая? Я так хотела, чтобы у малыша были твои глаза, но они совсем-совсем не похожи! - Ты убиваешь меня. – Королевич протянул руку, с рассеянной улыбкой касаясь пальцем крошечных ладошек, - малышка вдруг сжала ручку в кулачок, ухватываясь за его мизинец, и он вдруг неожиданно покраснел и, - Мария могла поклясться, что глаза ее не обманывают, - заморгал чаще обычного, будто бы стараясь сдержаться, чтобы не заплакать.- Она изумительная. Самая идеальная девочка на свете. Папин подарок. – Он наклонился, нежно прикасаясь губами к ее щечке. – Дария.- Дария, - повторила Мария, вытирая слезы. – Дария.- Тебе нравится?- Волшебное. Оно так ей подходит. Принцесса Дария. Дария Георгиевна. Идеально.

- Кажется, да. - Он с улыбкой взглянул на дочь. - Дарушка. Солнышко.

- Телефонируй папе.

- Не хочу никому звонить, сейчас будет такой шум, - заупрямился Георгий. - Потом узнают.

- Хочешь, чтобы охрана донесла раньше, и в первый день жизни нашей дочери её отец ссорился с её крестным? - Мария усмехнулась, и поправила пелёнку у подбородка ребёнка. - Наверное, папу порадует, она ведь его первая внучка.

Глаза Георгия блестнули.

- Я позвоню.

- И отправь телеграммы моим.