Среда (1/1)

Лучше чайЛюбая деятельность на тесном чердаке порождала либо бардак, либо ещё больший бардак — Ник уже отчаялся придать жилищу сколько-нибудь организованный вид, разбирая завалы только когда они грозили обрушиться или что-нибудь испачкать. — Останешься сегодня здесь? — предложил он после завтрака, без большого энтузиазма расчищая пространство от грязных чашек с тарелками. Отказать. — У меня репетиция, — Бликсу не останавливал даже конец света, особенно если дело касалось музыки. Тем более звуки надвигающегося апокалипсиса могли бы неплохо оттенять перкуссию. — Тогда хоть до метро прогуляюсь, — как можно более независимо заявил Кейв. Раз уж Бликса рискует собой ради искусства, можно пройти с ним хотя бы часть пути. Много времени не займёт. Однако путь до подземки оказался не слишком прямым: сперва Баргельд зашёл за растворимым кофе, потом Ник не удержался и взял себе колы и чуть не зарулил внезапно для самого себя в обувной... Когда они были уже готовы свернуть к метро, впереди замаячила какая-то очень уж знакомая фигурка. — О, Кристина! Ты жива! — не слишком вежливо поприветствовал старую знакомую Бликса. За последние годы — с тех пор, как слезла с героина и занялась каким-никаким творчеством — Кристина Ф. стала гораздо глаже, держалась спокойнее, но нет-нет проглядывало в ней что-то тревожное из прошлой жизни. И даже две здоровые псины на поводке не придавали особой защищённости. — О, Кристиан, ты тоже жив! — ответила она в тон Баргельду. — Странно, но я почти никого не вижу последние дня... — сосчитала она, загибая пальцы, — три. Только Алекса, родственников там, сестру, — Кристине явно хотелось пожаловаться и поделиться новостями хоть с кем-нибудь. — А половина знакомых пропала невесть куда. Непохоже, чтобы уехали — просто исчезли и всё. — Ну вот Айнхайт свалил на днях в Гамбург, — заявил Баргельд и задумчиво потёр лоб. Тема исчезновения людей волновала и его тоже: с кем, спрашивается, альбом писать? С оставшимся Алексом Хаке? Ник тоже на всякий случай прикинул, с кем он обычно успевал столкнуться за неделю. Действительно, в каком-то смысле тусовочные районы вымерли. Да и вообще с улиц будто исчезла половина неформалов с фриками, хотя людей меньше вроде бы не стало. Не могли же они одновременно свалить в Гамбург. Бликса пожал плечами: ну да, странно всё это. Кристину такие дела тоже напрягали. — Я не сразу заметила, — продолжила та более нервно, — но Берлин поменялся, это пугает. Он как будто... — голос повысился, а Кристина начала нервно теребить серёжку, которая от этого только сильнее запутывалась в волосах, — из рекламы. Только хуже. — Из хреновой рекламы? — Знаешь, что сейчас толкают детям на улицах? — возмущение бывшей героинщицы продолжало звенеть в воздухе даже когда сама она замолкала. — Чай! — Бедный Алекс! — Бликса попытался улыбнуться, и лучше бы он этого не делал: вышло довольно пугающе. — Как он? Упился до безумия, изнасиловал некошерный... то есть микшерный пульт и наглотался аскорбинок в туалете, пока ты не видишь? Девушка посмотрела на него с отвращением. То, что Баргельд чуть ли не лично уволил парня из ?Новостроек? за дикость и малолетство, не давало ему права издеваться. — Да я так, шучу, — попытался оправдаться Бликса. — Передавай привет. Пусть в шесть приходит репетировать... в общем, он сам знает куда. *** — Ну вот, человека обидел, — вздохнул Баргельд. В свете того, что пригодных для общения людей становилось всё меньше, он начинал сожалеть о подобном. — Как будто мало было пиздеца. — А может, всё, что с нами творится, кто-то организовал? — решил поддержать его Ник. — Целенаправленно? Баргельд, устремившийся было к станции, остановился и вгляделся в лицо Ника на предмет охватившего его безумия. — Проходили уже, нет? Высшим силам мы неинтересны. — Не, я о другом. Вот смотри. Наркоты нет, алкоголь исчез... Что все будут делать? Чай пить? Кока-колу? — Точно, чай, — начало доходить до Бликсы, и он развил мысль сам: — Cui bono*? Чай пьют все, легально, — продолжил он не без экспрессии, — десятилетиями. И рекламировать это прибыльно. Ник аж смутился и спрятал бутылку с фирменным тиснением ?Кока-колы? за спину, однако всё равно поймал неодобрительный (или ему показалось?) взгляд Бликсы. — ?Живи долго, умри потребителем? — так, что ли? — Теперь так, — коротко кивнул Бликса и, давая понять, что на сегодня разговор с представителем общества потребления окончен, зашагал к метро. Невидимая рука рынка оказалась гораздо ближе, чем они думали, и уже держала их за яйца.*** После подобных разговоров Нику категорически требовался свежий воздух. Погода стояла прямо-таки идиллическая. Несмотря на прохладу, по парку прогуливались пенсионеры, причём Ник готов был голову дать на отсечение, что ещё на прошлой неделе половина из них была бомжами, снующими от скамейки к скамейке в надежде поживиться содержимым урн. Задумавшись о том, как всё здесь было раньше, он оставил стеклянную бутылку из-под колы лежать на скамейке и двинулся к выходу из парка, когда произошло нечто странное. Вполне благообразная на вид фрау нагнулась к скамье и, оглядевшись, с профессиональной сноровкой прикарманила стеклотару. После чего как ни в чём не бывало продолжила свой моцион. Выходит, не все, кто исчез с улиц, сгинули — просто перешли на чай.Андеграунд Хаке, кажется, был на месте ещё до того, как Бликса поднялся по эскалатору, и ждал у запертой на два замка двери. Один висел там из чисто эстетических соображений, другой, несмотря на возражения коллег (?Да что тут красть вообще??) врезал не в меру домовитый коллега и бывший одноклассник Бликсы. — Вы охренели запираться? — Хаке пару раз дёрнул дверь за хлипкую ручку. Та стойко выдержала. — Говори об этом с Эндрю, как придёт, — отмахнулся Бликса, но пыл и желание юного музыканта репетировать оценил. Вскоре, действительно, подтянулся и Унру, тут же домовито освободивший от чего-то ненужного рабочую розетку и поставивший чай. Бликса пересчитал материализовавшиеся стаканы и отодвинул два лишних. Не все добрались до репетиционной. — Где Марк? — заподозрил неладное Эндрю. — И что там наш ФМ Айнхайт? — Из Гамбурга ещё никто не возвращался, — мрачно пояснил Бликса. — Хотя Франка я бы пока не хоронил, он живучий. Эндрю припомнил габариты ФМа и согласился — хотя Гамбург был препоганым местом. Как и любое другое за пределами Берлина: нездоровая атмосфера, ограниченные обыватели, никакой свободы творчества. Играли в тот раз особенно яростно, даром что состав был неполный: бились об пол бутылки, исступлённо бился и кричал как в предсмертных конвульсиях Бликса, деловито и яростно отбивал ритм Эндрю, а Хаке упорно лез к самодельным перкуссиям Айнхайта и тоже, в общем-то, нарывался на пиздюли. — Нет, — внимательно и недобро посмотрел на него Бликса после пятой попытки Алекса посягнуть на святое. — Ты не будешь играть на них. — Почему, я же способен научиться. Смотри, — Алекс уже занёс молоток над листом жести, — вот если я сейчас... — Слушай, а какой будет звук, если я плесну на него кипятком из чайника? — вполголоса обратился Бликса к Унру. И Хаке всё понял. Всё-таки в том, что они не могли приносить на репетиции водку, были свои плюсы. Например, их заново обретённый участник куда меньше борзел и больше слушал старших. *** Одним из немногих способов заполучить новые музыкальные инструменты в этом суровом меркантильном мире было их найти — и, что немаловажно, оттащить к себе без лишней нагрузки на спину и кошелёк. Поэтому вторым пунктом программы стало, вслед за репетицией, коллективное посещение ночной свалки. — Что за хлам сейчас выкидывают. Ну что за люди? — досадовал Эндрю, за последний час не нашедший ничего дельного для себя. Никто не поддержал Унру в его сетованиях: Алекс развлекался тем, что пинал попадавшиеся по дороге вещи, проверяя их акустические свойства, Бликса же изучал обстановку: с одной стороны, свалка практически не изменилась с последнего их визита сюда. С другой, возле ворот была свалена целая гора плотных непрозрачных пакетов, явно предназначенных для перевозки куда-то — и выглядело это крайне подозрительно. Бликса осторожно поддел один из таких пакетов носком сапога в надежде определить содержимое. — Да что ты нежничаешь? — пнул со всей силы другой мешок Алекс и матерно восхитился обилию посыпавшихся оттуда открыток — очевидно, Рассудил Баргельд, тех самых, что пропали у Ника. А может, и не только. — Бля, ну и коллекция. И кто такое выбрасывает? — Кто-то,— снова вспомнил о коварных происках маркетологов Бликса. Получается, всё пропавшее в городе собирают и увозят — но куда? В Восточный Берлин? Задыхаясь от волнения, детского какого-то восторга и немного — от аромата помойки, Бликса поделился с друзьями этой теорией. — Постой, — тронул его за рукав Унру. — Если нам гадит вся эта буржуазия, то почему не сбежать от них туда же, на восток? — предложил он. — Хотя бы посмотреть, поменялось там что-то или нет. — Голова. Не зря в школе сидел, — одобрил Бликса, — даже на год дольше, чем надо. Как мы через стену перелезем? — Закопаемся под землю? — поправил сползающие очки Алекс. — Мальчик, иди учись лучше. — На машиниста электропоезда, нам как раз нужен. Так или иначе, они хотели оказаться на территории восточного Берлина, а метро было самым подходящим вариантом: под восточной частью города проходило целых две линии — оставалось найти способ остановить поезд на перегоне между станциями. — Ты сможешь протащить пару коктейлей Молотова? — неожиданно серьёзно спросил Эндрю у Хаке и пояснил: — Я сам всё сделаю и принесу, просто это, — запнулся он, стараясь сформулировать не очень обидно. — Тебя точно никто не решит обыскивать. Бликса, поможешь запихнуть в вагон вон ту арматурину? Сердце Бликсы приятно щекотала возможность узнать свой город — хотя бы подземную его часть — с другой стороны.