Эпилог (1/1)

10 марта 1999 года.– Мне бы следовало догадаться раньше, – сказал Тэхён, качая головой. – Меня сразу насторожило, что убийца варьировал свои методы и по-разному обращался с жертвами. Я должен был сразу вспомнить, что это modus operandi Пак Чимина!– На расстоянии трех тысяч миль, много месяцев спустя? Разве такое возможно? – возразил Намджун, стоя в ногах его кровати. – К тому же, если этот ублюдок сказал Чонгуку правду, он позаботился о том, чтобы ты ни за что не догадался о его присутствии.– Другими словами, – вставил Чонгук, – ты не должен себя винить за преступления Пак Чимина. Ни в прошлом, ни теперь. – ?Забудь об этом, – добавил он мысленно, – выброси из головы?.Он повернул голову и улыбнулся ему. Он ощутил тепло, словно от физического прикосновения; его веселье вспыхнуло искрящимся фейерверком у него в мозгу.?А ты не командуй?.?И в мыслях такого не было?.?Да ладно уж, признавайся. Тебе нравится, что есть кем командовать?.?Мне нравится, что есть ты. Вот в чем вся разница?.Тэхён протянул ему руку, и их пальцы переплелись. Ощущая на себе взгляд офицера, Чонгук не поцеловал его, но подумал об этом, и Тэхён снова улыбнулся ему.Не подозревавший о молчаливом обмене мыслями, Намджун сказал:– Теперь, после смерти Пак Чимина, Хосок окончательно раскололся, и даже его дорогостоящий адвокат признал, что спасти его от электрического стула может только смирительная рубашка, причем пожизненно. Если мой голос тут что-то значит, я бы не стал тратить деньги налогоплательщиков на его принудительное лечение.– Ты оказался бы в большинстве, – заметил Чонгук. – Но я готов биться об заклад, что его признают невменяемым.– В таком случае, – сказал Намджун, – надо бы отправить его подальше от провинции Кёнгидо. Никто толком не понимает, какую роль во всем этом деле сыграл Пак Чимин, но зато все знают, что Хосока застали на месте преступления, когда он держал Джина за горло. – Лицо его потемнело при этом воспоминании.– Поскольку у нас нет клиники, способной лечить столь сложный случай, я полагаю, что его отправят куда-нибудь подальше, – успокоил друга Чонгук.– А что будет с Чон Джиюн? – спросил Тэхён у Намджуна.– Она наконец получит помощь, в которой нуждалась годами. Теперь, когда Кён Хо оказался припертым к стенке после всего, что натворил его сын, ему пришлось признать, что не стоило так долго скрывать семейные секреты. Всю свою жизнь он знал, что в его семействе есть врожденная душевная болезнь: она передается по наследству уже на протяжении нескольких поколений. Он думал, что сможет справиться сам, уберечь мать и Хосока от осложнений. Не исключено, что он и в самом деле смог бы справиться. Если бы Пак Чимин не приехал сюда в поисках орудия. Ну, как бы то ни было, теперь все кончено, – продолжал Намджун. – Жизнь наконец возвращается в нормальную колею. Завтра тебя выпишут из больницы. Да, кстати, хотел спросить: Чонгук сказал мне, что, когда ты очнулся, все твои телепатические способности полетели к чертям. Это правда?– Я совсем не так выразился, – возразил Чонгук.– В общем, он сказал нечто в этом духе. Так это правда, Тэхён? Ты больше не можешь читать мои мысли?– По всей видимости, я больше ничьи мысли не могу читать. За исключением Гука.Офицер со злорадной усмешкой повернулся к своему другу:– Ну и каково это – быть открытой книгой?Чонгук улыбнулся Тэхёну:– По правде говоря, это грандиозное ощущение.Он сам не ожидал, что это будет так здорово.Намджун покачал головой:– Уж лучше ты, чем я. А это надолго?– Сегодня я прочёл дневники тети Лисы, – ответил Тэхён, – и теперь склонен думать, что это навсегда. Он в конце концов оправилась и вернула себе свои способности, но лишь частично, и на это ей потребовалось двадцать лет. А главное, после этого она уже не была так сильна, как прежде.– После чего?– После того, как побывала в мозгах у маньяка и еле выбралась оттуда. – Тэхён беспомощно развел руками. – Она пишет об этом очень скупо, но, насколько я понял, как раз перед тем, как они с мамой поссорились, тетю Лису попросили помочь в розыске пропавшей девочки омеги. Похититель оказался полным психопатом, а она на какое-то время застряла в его сознании.– Жуть, – заметил Намджун.– Да, – кивнул Тэхён. Ему не хотелось рассказывать ему о том, с чем ему еще предстояло справиться: Пак Чимин бессчетное количество раз проникал в его мысли, а он об этом даже не подозревал. – После этого тетя Лиса совершенно переменилась, – закончил он, – эмоционально, психологически и даже физически.При этом Тэхён рассеянно провёл свободной рукой белоснежным волосам.– А сам-то ты как? Ни о чем не жалеешь?– Ни капельки.Намджун окинул его изучающим взглядом.– Я должен признать, что выглядишь ты теперь... поспокойнее. Просто никакого сравнения с тем, что было. Должно быть, и впрямь хорошо жить в тишине, никого не слушая. Если, конечно, не считать Чонгука.Тэхён улыбнулся ему:– Ты даже не представляешь.– Так, значит, если при каком-нибудь новом расследовании мне понадобится заглянуть в чьи-то мысли...– Попробуй кофейную гущу. Или хрустальный шар.– Ясно. Но ведь ты остаешься тут, верно?– Да, – ответил Чонгук, – он остается.?Не командуй!? – снова напомнил он.?И не думал?.– Рад это слышать, – серьезно откликнулся Намджун. – Пожалуй, мне пора, – добавил он, окинув понимающим взглядом их обоих.– У нас и в мыслях не было тебя торопить, – с невинным видом заметил Чонгук. Намджун усмехнулся в ответ:– Ладно, ухожу, ухожу. Но пока вы не заперли за мной дверь, имейте в виду, что Мин в скором времени собирается заглянуть и попрощаться.Чонгук выждал, пока за его другом не закрылась дверь, и повернулся к Тэхну:– Попрощаться? Черта с два! Пусть Мин скажет спасибо, если я его не поколочу.– Он же сказал тебе, что ты можешь меня вернуть, – мягко напомнил Тэхён.– Да, но этот мерзавец предоставил мне самому гадать, как это сделать. Если бы он мне с самого начала все объяснил толком, ты бы не провел неделю в коме, а мне не пришлось бы сходить с ума от страха за тебя.Тэхён задумался.– Может быть, нам обоим требовалось время. Мне нужно было побыть в подвешенном состоянии, а тебе надо было найти в себе готовность открыть свою душу и позвать меня к себе.Он поднял его руку и потерся об нее щекой.– Один только бог знает, почему мне потребовалось столько времени, но я даже себе самому не мог признаться, что люблю тебя. Это было лучшее, что со мной случилось за всю мою жизнь, а я боялся это признать. Так боялся, что чуть не потерял тебя.– Ты меня не потерял. – Его голос был таким же спокойным и умиротворенным, как его улыбка. – Все, что происходит, имеет свою причину, Гуки. Тетя Лиса знала, что, если я приму участие в поисках убийцы в этом городе, Джин будет спасен... Но она также знала, что случится со мной. Знала, что со смертью убийцы я окажусь в ловушке и, как она думала, погибну. Поэтому она пыталась предотвратить оба проклятия. Она предупредила Джина в надежде, что тот сумеет изменить свою собственную судьбу. И она оставила мне записку с предупреждением держаться подальше от тебя, надеясь, что это меня убережет. Ее предупреждение должно было быть доставлено в срок, но цепь случайных обстоятельств помешала этому. А заодно дала мне возможность встретиться с тобой и влюбиться в тебя – в единственного человека, который в действительности мог меня спасти и оказался моим истинным. Все это должно было случиться, и неизбежно случилось.– Тебе виднее, – сказал Чонгук.Но страх, пережитый при мысли о том, что он мог его потерять, все еще сидел в нем очень глубоко, и он потянулся, чтобы его поцеловать, потому что минуты не мог прожить, не ощущая его рядом с собой.– Я могу заглянуть позже, – раздался в дверях голос Мина.Чонгук тихо выругался себе под нос, но Тэхён послал агенту ФБР приветливую улыбку.– Нет-нет, заходите.– Только если вы зашли попрощаться, – сухо напомнил Чонгук.Мина, казалось, ничуть не смутило их горячее желание поскорее распроститься с ним навсегда.– Да, я зашел проститься, – невозмутимо подтвердил он.Тэхён бросил грозный взгляд на Чонгука, и он вздохнул.– Спасибо вам за помощь, – сказал он агенту. Мин ответил сухой усмешкой.– И будь я проклят за то, что не предложил ее раньше. Видите, я читаю ваши мысли, Чонгук.– Приятно, когда тебя понимают с полуслова. Тэхён решил прервать этот обмен любезностями:– Итак, вы нас покидаете. Едете разоблачать очередного экстрасенса?– Нет, боюсь, что на этот раз все гораздо прозаичнее. Меня вызвали обратно на службу, вот и все.– Что ж, я бы сказал, что рад знакомству, но мы оба знаем, что это было бы неправдой. – Улыбка Чонгука немного смягчила горечь его слов. – Тем не менее не стану отрицать, что было интересно.– Мне тоже. – Мин перевел взгляд с Чонгука на Тэхёна. – Не забудьте пригласить меня на крестины. Ну а пока желаю счастья вам обоим.– И вам того же. – Тэхён выждал, пока он не возьмется за ручку двери, и только после этого окликнул: – Мин?Он обернулся к нему, вопросительно изогнув бровь.– Удачи вам. Надеюсь, вы ее найдете.Суровое лицо со шрамом казалось неподвижным и загадочным, словно у языческого идола. Он кивнул, не столько соглашаясь с его словами, сколько принимая их к сведению.– Кого это он должен найти? – спросил Чонгук. Тэхён загадочно улыбнулся:– Того, кого он ищет.– Ты имеешь в виду нечто романтическое?– Это не мой роман.Чонгук какое-то время обдумывал его слова, потом вдруг ошеломленно заморгал.– Крестины?– Понятия не имею, почему он вдруг заговорил о крестинах, – рассеянно ответил Тэхён. – Он же знает, что я не католик!– Крестины?Тэхён обнял его, он привлек его к себе. Он тихонько и счастливо рассмеялся.– Я совершенно точно помню, как вышел из комы, потому что ты звал меня и клялся, что отныне готов взять на себя серьезные обязательства. Между прочим, ты был чертовски настойчив. Можно сказать, просто неистов.Прошло немало времени, прежде чем Чонгук поднял голову, внезапно нахмурившись:– "Связан буквально плотью и кровью". Вот что он сказал, пока ты еще лежал в коме. Я думал, он это сказал потому, что мы были любовниками, но оказывается, он имел в виду нечто совсем другое. А только что, перед уходом, он прямо заявил, что мы должны пригласить его на крестины. Он знал. Черт побери, Мин знал. Откуда?Тэхёна такой вопрос ничуть не смутил.– Может, он это прочел в кофейной гуще, милый. Разве это имеет значение?Чонгук глядел в его ласково улыбающиеся серые глаза, обнимал его тонкую талию, ощущал всей душой непостижимое тепло его близости и решил, что все остальное не имеет значения.Ровным счетом никакого.