Адаму некогда грустить (1/1)

– Где мой ледоруб? – сказали тихо.Это был звоночек. Он предвещал взрыв.– Где он?!Алекс вынырнул из-за груды вещей с этим вопросом.– Где?!Но от того, что Вессельски это рявкнул, ответа не нашлось.– Как мы могли его потерять? – спросил шокированный Йохен от лица всей группы.– Не может быть, чтобы он вывалился по дороге, – утверждал Кеплингер. – Ледоруб здесь!Никто не спорил с этим, но никто и не подтвердил его слов.– Зачем он вам? – вполголоса поинтересовался Гонтье.– Это часть образа, – пояснил Алекс, упав в кресло. – И я не врубаюсь, куда эта часть делась.Наступила тишина, потом она нарушилась – Адам шлёпал по своим карманам в поисках телефона.– Где... где? – судорожно говорил он.– Что теперь? – отчаялся Юрген.– Я пришёл сюда с телефоном, а сейчас... – Адам недоговорил. – До того, как мы сели смотреть хоккей, я абсолютно точно его видел.– До хоккея, – значительно повторил Фербер, начиная о чём-то догадываться. Все его поняли.– На девушку я не подумаю, – сказал Руперт.– Я тоже... – задумчиво произнёс Адам.– Значит, это другой журналист? – предположил Алекс.– Ледоруб длинный, – покачал головой Йохен. – Незаметно не унести, думаю. Да и зачем он ему?– А кому понадобился мой телефон?Все пытались вспомнить, что делал Сеня, пока был в этом номере. На ум ничего не приходило – ну, стоял, разговаривал с Полиной... Но алкоголь давал о себе знать. Алекс посчитал, что именно Сеня украл телефон и... ледоруб. – И куда ты? – спросил Зайберт.Алекс вышел, не ответив.– Журналист давно ушёл, – произнёс Фербер. – Не понимаю, что Алекс пытается сделать.– Может, хочет узнать что-то на ресепшен, – пожал плечами Адам.Сеня действительно украл телефон. Журналист приметил его ещё в номере. Телефон мирно лежал на тумбочке, и его экран загорелся, когда пришло сообщение от Мэтта. Разумеется, Сеню заинтересовала переписка Уолста и Гонтье. Его прямо-таки зацепила идея рассказать о том, что между музыкантами идёт активная неделовая беседа. И Сеня рискнул забрать телефон с собой. А ледоруб... Может быть, Сеня его с чем-то перепутал (хотя, с чем?). Во всяком случае, ледоруб он тоже взял с собой, но без злых намерений.Дальше журналист поступил опрометчиво. Он задержался в вестибюле, чтобы немного поработать на ноутбуке. И, когда Сеня уже собрал свою сумку и направился к выходу, его заметил Александр.– О, вы тут, – неприязненно промолвил он, подступая к Сене. Журналисту совсем не понравился тон Алекса. Сене было страшно подумать о том, что его подозревают в краже. Поэтому он рванул к дверям, ни о чём больше не думая.– Вот как? Стойте!Алекс кинулся вдогонку.Солнце зашло за дома, улицы и здания покрылись серой тенью. Тихо зажигались ряды фонарей. Алекса сбил автомобиль.Стоп.Другие музыканты узнали об этом 15 минут спустя – Сене хватило отваги сообщить о происшествии и вызвать скорую. Йохен и Адам сели в такси так быстро, как только могли. Гонтье всё объяснил таксисту (который говорил разве что на русском), не зная русского. И Адам не смог бы рассказать, как это у него вышло. Ему просто было очень нужно.Зайберт был жутко напуган. К счастью, машина успела чуть-чуть сбавить скорость перед столкновением, как и Алекс, и вокалист даже ничего себе не сломал. Только вот Йохен об этом не знал.Он вместе с Гонтье вбежал в палату. Алекс приподнялся, чтобы посмотреть на них.– Ну, что с тобой? – нетерпеливо спросил Адам. – Как так вышло?Йохен промолчал. Только подошёл ближе к кровати.– Твой телефон был у журналиста, – ответил Вессельски. – По крайней мере, он стал убегать, когда меня увидел. Я решил не отставать, ну и...Внезапно Зайберт наотмашь ударил Алекса по щеке:– Какого чёрта ты заставил меня волноваться?!– Йохен! – воскликнул Адам.Что до Александра, то он потерял дар речи.– А если бы врачи увидели?.. – с укором произнёс Гонтье.– Адам, спаси меня от него, – безвольно подал голос Алекс.– Ладно, прости, – сказал Йохен любимому человеку.– Принято, – обидчиво отозвался Алекс.– Если бы это я попал под машину, ты сделал бы то же самое.– Наверное.– Ничего не сломал?– У меня только ушибы.– Чудеса, да и только, – вздохнул Адам. – Ведь... завтра концерт...Гонтье покосился на Йохена. Тот сел на край кровати.– Засудить бы этого журналиста, – мечтательно протянул он. – А то всё с ног на голову перевернул.– К концерту со мной всё должно быть нормально, – не слишком уверенно произнёс Алекс. – Ладно ледоруб, но телефон должен быть у Адама как можно скорее.Разговор прервался быстрым стуком каблуков. У порога стук утих. Это Полина разрывалась между стеснением и желанием помочь, обнадёжить. Через пару секунд девушка оказалась в комнате.– Прошу вас, простите моего коллегу! – взмолилась она. – И меня тоже: я должна была увидеть, что он делает!– Мы не виним вас, – сказал в ответ Йохен.– Мы и не думали... – стал убеждать Полину Алекс, ловя между тем каждое её слово.– Ваш телефон, – сказала девушка, протягивая телефон Гонтье. – Мой коллега дал слово, что не успел ничего с ним сделать.Полина повернулась к Вессельски.– Мне жаль... – прошептала она. – Мы готовы выплатить компенсацию. У вас есть полное право обращаться в суд по делу кражи, но мой коллега попросил не делать этого. И ещё ледоруб... Я верну его, когда захотите.– Каким образом этот журналист смог украсть ледоруб? – недоумевал Адам.– Он говорит, что сам не знает, – сказала Полина, и в её голосе тоже звучал вопрос. – Говорит, что даже не сразу заметил его в своей сумке. Только когда коллега побежал из отеля, и сумка странно отягощала руку, он растерялся.Йохен ухмыльнулся.Зайберт со скрипом согласился не обращаться по делу кражи. Его больше задевала не кража, а то, что Алекса сбили – Йохен упорно обвинял в этом Сеню. Адам тоже согласился замять дело. Вессельски скоро вернулся в отель и вместе с группой стал гадать, как они проведут концерт.А концерт тем временем надвигался.Наступило утро следующего дня. В вестибюль заглянула Полина в коротком воздушном платье – лето выдалось жаркое – и с ледорубом в руках. Руперт спустился к ней, взял ледоруб, поблагодарил, сказал, улыбнувшись, несколько слов и попрощался.– Ходить может, значит, на сцену выйдет...– Если бы был, например, гитаристом, и поранил руку – это одно, а здесь – другое.– У него ничего не сломано, получается, всё в относительном порядке.– А разве не проще спросить меня о моём самочувствии? – едко прервал товарищей Алекс. – И хватит говорить обо мне в третьем лице!– Хорошенькая девушка, – сказал сам себе Кеплингер.– Это ты о ком? – переключился Вессельски.– О Полине, – пожал плечами Руперт.***Адам замер, когда музыка прекратилась. Люди перед ним продолжали оглашать воздух весёлыми выкриками. Они любили Гонтье. И Адам должен был до конца оправдать их ожидания.Музыканты стали играть вступление последней песни. Адам слышал от них это вступление десятки раз за то время, пока с ними работал. А от Нила, Брэда и Барри – сотни... Но рядом сейчас не они. Адам начал петь, будто отбиваясь песенными строками от грусти – сейчас точно не время для этого.Песня закончилась как-то незаметно, голос Гонтье, звуки инструментов, замолчав, целиком и полностью уступили крикам толпы. Адам, как всегда, смотрел на них и понимал: дело сделано. Он отдал себя этому залу.По пути в отель Адам поглядывал через окно на заполонённые автомобилями ночные улицы и думал о своём. Нужно было, пожалуй, написать Мэтту.АдамМы закончили.МэттХорошо. Надеюсь, дальше будет без форс-мажоров.АдамХотелось бы знать. Но такое вряд ли повторится.МэттВам с немцами в последнее время не очень везёт. Кстати, а у них как дела?АдамКак раз хотел спросить.И только Адам это написал, как поступил видеозвонок от Вессельски. Правда, секунду спустя на экране появился не он, а Руперт.– Добрый вечер, – тоном ведущего новостей произнёс Кеплингер и элегантным жестом поправил волосы. – Что, не ожидал меня увидеть?– Нет, но рад увидеть.– Э-э! – послышалось с того конца трубки, и картинка сменилась. Теперь Адам видел, собственно, Алекса. – Руперт, ты в конец офигел. Лишаешь больного возможности поговорить с человеком.Вессельски встретился взглядом с Гонтье и состроил улыбку:– Адам, привет ещё раз!– Привет, - улыбнулся в ответ Адам. – Как дела, больной?– Да всё в по...Вессельски не дал договорить Кеплингер:– Он хочет сказать, что не ударился головой, значит, всё в норме. Хотя насчёт "не повредился умом" я мог бы поспорить, вот слушай...Вдруг Йохен, обо что-то споткнувшись, скороговоркой выругался:– Алекс, больной на голову, кто тебя заставил бросить ледоруб у входа?!Кеплингер захохотал.– Господи, Йохен, ты так вовремя, – произнёс он через смех. – Вот видишь, Адам, Йохен тоже думает, что наш вокалист повредился умом. Давай ты пойдёшь к нам вокалистом, а?Алекс открыл рот, чтобы вставить своё словечко, но товарищи твёрдо решили не дать ему это сделать.– О, вы там с Гонтье? – спросил Йохен и направился к Вессельски с Рупертом. – Я тоже хочу.– Итак, здесь меня никто не любит, я ухожу, – заявил Алекс и резко переместился в другой конец комнаты, да ещё и забрался на стул. – Теперь мы можем поговорить в спокойной обстановке.– Если ты захочешь забраться ещё выше и грохнешься оттуда, я в больницу тебя не повезу, – сообщил Зайберт.– Больно нужно, – пропел Алекс и присел в реверансе. – Так на чём мы остановились, месье Гонтье?– Вот только фокусы не вытворяй! – крикнул Йохен.– Ох ты бог ты мой... Слышишь, Адам, он волнуется.– Алекс, и правда, слезай, – сказал Гонтье, смеясь.– Ну всё, всё, вы меня убедили.Эти восклицания и шутки, которыми Алекс, Йохен и Руперт наперебой сыпали, были Адаму кстати. И их мины, сам тот факт, что эти ребята рады поговорить. Они как будто стали Адаму... друзьями? За такое короткое время?Всё равно. Эти музыканты вызывали у Адама улыбку, и недавняя тоска была разорвана на кусочки."Надо будет познакомить с ними Мэтта," - промелькнула мысль.