1 часть (1/1)
Год. Долгий, мучительной год без любимого человека. Время... Говорят, что время это песок, утекающий сквозь пальцы, но нет, я точно теперь знаю, время это глина, что тянется мучительно долго.— Свеетик! — в мою хижину у леса вбежал, почти срывая дверь, юноша с голубыми глазами. Я обнял его и потрепал по чёрным, как ночь, волосам, ласково перебрав пальцами его отросшие волосы с болью заметил седые пряди. Ещё одну седую прядь. Каждый раз их на одну больше. И глаза когда-то были карими. "Зачем ты ходишь ко мне? Зачем позволил нашим душам слиться во едино? Я же сжигаю тебя? Ты разве не видишь?" Я прекрасно понимал, что вливаю его силы в свои зелья и заклинания. Я использую свои силы, но магия все равно берет часть сил из того человека, что полюбил. Я уже гнал его, пугал, зная что делаю ему больно, но я хочу лучшего для него. Светик... Так меня никто не назовёт никогда... Для всех я маг, целитель и смотритель кладбища Светозар. Вот и сейчас я попытался намекнуть. Собрав силы, я заклинанием расколил своё тело и мальчик отскочил от меня застонав от боли. — Что такое, Свет? Ты не хочешь меня видеть более? — мальчик захлопал мокрыми ресницами. — Забирай отвар и уходи. — я потянулся к банкам на полках, чтоб был повод отвернуться. — Пожалуйста не гони меня. Они снова будут бить. Отвар отнимут. Светозар умоляю, не выгоняй. Мне без твоего зелья дышать тяжко. Здесь хорошо. Тепло и травы приятно пахнут. — он ткнулся носом в букетик сушеной лаванды. — Мне и постель не надо. Я могу на полу. Только позволь немного тряпок и соломы бросить. Я уберу. Утром и соломинки не найдёшь. Мне и самому хотелось держать мальчика рядом, но я не хотел нести ему медленную смерть."Горечь букетика полыни вернула в серую реальность. Чьи-то одинокие шаги. Ночь."Ночь — это моё время, зря сюда кого-то принесло."Я стоял на холме, ожидая гостя. Мужчина в крестьянской одежде. Он не принесёт пользы живым. Стоило ему появиться в поле зрения, как я мановением руки открыл скрепучие, кладбещенские гробы и мертвецы, что вынуждены нести вечную службу, двинулись на незванного гостя, повинуясь приказу на латыни. А вот мертвый вполне пригодится. На лице человека застыла гримаса ужаса, мужчина оцепенев, дрожал стоя на месте. "Умоляй, молись, убегай в конце концов, а то так нет удовольствия от забавы." Мужчина стоял в оцепенении, а когда его перестал парализовать страх, оказалось слишком поздно. Пара минут и все было окончено. Человек упал на землю, иссыхая на глазах, теперь он тоже стал моей куклой. Моя очередная марионетка, игрушка, не приносящая былого удовлетворения. Не я придумал правила игры. — Не надо! — Аникей рванул ко мне через деревенский люд. — Светозар хороший! Скольких он поставил на ноги? Каждого! Каждый ему обязан здоровьем и жизнью! — Малец дело говорит. — вступился за нас Радомир, поигрывая кнутом. — Оставьте их. Сгиньте все прочь. — Колдун опасен! Кто знает что он может сделать с нами? — слышались голоса из толпы.— Не трогайте его! Уйдит... Кх... Ах... — Аникей упал, сжимая пучки травы кулаках, рот открыт в тщетных, хриплых попытках вдохнуть. — Зачем ты его защищаешь? Он душит тебя прямо сейчас! Он наложил на тебя проклятье чтоб держать рядом. Я кинулся за отваром, но люди не пропустили меня к Аникею, сгрудившись плотным кольцом, лишая корчившегося на траве мальчика, остатков воздуха. Когда Радомиру удалось пробить нам путь через кольцо людей оказалось слишком поздно. Через много лет спустя это "проклятье" назовут Астма и будут лечить похожими методами. И даже потом можно будет не успеть спасти. "Я не убил никого из них. Они живут, вернее, существуют. Лежат в гробах будто в коме и их души обречены на вечный непокой. И каждого кто придётся мне не по душе ждёт такая участь. Я пробую воскресить мертвецов, вернув им свои прежние мысли и характер, но пока не выходит, они после обряда не управляемо желают человеческой плоти. А Радомир продолжает поставлять мне людские души и тела, у него тоже не умерла надежда на воскрешение названного сына. Как только выйдет вернуть кому-то свою неизмененную душу, я верну себе Аникеюшку." — Вздохнув осторожно открыл запыленную крышку, и с грустной нежностью взглянул на невинное лицо мальчишки, провел рукой по мягким черным волосам, в прядях которых белела проседь. Он будто не умер, а лишь словно недавно уснул. На грудь подростка упала чужая слеза и тут же впиталась в льняную ткань рубашки. — Светозар, здравствуй! — мальчик залившись звонким, чистым смехом, помахал мне петушком на палочке. — Это Радомир, он ямщик. Он привёз с ярмарки товары и Варины горшки продал.