4.2 (1/1)

4.2Сэхун так сладко ещё ни разу не просыпался. Даже назойливо пиликающий будильник не мог испортить ему настроение. Сэхун долго пытался его нашарить. Не обнаружил на обычном месте, но нашёл-таки и "прихлопнул", а потом под ладонью оказалось что-то гладкое и приятно густое.От неожиданности Сэхун распахнул глаза. Он лежал, вытянувшись на спине, и смотрел определённо в незнакомый потолок. Приподняв голову, ошарашенно моргнул. Потому что его пальцы деловито перебирали тёмную шевелюру. Потому что, чёрт возьми, на нём спал Чонин, и ему теперь казалось, что сон продолжается.Чонин спал тихо, едва тревожа кожу на груди Сэхуна бесшумным дыханием. Грудь Сэхуна он, как видно, счёл удобной подушкой. Под простынёй Сэхун отлично различил очертания руки, собственнически обхватившей его за пояс. Горячая ладонь отогревала ему бок. А ещё Чонин закинул ему на бёдра ногу.Что было куда хуже — Сэхун отчётливо чуял запах Чонина и степень влажности простыни под собой. Он никогда прежде так бурно не реагировал ни на одного альфу в своей жизни. Сэхун никогда и не испытывал пресловутого "жара", что служило ещё одной причиной, удерживающей дядю от крайних мер. Сэхун тихо лежал и не двигался, потому что всерьёз опасался, будто бы одно движение могло спровоцировать тот самый "жар". На биологии им всегда твердили, что запахи — это атавизм, они больше не играют определяющей роли в отношениях. Но Сэхун прямо сейчас чуял запах Чонина, этот запах ему нравился и, несомненно, возбуждал. О чём вообще могла идти речь, если наверняка не только простыня под Сэхуном промокла, но и матрас?Было жутко стыдно. Стыдно вдвойне, потому что накануне Чонин просто бережно завернул Сэхуна в простыню, даже не взглянув на то, что ему предлагали. Хотя понятно — Сэхун помнил омегу на снимках. Тот выглядел так, что Сэхун мог только завидовать. Чуял по-омежьи, что тот, на снимке, был старше Чонина на добрый десяток лет, но выглядел потрясающе. Впечатляющая и запоминающаяся пара. Сэхун проигрывал тому омеге по всем фронтам. И он помнил, как именно Чонин сказал: "Его нет".Чонин тем временем завозился, вскинул голову и с сонным видом оглядел "подушку". Потёр веки ладонью, неразборчиво промурчал что-то про сладкое и вкусное, выпутался из простыни, перебрался через окаменевшего Сэхуна и побрёл, скорее всего, в ванную.Сэхун честно не собирался смотреть, но ни черта не получилось. Прижав смятую ткань к груди, он пялился на худое гибкое тело, облитое гладкой бронзовой кожей, до тех пор, пока это самое тело не исчезло из вида. Все эти острые лопатки, заметные выступы рёбер, позвоночник, локти, коленки, вкривь и вкось обмотанные жгутами мышц и жилами. Угловатое, неуклюжее спросонья, но такое необъяснимо притягательное, что Сэхун с трудом сглотнул слюну и сделал судорожный вдох, когда наконец осознал, что остался один. Не считая Лапу.Оклемавшись, Сэхун слетел с кровати, согнал дремавшего в уголке щенка, торопливо сгрёб простыни в одну кучу и свалил на пол. На цветном матрасе влажное пятно не бросалось в глаза. К вечеру ему полагалось высохнуть, наверное. С комом из простыней в руках Сэхун галопом примчался в гостиную, нашёл пушистый халат и поспешно влез в него, туго затянул пояс. Потом он неловко топтался у двери ванной, за которой шумела вода, и не знал, что ему делать. Он не помнил, есть ли в ванной полотенце или ещё один халат, но лезть туда не рискнул. Одновременно хотелось и было страшновато. Да и в целом Сэхун ощущал себя как-то не так. Словно его во сне перевернули с ног на голову, и теперь он ходил на голове, сам того не замечая. В итоге Сэхун побегал вокруг кухонного стола, покормил щенка, залез в холодильник, осмотрел полки и пришёл к выводу, что Чонин заказывал еду на дом. Кое-что он всё же выволок: овощи покидал в раковину, нарезал хлеб, намазал соусом и сверху украсил ломтиками вяленой рыбы. Овощи увлечённо перемыл и взялся за салат. Как раз заканчивал с ним, когда в помещение заглянул посвежевший Чонин, успевший надеть брюки и рубашку.Сэхуну, правда, одежда не слишком помогла: воображение без его участия живо нарисовало всё, что скрывалось под тканью. Он едва не откромсал себе палец, чуть не перевернул салатницу и почти затоптал Лапу. Насилу перевёл дух и застыл, вцепившись в край стола, чтобы ещё чего не наворотить.— Я закину постельное в машинку? — робко поинтересовался Сэхун, намереваясь сдёрнуть в ванную поскорее. Но увы. Чонин молча взял стул за спинку, выдвинул и жестом велел Сэхуну присесть.— Спасибо, я постою, — тихо отказался Сэхун, мертвея в предчувствии катастрофы. Он чётко ощущал тёплые капли, которые медленно ползли по внутренней стороне бедра. И лёгкий озноб.— Тогда я присяду, не возражаешь? — Чонин устало сел и потёр лоб ладонью. — Рассказывай.— М-м-м?— По порядку, пожалуйста. — Под строгим и тяжёлым взглядом Чонина Сэхун смешался, отступил от стола и вцепился пальцами в край раковины за спиной. Рассказывать в деталях историю злоключений не хотелось. Чонину он доверял, но не хотел зависеть даже от Чонина, не говоря уж о том, что Чонин оставался Сэхуну чужим, а вот дядя Кёсу по тому же закону обладал определёнными правами в отношении Сэхуна. И если в своих чувствах Сэхун был отчасти уверен, то вот о чувствах Чонина он не знал ровным счётом ничего.Чонин неожиданно тронул горячими пальцами запястье Сэхуна, заставив его вздрогнуть всем телом, и мягко потянул к себе чуть влажную ладонь, отогревая собственной.— Сэхун-и, в качестве платы мне правды будет достаточно. Мне всё равно она нужна, иначе я просто не смогу тебе помочь даже советом. — Чонин смотрел пристально и доброжелательно одновременно. Этот взгляд переворачивал у Сэхуна всё внутри и заставлял сдаться.Сэхун едва слышно рассказывал по порядку об угрозе дяди, о побеге, о ночёвке в колледже, о неудачном дне, о том, как его караулили после занятий, и как он пытался переждать в колледже, как угнал машину дядиных людей и прорывался к мосту, как специально организовал небольшое столкновение, чтобы его забрала полиция у дядиных прихвостней на глазах, как соврал и назвал имя Чонина.— Не хочу туда опять, — тихо подытожил Сэхун. — Лучше в исправительный центр, тюрьму или ещё куда. Только не туда.Чонин задумчиво смотрел прямо перед собой, и Сэхун мог предположить, о чём Чонин думал. О том, что Сэхун совершеннолетний, но до двадцати двух родственники имели право опеки. Как ни крути, но дядя имел полное право забрать Сэхуна откуда угодно по закону. Директор Ю тоже ничего бы сделать не смог без весомых доказательств, что с Сэхуном плохо обращаются, да и доказать плохое обращение было бы чертовски сложно при репутации забияки, которая всегда следовала за Сэхуном по пятам.— Ладно. — Чонин поднялся из-за стола и шагнул к Сэхуну, почти невесомо тронул ладонями за плечи и подбодрил улыбкой. — Собирайся пока на занятия. Пропускать их не дело. Я отвезу тебя в колледж и поговорю с директором, а вечером заберу тебя...Сэхун с отчаянием ухватился крепче за край раковины, потому что у него закружилась голова от близости Чонина. Изо всех сил попытался устоять на ногах, но не смог. По лбу скользнула ладонь.— Сэхун-и?— Всё... хорошо...Но всё куда-то подевалось. А когда вернулось, Сэхун различил тихое гудение лифта.— Пустите... не на...— Тише, — строго велел Чонин, надёжно поддерживая его. После и вовсе чуть ли не подхватил на руки и двинулся к выходу. — Можно на заднее сиденье? — слабым голосом попросил Сэхун, осознав, что отвертеться не выйдет, и Чонин наверняка доставит его в клинику, несмотря на сопротивление. Чонин снова убедился, что у него жар, тронув ладонью мокрый от пота лоб. Сэхун вообще на ногах не стоял самостоятельно без помощи и поддержки. Пытался стоять, но не получалось. На заднем сиденье он постарался так расположиться, чтобы пушистый халат не промок. Признаться Чонину во всех проблемах было выше сил Сэхуна. Стыдно. Да и никогда с ним ничего подобного не случалось. Он знал, что в первый раз "жар" переносится тяжело, но теория расходилась с практикой. Если это вообще был "жар", потому что Чонин вёл себя тогда неправильно. Обычно альфы чуяли, что омега ослаблен и в поре, и подкатывали с попытками соблазнения. А Чонин оставался просто учтивым и внимательным, но спокойным.Кажется, Сэхун пару раз терял сознание, но на короткое время. Когда приходил в себя, ловил взволнованные взгляды Чонина и пытался успокаивающе улыбаться.Разумеется, Чонин его привёз в клинику, в которой Сэхун никогда в жизни не появлялся. Сэхун вообще в клиники не наведывался. Только проходил положенные осмотры и был здоров, как бык. А тут его и вовсе едва не на руках тащили, из-за чего Сэхуну хотелось провалиться сквозь землю от стыда — он же такой тяжёлый. Чонин, конечно же, маленьким для альфы не был, но казался меньше из-за подвижности и грациозности. Сэхун чувствовал себя неуклюжим слоном рядом с ним и хотел умереть от смущения.Чонин оставил его на лавке в приёмном покое, а сам недолго поговорил у регистратуры с миловидным омегой в голубой униформе.— Идём, тут недалеко.Сопротивляться не имело смысла, так что Сэхун плёлся за Чонином, пока мог, а потом его вели, и Сэхун тихо паниковал — боялся, что халат может промокнуть аккурат на заднице.Сэхун от отчаяния зажмурился, когда его втащили в кабинет. Вцепился пальцами в рубашку Чонина и возжелал отключиться прямо сейчас, а прийти в себя, когда всё закончится. Или вообще никогда.— Чонин-и, только не говори мне, что ты всё-таки воспользовался советом и слямзил омегу, — язвительно отметил кто-то, кого Сэхун пока не видел.— Хён, это просто мой ученик. Было бы лучше, если бы ты разобрался, что с ним.— У тебя все ученики по утрам бегают в неглиже? Ты вообще его кормишь хоть?— Хён! — уже раздражённо отозвался Чонин и мягко развернул Сэхуна лицом к доктору. — Доктор Пак Ючон, язва и гиена, но безопасный и не кусается. Это О Сэхун.— Губа не дура, — тут же подметил доктор, окинув Сэхуна заинтересованным взглядом. — Высокий, видный, а бёдра какие... Он тебе двойню принесёт, глазом не моргнув. Запястья прямо...— Хён!— Ну что? Я тебе комплимент сделал. Хороший вкус. А теперь погуляй где-нибудь. — Доктор сделал два широких шага и ухватил Сэхуна под руку. Сэхун немного успокоился, потому что доктор оказался омегой, слабо улыбнулся Чонину, пытаясь показать, что всё отлично. Чонин не поверил, судя по лицу, но позволил выставить себя за дверь.— Так, и что у нас тут? — Доктор деловито подтащил Сэхуна к софе, усадил и принёс больничный халат. А Сэхун едва отыскал в себе силы пробормотать пару слов о том, что боится, будто...— На этой ткани ничего не будет видно, — решительно отсёк все возражения доктор Пак. — Переодевайся. В какой клинике ты наблюдался раньше? Стабильного цикла раньше не было? Встречался с кем-нибудь?..Сэхун дрожал от озноба и горел от стыда одновременно. Большую часть вопросов доктора он даже не понял. Просто позволил доктору делать с ним всё, что тому вздумается, потому что голова вовсе не соображала. Сэхуну всё больше казалось, что он просто спит и видит тягучий и вязкий сон. — Это ты виноват, — после рассуждал громко доктор Пак и курил в форточку.— Я? — От звука низкого голоса Чонина Сэхуну хотелось свернуться клубочком и прикорнуть у Чонина под боком.— Кто ж ещё? Или рядом с ним в последние шесть часов ошивался другой альфа?— Нет, но... Ючон, я несколько лет веду занятия. Никогда ничего подобного не случалось.— Всё бывает в первый раз. Без полного обследования ничего нельзя сказать наверняка...— Всё настолько плохо?— Да нет, мальчик полностью здоров, но разбудил его именно ты. И у него "жар" будет со дня на день. В первый раз. Довольно поздно, поэтому я бы освободил его от занятий. — И что мне делать? Я не могу отправить его на улицу, не говоря уж о том, что его попытаются забрать родственники, а он к ним не хочет.— Чонин-и, я бы сказал, что конкретно тебе со сладеньким делать, но ты пошлёшь меня подальше — по лицу вижу. Это всё Сумин и твои дурацкие манеры. Ну и вот, либо ты отдашь его родне — пусть сами разбираются, либо будешь сидеть с ним сам...— Как? — вспылил Чонин. — Как я буду с ним сидеть, если...— А как получится. Сам понимаешь, это первый "жар". Ему ничего нельзя принимать.— Но я же не могу... чёрт.— Как по мне, очень даже можешь. К слову, при наличии супруга родня теряет право опеки — подумай об этом.— Ючон, перестань, ладно? Вряд ли Сэхун-и хочет свободы такой ценой.— Почему нет? У него первый "жар" приключился по твоей вине, вообще-то. В таком возрасте подобные вещи происходят осознанно, как правило. И вы вместе пахнете как молочно-персиковое суфле — так и съел бы. Любопытный эффект от сочетания сандала и ванили, не находишь? А кедр даёт персиковый оттенок. Могу сейчас тебе табличку составить, какие запахи вашим детишкам светят...— Хён, да хватит уже! Я меньше всего подхожу хоть для кого-нибудь.— Знаешь, Мин считал иначе.— Потому что... Хватит. Не путай прошлое с настоящим.— Это ты тот, кто путает прошлое с настоящим. И это тебе хватит жить прошлым. "В болезни и здравии, пока не разлучит смерть", да? Ну и всё уж. Сколько ты уже не выступаешь? Когда ты вообще последний раз спал с омегой?— Тебя это не касается.— Чудненько. Мальчика приволок ты, ты и разбирайся с возникшей проблемой. Как хочешь и как получится. Но презервативы в карман я ему положил.— И ты собираешься вот так всё оставить? Ты же врач! Сделай что-нибудь. Ему ведь плохо!Сэхун скомочился на софе и прикрыл уши ладонями. Ему в самом деле было плохо, хоть он и не мог внятно объяснить себе самому причины. Он всегда мечтал вырваться из родного квартала и жить свободно. Он не хотел ни от кого зависеть, но Чонин всё менял. Наверное, менял. При мысли, что Сэхуна так или иначе вернут родне, ему хотелось отдать всё Чонину. Всё, что у него было. Просто потому, что для Чонина не жалко. И пусть потом дядя делает с Сэхуном всё, что пожелает. И пусть дядя лопнет от злости, если не сможет никому продать невинность Сэхуна подороже.