3.1 (1/1)

3.1На щенка Чонин наткнулся в доме у лифта. Грязный меховой клубок жался в углу и едва слышно поскуливал. Створки лифта как раз разошлись, но Чонин всё медлил. Щенок поставил ушки торчком, блеснул глазёнками и робко махнул хвостом.Осыпая себя в мыслях ругательствами, Чонин поднялся к себе, чтобы вновь спуститься с полотенцем и пакетом в руках. Присел на корточки и протянул щенку ладонь.— Ну привет. Как видишь, я тоже двуногий, наверное, как и те, кто тебя обидел, так что давай будем решать, устраиваю я тебя или не очень. Ну и было бы неплохо, если бы ты намекнул, что и где у тебя болит.Щенок заскулил, неуклюже приподнялся, чтобы немного придвинуться к протянутой руке, но почти сразу обессиленно обмяк.— Ладно, с намёками у тебя всё неважно обстоит, зато хотя бы ясно, что я не внушаю подозрений. — Чонин аккуратно накинул на щенка полотенце, с осторожностью завернул и поднял. — В таком виде домой я тебя не потащу. Ничего личного. Надо сначала выяснить, что с тобой не так, договорились?Протестовать щенок не стал и затих в свёртке из полотенца.— Мало печали было... Ладно, не раскисай, что-нибудь придумаем.В салоне машины Чонин расстелил на сиденье пакет, пристроил свёрток со щенком, нашёл визитную карточку, которую ему всучил братец, и порулил в клинику. В пути предвкушал бурные восторги, что его ждали. Даже позвонил заранее, чтобы узнать, на месте ли доктор Пак, где его кабинет, и примет ли он младшего брата своего закадычного друга. Сначала доктор Пак расплылся в улыбке и вспомнил годы учёбы, когда он студентом куролесил, а Чонин был мелким и постоянно фырчал на старших омег. Поток воспоминаний Чонин осушил мгновенно, достав из-за спины злополучный свёрток со щенком.— Совсем спятил? — бушевал Пак Ючон, заполучивший на руки щенка. — Я людей лечу. Собаки не по моей части! Что с тобой делать, а? Нет бы омегу какого украл и притащил, вот радости было бы. А это что?Чонин на минуту задумался и пожал плечами.— Его зовут Лапа. Так что с ним?— Я откуда знаю? — продолжал рвать и метать Ючон. — И вообще, пожалуюсь Чжэину.— Жалуйся. Только сделай с Лапой что-нибудь.Шторм Ючона потерпел поражение, разбившись о несокрушимую стену спокойствия Чонина. Они поставили на уши всех знакомых Ючона и вызвонили ветеринара. Пока все вокруг носились с воплями и истериками, Чонин со скромным видом сидел в уголке и пил чай, будто он случайно мимо проходил, а не стал инициатором всего этого безобразия. Потом прибыл ветеринар, осмотрел щенка и выдал Чонину список, чем кормить животинку и как.— В порядке с ним всё будет. Несколько сильных ушибов и очень голодный, а так здоровый пёсик.На этом ветеринар отбыл, а Ючон продолжил причитать, собираясь домой. Чонин в знак благодарности решил Ючона подвезти, поэтому сидел в компании новой чашки чая и рассеянно поглаживал снова замотанного в полотенце щенка.— Чёрт, ну когда это кончится, а? Сколько ещё ты собираешься чахнуть? Завёл себе собаку вместо омеги! Это совсем не смешно.— Не вместо, — флегматично поправил Чонин. — Так просто. Не бросать же.— Тогда заведи себе омегу.— Я уже пытался. Получилось не очень.— Прекрати, Чонин-и, — взмолился Ючон. — Ну сколько можно? Мин не этого бы для тебя хотел. Ну что тебе стоит просто осмотреться вокруг и выбрать достойного? Жизнь не стоит на месте, не надо придумывать себе конец света. Найди омегу. Давно пора. Или тебе прямо уж так не из кого выбрать?— А если уже выбрал? — Чонин грустно усмехнулся оставшимся на дне чашки чаинкам.— Неужели? Ну и какой он?— Пока не знаю. Знаю, что у него прозрачные, как волны, глаза, нервные губы и пальцы, тонкие запястья... и что он идеальный. Я непременно тысячу раз станцую с ним вальс, буду дарить какие-нибудь ромашки и ухаживать, потом познакомлю с семьёй... Ты счастлив?— А ты прямо всё распланировал? Правда, часть с ромашками так себе. Может, ирисы или розы там...— Я в цветах ничего не понимаю. Для меня это всё ромашки. — Чонин отставил чашку и слабо улыбнулся. — А планировать — это единственное, пожалуй, что я в самом деле умею делать.Ючон помедлил, после осторожно прикоснулся к его плечу и чуть сжал.— Хватит уже, хорошо? Просто встань и оглянись назад. Посмотри, кем ты был и кем ты стал. Тебе больше не нужно всё рассчитывать. Дело даже не в Мине. Он тебя не менял. Ты сам себя менял. Мин всего лишь протянул тебе руку. Ну а сейчас тебе это не нужно. У тебя есть все ориентиры. Тебе не нужно бояться оступиться. Позволь себе немного спонтанности. Нельзя всё время жить по плану. Просто нельзя. И я буду первый прыгать до потолка, если ты слямзишь себе омегу. Да хоть с чужой свадьбы стащи, если надо. Ну или просто интрижку, а?Чонин мягко сбросил ладонь Ючона с плеча, поднялся и прихватил щенка. Ответил спустя долгие две минуты:— Знаешь, хён, когда рушатся все опоры в одночасье, рефлекторно хватаешься даже за воздух. Я тебя услышал, но со мной всё в порядке. Правда.Ючон благоразумно сделал вид, что поверил, и за это Чонин был ему признателен.На следующем занятии десять студентов разбились на пары и повторяли шаги вальса медленно и сосредоточенно. Чонин слабо улыбался всякий раз, как слышал тихий отсчёт. Машинально поднял руки, нащупал узел галстука и поправил его, потом наткнулся взглядом на сидевшего в уголке высокого нескладного студента. Взъерошенные волосы, подживающая ссадина на лице, матовая кожа в грязных пятнах и тонкие запястья. Пальцами студент размеренно отбивал верный счёт и с невыразимым голодом в глазах смотрел на пытавшихся правильно двигаться ребят.Чонин раскрыл журнал и медленно прошёлся по списку, сверяя состав явившихся и проверяя самого себя. Задержался на имени "О Сэхун" и перевёл взгляд на студента в уголке. Платок ему Сэхун не вернул, хотя и ждать не стоило, наверное. Вряд ли Сэхун попал в эту группу просто так.Чонин закрыл журнал, положил на подоконник и бесшумно подошёл к Сэхуну.— Ты можешь танцевать со всеми.Короткий взгляд из-под чёлки, неразборчивое фырчание и сдвиг в сторону на пару сантиметров. Чонину Сэхун сейчас напоминал ощетинившегося зверька.— Или ты боишься? — Старо как мир, но обычно работало.— Я без пары. Не могу же один, как дурак... И я умею.— Вот как... Покажи. — Чонин протянул ему руку.— Я же сказал, мне не с кем...— Со мной.Сэхун ошеломлённо вскинул голову и чуть ли не впервые посмотрел на Чонина прямо, после растерянно уставился на раскрытую ладонь. Чонин терпеливо ждал, не двигаясь с места. Он плохо представлял, как ему быть и что делать, дабы не спугнуть дикого парнишку. В списке Чонин видел пометку "омега", хотя Сэхун одевался в стиле альф и даже не пользовался расчёской. Ниа и его друг-омега вели себя не лучше альф, но выглядели утончённо и аккуратно: следили за причёсками, ногтями и руками, пользовались бальзамами для губ и старались понравиться, обратить на себя внимание альф. Сэхун ничего такого не делал. И пальцы, с робостью коснувшиеся ладони Чонина, могли похвастать чёрными ободками под ногтями. Впрочем, это искупалось изысканностью тонкого запястья и ненавязчивыми нотками ванили.Чонин мягко потянул Сэхуна к себе, помогая встать с пола и выпрямиться. Уверенно привлёк к себе напряжённое тело и коснулся ладонью спины слева, под лопаткой — там быстро стучало. Он тихо хмыкнул, прикинув, что подбородок Сэхуна на сантиметр выше его собственного, и оплёл пальцами правую руку Сэхуна. Тот растерянно смотрел на его плечо и от волнения всё плотнее сжимал губы. Вблизи его лицо казалось ещё бледнее, а черты — тонкими и чистыми. С виска соскользнула пушистая прядка, открыв пробегающую под нежной кожей голубую жилку.Чонин прижимал ладонь к спине Сэхуна и чувствовал, как дрожит упрятанное в мешковатую одежду тело. Пожалуй, если бы он попросил Сэхуна успокоиться и не волноваться, это возымело бы противоположный эффект, потому он решил промолчать. Просто стоял, касаясь спины под лопаткой и чужой, чуть подрагивающей, руки, и ждал.Сэхун оставался всё таким же напряжённым. У него даже губы побелели. Лишь через минуту Чонин осознал, что Сэхуну страшно. Не из-за танцев. Сэхун боялся его.Чонин сам растерялся поначалу — он к иному привык. Даже если ему не всегда удавалось производить приятное впечатление сразу, то со временем — почти всегда. Но прямо сейчас О Сэхун оставался напуганным и не пытался ответить прикосновениями. Сердце под правой ладонью Чонина колотилось, как угодившая в силки птица.— Это лишь вальс, — попытался как можно мягче подбодрить Сэхуна Чонин. — Ты сказал, что умеешь. Твоя рука...— Знаю, — хмуро буркнул Сэхун, продолжая пялиться исключительно на шов на пиджаке, но хотя бы Чонин ощутил робкое касание прохладных пальцев, а на плечо наконец легла невесомой пушинкой ладонь. Сэхун сделал глубокий вдох, будто вознамерился кинуться в холодную воду с головой и нырнуть.— Начнём? — едва слышно спросил Чонин. Сэхун молча кивнул, разглядывая с преувеличенным вниманием собственную ладонь на плече Чонина.— Шаг...Чонин сделал шаг вперёд, и Сэхун попытался повторить это же. Они закономерно столкнулись. Чонин невольно сжал в левой ладони руку Сэхуна крепче, чтобы удержать и помочь восстановить равновесие.— Я веду, а ты следуешь за мной, — подсказал он. Сэхун тут же упрямо вскинул подбородок и опалил его возмущённым взглядом. — Тебе потребуется немало сил для этого, но у нас ничего не получится, если ты не позволишь мне вести.— Позволю? — Сэхун вновь смотрел на правое плечо Чонина.— Как думаешь, я хорошо танцую?Сэхун замер, на миг осторожно приподнял длинные ресницы, чтобы поймать взгляд Чонина, тут же вновь уставился на плечо.— Конечно. Вы же учитель танцев.— Прекрасно. Значит, в том, что касается танцев, ты мне доверяешь? — Чонин мягко подхватил правую ладонь Сэхуна и уверенно провёл большим пальцем по прохладной коже. Погладил. — Доверяешь, да?— Да... — неохотно выдохнул Сэхун.— Тогда я предлагаю тебе начать вальс, следуя за мной. — Чонин улыбнулся, отметив, что прочие ребята уже сгрудились в кучку и изо всех сил прислушивались, наблюдали за ним и Сэхуном. Потому его слова предназначались сразу всем. — Ты можешь согласиться, если хочешь танцевать, и мне потребуется оправдать твоё доверие. Или ты можешь отказаться, если не хочешь и не доверяешь. Выбирать тебе, Сэхун-и, но играть в это мы должны вдвоём, иначе никак. Сэхун уставился на него широко раскрытыми глазами. Торопливо облизнул побелевшие от волнения губы и вцепился в левую ладонь пальцами.— Шаг, — глядя в прозрачные от беспокойства глаза, тихо подсказал Чонин. И сдвинул ногу вперёд. Сэхун послушно шагнул назад. Держался скованно, но делал всё верно. — Ещё шаг... Ещё... Поворот... Шаг... Чудесно. Обратно.Чонин наблюдал за Сэхуном и почти не подсказывал больше. Сэхун в самом деле умел танцевать вальс. Чем спокойнее и увереннее он становился, тем естественнее двигался. С плавностью и изяществом. С искренностью. Прикрыв глаза, он танцевал уже по-настоящему. Без музыки. И сердце под ладонью Чонина стучало сильно и ровно.Чонин вновь отметил, что прочие студенты позабыли о занятии и просто стояли и глазели на него и Сэхуна, двигавшихся по залу свободно и непринуждённо. Чонин вновь перевёл взгляд на Сэхуна и поймал улыбку, вернувшую губам Сэхуна краски. Сэхун следовал за ним безупречно с закрытыми глазами и... улыбался. Чонин не узнавал его. Не узнавал в нём худого нескладного и вечно всем недовольного утёнка. Сейчас лицо Сэхуна выглядело спокойным и умиротворённым, как будто весь мир лежал у его ног, а солнце светило только ему.Чонин продолжал двигаться, а Сэхун продолжал следовать за ним в танце под стук собственного сердца. Не идеально, но со знанием, показывая потенциал, способный распуститься при должном внимании.— Вот хрен скажешь, что он так может, — обиженно прогудел Тонэ и разрушил минуту гармонии, заставив Сэхуна вздрогнуть всем телом, сбиться и замереть в руках Чонина.Чонин на шаг отступил, намеренно удержал на несколько секунд дольше пальцы Сэхуна в ладони, наслаждаясь шелковистой кожей под подушечками, и поклонился.— Благодарю. Это было приятно.Чонин обвёл чуть насмешливым взглядом притихших ребят.— Посмотрели? Это то, что я желаю увидеть в вашем исполнении. Сэхун-и вам продемонстрировал достижимость цели при должном старании. — Просто у Сэхуна задница что надо, — заворчал Ниа.— Если бы дело было только в заднице, Тонэ тоже с полтычка бы всё выполнял правильно. Продолжайте, пожалуйста.Чонин повернулся к Сэхуну, едва студенты взялись вновь отрабатывать базовые шаги. Сэхун стоял на том же месте и смотрел вниз.— Ты знаешь только вальс? Или что-нибудь ещё?— Сальса, танго и румба. С румбой у меня хуже всего, — после долгой паузы ответил Сэхун.— Ты сам занимался?Сэхун слабо кивнул, поколебался и едва слышно добавил:— Видел, как занимались другие. Смотрел, запоминал, а когда была возможность... повторял.— Ты мог бы заниматься танцами...— Не мог бы! — неожиданно резко перебил его Сэхун и отвернулся.— Но тебе нравится.— Нравится, — не стал спорить Сэхун, обхватил левое запястье пальцами и с силой провёл ногтями по коже, оставляя белые полосы на предплечье. — Но никто не станет спрашивать, что мне нравится и чего мне хочется.— Но я тебя спрашиваю, ведь так?— И что вы можете? — Сэхун резко повернулся к нему и требовательно посмотрел ему в лицо. — Вы всего лишь можете учить меня на дополнительных занятиях до конца учебного года. Это всё. Больше ничего!Сэхун кинулся в угол, подхватил сумку и бросился прочь. Оклик его не остановил. Студенты, прекратившие заниматься из-за выходки Сэхуна, засуетились под строгим взглядом Чонина и вернулись к шагам.Чонин отошёл к подоконнику и посмотрел за стекло. Сэхун появился на баскетбольной площадке, бросил сумку у решётки, взял мяч и принялся бродить с ним под корзиной.Скрестив руки на груди, Чонин просто наблюдал и пытался понять. Пока рядом не обнаружился Ниа.— Не напрягайтесь так, наставник Ким. Он придёт на следующее занятие. Он любит танцы.— Тогда почему он...— У него дядя — хозяин квартала. Мерзкий тип. В семье хотят, чтобы он умел что-то... — Ниа выразительно пошевелил пальцами в воздухе, подбирая нужное слово, — полезное, понимаете? Обтачивать детали, сваривать, работать с деревом, ремонтировать технику, шить, готовить. Что-то простое и нужное. Танцы им не понравятся, потому что они не нужны. Их не купишь и не продашь. Танцы для мажоров. И Сэхуна так, как Тонэ, вы не разведёте. Он как раз предпочитает не привлекать к себе внимания. Не хочет, чтобы его замечали. Ведь если его станут замечать, дядя отправит его туда, где получит от этого выгоду.— В бордель? — задумчиво предположил Чонин. — Потому что он очень красивый?— Соображаете, — довольно кивнул Ниа.Домой Чонин вернулся без настроения. Запер дверь и бросил ключи в глиняную чашку, но тут же затрезвонил телефон в гостиной. Чонин стянул ботинки, пробежался босиком по ковру и поискал трубку в груде диванных подушек. Звонил ему господин Шин, владелец школы искусств. Чонин договорился встретиться с ним утром.Господин Шин предлагал Чонину место и несколько групп разного уровня для занятий. Они обсудили расписание и решили, что Чонин может вести занятия до двух часов дня ежедневно и иногда — по вечерам. Чонину это подходило — отличный способ занять время и голову, да и деньги неплохие. Школа искусств находилась почти в центре города, поэтому в учениках недостатка не было, а уровень мастерства Чонина вполне отвечал требованиям господина Шина, если не превосходил.— Вы могли бы отказаться от нынешней работы и заниматься полный день. И выступать на состязаниях. Почему бы нет? — забросил пробный камень господин Шин в конце беседы.— Не вижу необходимости, — слабо улыбнулся Чонин. — Я ведь согласился на работу в колледже. На меня рассчитывают. И там у меня такие же ученики, какие будут здесь. Я могу себе позволить работать и там, и здесь. Меня это устраивает. А с состязаниями... с ними покончено, как мне казалось, но... Пока не знаю.— Что ж, как пожелаете. Приступить можете завтра.Вечером к Чонину на кровать забрался оживившийся Лапа. После помывки он выглядел пушистым увальнем, пусть и тощим пока. Лапа потоптался по ногам Чонина, слегка покусал пальцы на ступнях, свернулся клубком и мирно засопел.Не омега, конечно, но тоже ничего. Жить можно. Наверное.