8.2. ЧанСу, КайРис (1/1)

Герои: Чанёль, Кёнсу, Крис, Лэй, ЭсмерЧанёль позвонил сам, но не по поводу песни. Так просто. Сам не знал, почему. Как-то вышло так, что он успел лишь сказать ?привет?, после чего инициатива незаметно уплыла в руки Кёнсу. Чанёль опомниться не успел, как уже оформлял заказ и вызывал такси, чтобы отправиться по указанному адресу.Встретиться они договорились в отеле и начать с обеда. И Чанёль сам не понял, на кой чёрт потащил с собой гитару.Кёнсу словно поджидал его, потому что открыл дверь сразу же после того, как Чанёль в неё негромко постучал. Уверенное прикосновение к груди сменилось приветственным поцелуем в уголок рта.— Заходи скорее, — велел Кёнсу, бесподобно проигнорировав ошеломлённый вид Чанёля. Он деловито запер дверь, ухватил Чанёля за рукав и потащил в просторный салон — к накрытому столу. — Извини, что так тебя сдёрнул, но ты сам сказал, что у тебя ничего не намечается. Мне тут тоскливо, если честно. Я только выбрался из студии, сегодня пробовали новый трек.— И как? — машинально поинтересовался Чанёль, позволив усадить себя за стол.Кёнсу налил ему вина в бокал, плеснул и себе, потом тоже опустился на стул, закинув руку на высокую спинку.— Ну как тебе сказать... Песня хорошая, но я пока подбираю эмоции и оттенки. Черновик мы записали, надо будет завтра на свежую голову прослушать результат и прикинуть акценты. А что у тебя? Написалось что-нибудь? Вообще пробовать будешь?— Знаешь... — Чанёль невольно тронул пальцами струны гитары, потом накрыл ладонью, вернув тишину. — Всё-таки я попробую. Раньше я просто сочинял мелодии, хотя они никому не были нужны. Но тут попробовал петь... Я слышал твои песни. Если по-честному, то я совершенно не уверен, что смогу написать песню именно под твой голос, но попробовать хочу. И ещё... ты вовсе не обязан протаскивать мои песни в свой альбом. Я бы хотел, чтобы ты протаскивал их лишь в том случае, если они тебе в самом деле понравятся.— Это и подразумевалось. Ты мне нравишься и всё такое, но врать тебе я бы не стал, — твёрдо отрезал Кёнсу, прямо посмотрев Чанёлю в глаза.— Э... Что?— Я говорю, что врать тебе я бы не...— Нет, я про...— Про то, что ты мне нравишься? — в лоб спросил Кёнсу без всяких обтекаемых формулировок и увиливаний. — Есть такое. От твоего голоса у меня всё улетает. Не представляю, почему, но факты — вещь упрямая. Эй, ты только не выпадай в осадок. Я не то чтобы спешу, просто с моим безумным графиком не до околичностей немного. Сегодня я тут, а завтра чёрт знает где. Ищи тебя потом. Кстати, может, ты оставишь мне свой номерок? У меня с этим нет никакой стабильности, фанаты одолевают, приходится менять постоянно. У тебя пока такой проблемы нет, так что номер телефона на бочку. Адрес желательно приписать тоже.Пока Чанёль приходил в себя после этого монолога, Кёнсу придвинул к себе чашку с лапшой и вооружился палочками. — Как у тебя дела в клубе, кстати?— Да так... Всё в привычных рамках, если не считать уймы недовольных клиентов.— И что им так не нравится?— Угадай.— Это из-за Кая? — поразмыслив немного, предположил Кёнсу и попытался поймать палочками фасолину.— Угу. Пока он не может работать, приходится всё переносить, искать устраивающие варианты... Но это сложно.— Понимаю.— Вряд ли. Ты ведь даже не видел, как он танцует.— Но могу догадаться. К тому же, у него повадки соответствующие.— Какие такие повадки? — невольно нахмурился Чанёль и тоже напал на лапшу.— Характерные. Он ведёт себя как человек, которому нравится сцена. Он любит, когда на него смотрят, восхищаются. И он знает, что вызывает восхищение. Скажем так, он уверен в себе, когда танцует. И это — уже часть успеха. Ему бы не в борделе торчать, а на большую сцену. Он многого добился бы.Чанёль тихо угукнул, но комментировать не стал. Не то чтобы ему не хотелось говорить о Кае, но было больно. Всё ещё. Несмотря на то, что он понимал всё и давно разложил все детали по полочкам. Хотя бы то, что он знал о Кае. Того, чего не знал, было намного больше, но Кай никогда туда его не пускал. Быть может, именно на этом и стоило заострить внимание? Когда между двумя людьми нет откровенности, это на многое намекает. Кай, конечно же, говорил ему о себе больше, чем всем прочим, но всё равно мало, делился лишь жалкими крохами. И никогда не говорил о чувствах, тем более, о своих чувствах. В отличие от Кёнсу, который сразу в лоб заявил, что Чанёль ему, оказывается, нравится.Чанёль не собирался сравнивать Кая и Кёнсу, но оно само собой получалось. Сравнивать. Что забавно — итог сравнения выходил не в пользу Кая. Кай по-прежнему оставался персональным дуэндэ Чанёля, по-прежнему околдовывал, но... с Кёнсу было теплее. Кёнсу казался настоящим, реальным и близким. А Кай... Кай всё сильнее казался потусторонним. Иногда Чанёлю приходили в голову бредовые мысли, что Кай в самом деле демон. Когда знаешь о человеке, что тот любит танцевать и умеет дарить наслаждение, и больше ничего...— Опять депрессия подкосила? — проницательно подметил Кёнсу, поднёс к губам бокал и сделал маленький глоток. От красного вина его губы притягательно заблестели.— Нет, просто пытался разобраться в себе, — честно признался Чанёль. — Знаешь, когда я впервые увидел танец Кая, подумал, что он как пламя или магия... Он танцевал и выжигал душу в тех, кто смотрел на него. Как ни печально это признавать, но сейчас я отчётливо ощущаю это — как будто мне в самом деле часть души сожгли. Или нет, не так. Просто... если Кай перестанет танцевать, то...— Не продолжай, — немного грустно улыбнулся Кёнсу. — Я знаю. Это невозможно забыть — его танцы. Ну и не надо. Если ты будешь помнить, ничего плохого из-за этого не случится. Это же прекрасно. Это искусство. Мне бы тоже хотелось, чтобы мои песни помнили. Это самое настоящее признание, когда помнят.— Ты поёшь на сцене, конечно, твои песни будут помнить, — улыбнулся Чанёль, разглядывая лицо Кёнсу сквозь стекло бокала. — Ты и сам по себе запоминающийся.— Да ладно, я не идеален. До сих пор трясусь, когда приходится петь на сцене живьём. Ещё хуже, когда петь приходится на частных мероприятиях. Там народа обычно не так много, помещения тоже небольшие. Чуть что не так — заметно. И ничего не исправишь.— Не знал, что ты выступаешь и на частных мероприятиях.— А что, похоже на то, что происходит у тебя в вашем клубе? Хотя, да, наверное, похоже. Обычно это закрытые мероприятия, так просто не попадёшь. И я их ненавижу, на самом-то деле. Обычно там и отношение такое... словно ты один из официантов. И должен выполнять чужие желания, петь чужие песни. Неприятно. Но иногда такие мероприятия мне нравятся. Редко это бывает, но всё же. Бывает, публика подбирается стоящая, и тогда петь для них в удовольствие.— Везде всё одно и то же, — подвёл итог Чанёль. — Вся разница в цене и антураже.— Ну да, получается, что так. Впрочем, сцена — это такая штука, к которой привыкаешь. И потом уже не можешь без неё. Сыграешь что-нибудь из твоих мелодий? — Кёнсу кивнул на гитару.Чанёль поразмыслил немного, пристроил гитару на коленях и тронул отзывчивые струны. Сначала просто перебирал их, пытаясь уловить настроение и отыскать в памяти подходящую мелодию, потом рассыпал по салону отрывистые задорные звуки. Эта мелодия была из тех, что пылились в черновиках. Чанёль даже название ей не придумал, но захотелось сыграть именно её. Чтобы немного разбавить весельем пустой день. Кёнсу и так день исправил своим присутствием, не хватало лишь заключительного штриха. И эта мелодия стала им.— Давай завтра тут же встретимся? — предложил Кёнсу. — Можно в такое же время. Я как раз выползу трупом из студии, а ты меня будешь откачивать.— Из меня паршивый доктор, — просиял улыбкой Чанёль и отставил гитару.— Не прибедняйся. Как это называется?— Никак. Я не придумал название.— И совершил тем самым преступление. Постарайся название придумать до завтра. Сыграешь мне её ещё. Не понимаю, почему тебя пнули. Музыка у тебя что надо.— Мы с тобой рассуждаем как дилетанты. Когда я играл нечто подобное или отдавал записи в агентства, мне говорили кучу умных слов перед тем, как сказать ?нет?.— Куча умных слов сама по себе ничего не значит, как и умение красиво говорить. Мне твоя музыка нравится, и я по-прежнему жажду заполучить твою песню. Ты уж постарайся написать её к сроку, а то я расстроюсь. А расстроенный я — зрелище не для слабонервных.— Ты мне угрожаешь? — рассмеялся Чанёль. Он уже не стеснялся разглядывать Кёнсу открыто и подолгу рассматривать красиво очерченные губы, выразительные глаза и плавные линии подбородка.— Вроде того. Если скажешь, что не боишься, придётся перейти к мерам пожёстче. Уверяю тебя, твой рост погоды не сделает. Я сильнее, чем можно подумать. И точно шустрее тебя.Чанёль едва не подскочил на месте, потому что под столом Кёнсу нашарил его лодыжку ступнёй и принялся мягко поглаживать её.— В твоей шустрости я точно не сомневаюсь, — чуть хриплым голосом отозвался Чанёль и лодыжку убирать не стал. Размеренные поглаживания его успокаивали и дарили чувство расслабленности. — Только вот... я так ничему особенному научиться не успел. Ну вот в плане связывать и...— Мы можем поработать над этим вместе. Я ведь тоже не особо в этом искушён. У меня свои обстоятельства, ты знаешь. Так что насчёт завтра?— Конечно... — Чанёль умолк на миг, потому что ступня Кёнсу переместилась чуть выше по его ноге, — да.***Крис остановился у распахнутой двери, прислонился плечом к косяку и принялся наблюдать за тем, как с Кая снимали бинты. От лёгких ран на рёбрах остались едва заметные следы, с плечом было чуть сложнее, но, судя по лицу врача, всё заживало прекрасно.— Через неделю загляните ко мне, — велел врач. — Повязки уже не нужны, но никакой нагрузки на руку быть не должно.Кай рассеянно кивнул и поднялся с койки, тогда только и заметил торчавшего у двери Криса. В ответ на вопросительный взгляд Крис пожал плечами, зашёл в палату и протянул Каю пакет с одеждой, после чего дождался, пока уйдёт врач, и прикрыл дверь, оставшись в палате вместе с Каем.— Ты же не станешь вопить, что предпочитаешь одеваться в одиночестве?Кай не обратил внимания на шпильку, вытащил из пакета кожаные брюки и кремовый свитер, тихо хмыкнул и спокойно принялся одеваться, словно Криса рядом не стояло. Крис смотрел, как он одевается, и откровенно любовался. Хотя не только любовался, но ещё и размышлял на тему нагрузок. Кая отпустили из больницы, но он был ещё не в том состоянии, чтобы вернуться к привычному режиму работы. Плечу полагалось зажить полностью, и лишь спустя неделю после этого Кай смог бы танцевать так, как раньше. Хотя Крис не сомневался, что Кай танцевал даже сейчас, наплевав на все запреты. Он испытывал железную уверенность в том, что Кай не обходился без танцев ни дня. Просто не мог себе это представить.— Шеф Яо ещё пару визитов тебе не наносил?— С каких пор это тебя волнует?— Мне не нравится его интерес к тебе. При всём том, что за ним никогда не замечали склонности к мальчикам.— У него такой склонности и нет, — с искренним недоумением пробормотал Кай, одёрнув кремовый свитер.— Тогда какого чёрта он к тебе бегает?— Ему просто нравится, как я танцую. Он всегда только танец и заказывает, а обслуживают его девушки из белого персонала. Не возводи напраслину на человека. Если ты сам по мальчикам, это не значит, что все такие.— Ну надо же. Не понимаю тогда, какая радость ему пялиться на тебя. Хотя ладно, на тебя все пялятся. Понятно, почему. Я про твои танцы, если что.Кай вздохнул и присел на край койки, смерил Криса внимательным взглядом и задал вопрос, который Крису не особенно и хотелось слышать:— Зачем ты приехал?— Мне казалось, я уже высказался при тебе о том, на что я рассчитываю. Это во-первых. Во-вторых, управлять байком тебе пока нельзя, так что я собираюсь отвезти тебя домой. В-третьих, мне захотелось тебя увидеть. Этого достаточно, или мне надо назвать ещё штук десять причин? Ты всерьёз намерен делать вид, будто нас ничто не связывает?Кай предсказуемо промолчал, просто смотрел на Криса непроницаемыми тёмными глазами и чего-то ждал. Или не ждал, а Крису лишь казалось, что он чего-то ждёт.И чего же?Крис неторопливо подошёл к койке, остановился напротив Кая и принялся разглядывать резкие черты. Приятное занятие, которому Крис мог посвятить целый день. И плевать, если кто-то осудил бы его за это.Он наклонился и тронул губами губы Кая. Лёгкий поцелуй без далеко идущих намерений. Тонкая ласка, чтобы показать сдерживаемую радость — Каю больше не нужно торчать под присмотром врачей. И это означало, что у них обоих есть время до возвращения Кая на работу в клубе.Крис знал, что Кай будет в ближайшие дни сопровождать Сян, и ничего против этого не имел. За Сян всегда присматривали, охрана у неё отличная, так что Кай автоматически тоже оказывался под присмотром. Криса это более чем устраивало.Он с нескрываемым удовольствием запустил пальцы в тёмные волосы, провёл языком по нижней губе и поцеловал в уголок рта, потом отстранился, чтобы оценить, какое впечатление на Кая произвела его нежность.— Что?— Когда ты так себя ведёшь, после приходится за это дорого платить. Жду подвоха, — объяснил Кай. — Нет никакого подвоха. И ничего такого я не собирался...— Я не говорил, что ты замыслил нечто коварное, — слабо улыбнулся Кай. — Но ты сам по себе непредсказуем. Никогда не угадаешь, что тебе в голову стукнет.— Ну, меня называют человеком настроения, а оно у меня обычно резко меняется. Но вряд ли...— Вот именно. Быть в твоей компании — это как прогулка по минному полю.Крис не выдержал, фыркнул и улыбнулся.— Отличное сравнение. Ты готов немного погулять по минному полю?— Я уже несколько минут этим занимаюсь.Кай поднялся с койки, пошарил в тумбочке возле койки, рассовал по карманам какие-то мелочи и двинулся к двери с Крисом на хвосте. Короткое путешествие по коридору завершилось у лифта. Пока они ждали того самого лифта, Крис продолжал разглядывать Кая. Больше всего ему хотелось отвезти Кая в дом за городом и не выпускать оттуда. Запихнуть под одеяло на новую кровать и пометить поцелуями каждый сантиметр тела, потом обнять и держать — до какого-нибудь конца света. И как-нибудь подписать Кая словом ?моё?, чтобы никто больше не покушался.На стоянке Крис обогнал Кая и распахнул перед ним дверцу автомобиля. Как ни странно, тот воспринял это как должное и невозмутимо забрался в салон, ничего по этому поводу не сказав. Даже не съязвил, хотя Крис ждал чего-то подобного. Захлопнув дверцу, он обошёл машину, пребывая в лёгком недоумении, сел на место водителя и повернул голову. Изучал взглядом профиль Кая, длинную чёлку и полуопущенные ресницы. Не удержался, протянул руку и тронул сильную шею, очертил кончиками пальцев контур длинной мышцы от уха и почти до ключицы, наклонился и коснулся полных губ, с лёгкостью и ненавязчивостью, поцеловал ямочку на подбородке и тихо вздохнул. Кай по-прежнему оставался сгустком противоречий: хранил невозмутимость при том, что как никто умел показывать чистые эмоции.— Есть хоть один человек в этом чёртовом мире, которому ты бы полностью доверял?В ответ — знакомая ухмылка с приподнятым левым уголком рта.— Целых два.— Но я в этот список не вхожу?— Не входишь, — с убийственным спокойствием подтвердил Кай.— И как мне туда попасть?— Понятия не имею. Это зависит не от меня. Только от тебя самого.Крис выдохнул с чувством облегчения. Ему нравилась прямота Кая и его искренность в подобные моменты. Ему вообще нравилась эта черта в Кае — нетерпимость ко лжи. Был бы Кай ещё чуточку свободнее и менее закрытым...Кай неожиданно отстранился и уставился на что-то за стеклом. Крис выпрямился и поискал взглядом то, что отвлекло Кая от их разговора. Увидел хищный байк, длинный, но лёгкий, и торчавшего рядом высокого смуглого парня в чёрной коже. Парень был запоминающимся, ярким и походил на европейца в той же степени, что и на азиата. Короткие тёмные волосы, волнистые, слева за ухом — длинная прядь, спадавшая то на грудь, то на спину и перехваченная в пяти сантиметрах от корней волос чем-то вроде заколки в виде черепа из металла. Такая же заколка крепилась ближе к кончику пряди. Когда прядь спадала свободно на спину, то вторая заколка блестела чуточку выше пояса. Парень у байка обладал настолько смуглой кожей, что его серо-зелёные глаза в контрасте с ней казались горящими, как у волка во тьме.Он перекинул длинную ногу через сиденье, подъехал к машине Криса и остановился со стороны Кая, повернув голову к окну. Только тогда Крис различил на его правой скуле татуировку. Тату искусная и небольшая, но заметная — скорпион, хищно изогнувший хвост, — размером с ноготь большого пальца на руке или самую капельку побольше. Черты лица характерные монголоидные: высокие скулы, тонкая вогнутая переносица, короткая верхняя губа и чётко очерченная нижняя, выступающий вперёд упрямый подбородок, однако не тяжёлый...— Извини, домой подвезёшь меня в другой раз, — тихо произнёс Кай, выбрался из машины и тут же устроился за спиной парня в коже. Мощный движок глухо взревел, и Крис проследил, как байк рванул к выезду, унося с собой и Кая, и парня со скорпионом. Он сидел пару минут, вцепившись пальцами в руль, потом тоже выехал со стоянки и погнал знакомым путём. Через четверть часа он махал рукой перед лицом, разгоняя неизбежные клубы дыма.— Что-то ты зачастил, — проворчал Лэй, перебиравший скрутки из листьев в картонной коробке.— Ты знаешь придурка с тату в виде скорпиона вот тут? — Крис коснулся собственной правой скулы. — Вроде бы метис на вид, смуглый, и глаза такие светло-зелёные.Скрутки рассыпались по столу, парочка даже на пол скатилась.— Слава Богу, нет. Обычно встречи с ним заканчиваются моргом и похоронами. Ты видел его... здесь? — Лэй заметно побелел.— Рассказывай, — велел Крис, упав в кресло. — И что ты так сбледнул сразу? Опасная птица?Лэй принялся собирать скрутки в молчании, оставаясь всё таким же бледным.— Это плохо, Крис. В самом деле, очень плохо, если он тут. Что он тут забыл?— Может, для начала ты мне скажешь, кто он вообще такой?— Смерть, Крис. Сама Смерть. Палач. Ещё и псих при этом. Верит, что приносит жертвы своему Богу, когда убивает.— Палач триад, что ли?— Какое там. Бери выше. Этот парень — потомственный палач. И хозяина у него нет. Платишь деньги и ждёшь. Только имей в виду, что прийти он может и за тобой. Он типа голоса какие-то слышит. И эти голоса решают, кого ему убивать. Псих, короче. Полный. Больной на голову. Часто тусит с байкерами, хотя сам в клубах не состоит. Одиночка. Байкеры его называют Куртом. С турецкого — Волк. По паспорту он Эсмер Чжанавар. И это переводится как ?тёмный хищник?. Между прочим, имечко настоящее. И он убивает всегда. В любых условиях и при любых обстоятельствах. Никогда не пожимай ему руку, кстати, после такого никто не выживает. И если уж ты решил иметь с ним дело... Он дорого берёт. И когда я говорю ?дорого?, это то и значит. Но если голоса ему скажут убить именно тебя, он это сделает. Бесплатно. — Чушь какая-то, — проворчал Крис, с минуту поразглядывав собственные руки.— Может быть. Дело твоё, слушать эту чушь или нет. Он редко тут бывает, в основном работает в Европе и Америке. И, как видишь, он до сих пор жив и в здравии, хоть и одиночка.Крис хотел задать ещё вопрос, но передумал. Поднявшись из кресла, сухо попрощался с Лэем и двинул к выходу, чтобы сделать глоток нормального воздуха. Заодно достал телефон и отправил вызов.— Мы его потеряли на окраине, — доложили ему немедленно.— Найдите, — глухо велел Крис и сунул телефон в карман, продолжая размышлять о том, что могло связывать Кая с так называемым палачом-психом.