1 часть (1/1)

Молчание. Размеренный, но раздражающий шум работающего ремесленного модуля постепенно выводил капитана Меган из себя. Возможно, сейчас одним из немногих доступных ей решений этого странного психического конфликта являлось что-то простое?.. К примеру, взять в руки носок и пристально глядеть в его забавные, неумело приклеенные глазёнки и пытаться вспомнить, почему эту глупость вообще принято считать чем-то исцеляющим, словно какой-то таинственный предмет из давно забытых детских сказок. Но исцелить находящихся на шаттле Астрограждан теперь ничего не могло, а глупые сказки заменились на ещё более глупые истории Тома Томсона. Должно быть, опустошающее чувство обречённости не сбивало с ног только капитана.Зато Астрогражданин в зелёном скафандре, тяжело дышащий и крепко вжавшийся в холодном углу шаттла был почти физически убит всем происходящим вокруг него. Что может быть хуже того, что ты теперь являешься одним из последних людей во вселенной, твоя родная планета непригодна для жизни, еды и медикаментов не хватает, а единственные люди, которых ты когда-то любил?— незаслуженно мертвы? Верно, заслужить беспричинную нелюбовь капитана. Конечно, кроме капитана остались ещё двое?— бедовый сказочник Том и угрюмый механик Эйприл, которые, как всё ещё казалось несчастному Малышу Бронко, всей душой ненавидели его. Считали его обузой. Обсуждали его за спиной.Может, делали и говорили о нём вещи и похуже?— Малыш не знал, потому что всё больше начинал бояться свою собственную личность. Малыш знал, что в порыве ненависти он может одним движением умертвить себя. Ненависть, конечно, всегда направлялась на него самого?— жалости к себе у грустного Астрогражданина после всех этих лет не осталось никакой.Думать о том, что в этом могла быть вина родителей, Малыш не смел?— общество крепко-накрепко вбило в голову непоколебимую аксиому ?Родители?— это самое святое что у тебя есть, их надо любить!?. И он старался их любить, слушаясь и повинуясь во всём, что только прикажут. Даже если это было слишком жестоко, бесчеловечно или просто банально нагло. Делать ужасные вещи, всё больше невзлюбливая самого себя, достигая финальной точки?— ненависти, направленную всё ещё на собственную личность. Каждый раз, когда Бронко смотрел в зеркало на своё отражение, он не мог видеть того, кого желал. Это было выгодное для родителей тело, совершившее большое количество разного рода преступлений, вызывая отвращение и едва ощущаемую тошноту. Это омерзительное тело никак не напоминало Малышу о своей исходной личностью, которая была бы жива и свободна без родительского внимания. Так, ещё в подростковом возрасте, стоя раздетым в ванной и почти что со слезами на глазах Малыш Бронко сделал для себя вывод, невольно его принимая: он навсегда потерял самого себя.С самого своего появления на станции он предпочитал дружить со всеми, всячески помогая и поддерживая своих друзей-Астрограждан. Его жалкие попытки что-то исправить редко оканчивались победой. В большинстве случаев в голове проносились тысячи ужасающих кадров из прошлого, заставляя Малыша нехотя принять свою воспитанную родителями неспособность быть расположенным к людям. Все эти мысли всегда вели к слезам, призванными очистить парня от грехов прошедших дней, которым суждено было засохнуть на щеках, будучи никем не замеченными.Возможно, это была его первая ошибка?— к примеру, Малыш часто принимался за перенос тяжёлых наборов инструментов для Эйприл, за что часто получал в ответ оскорбительное ?Ты меня совсем за слабачку считаешь?! Я могу сделать всё сама, придурок!? и кучу непонятных французских выражений в придачу, которых Бронко был разобрать не в состоянии. Об объятиях и речи тогда быть не могло. Но Эйприл сейчас жива, вот?— сидит в своём кресле и задумчиво проводит отвёрткой по ногам, наверняка замечтавшись о чём-то. Да, чёрт возьми, Малышу было стыдно перед ней! За всё: за свои слова, за свои жалкие попытки помочь, за своё существование…А Меган? Меган Манн стала капитаном на этом проклятом судне, которое с целью спасти чьи-то жизни погрузилось в пустую бездну космоса (и явно не собирающемся отсюда выныривать). К сожалению, из-за излишней вспыльчивости Малышу не удалось поладить с женщиной, но он продолжал видеть в ней свою потенциальную новую мать, которая была бы рада дать ему всю заботу и тепло, которую она когда-то давала своим родным детям.Кроме этой хамоватой девчонки и старой маразматички на станции когда-то были ещё в живых два человека, которые оставались для Бронко самыми дорогими: учёный Эммет Эллис и кофеманка Диди Докинз. Это были единственные люди, которым помощь Малыша стоила хоть чего-то, и они рады были её получить. Они улыбались в ответ каждый раз, когда он смотрел на них, и были совершенно не против таких чувственных и переполненных любовью объятий и поцелуев Бронко.Сейчас они мертвы. Их имена?— ничего не значащие наборы букв в сгоревших, потерянных среди вакуума космоса наверняка каких-то важных документах программы ?Астрогражданин?. Кто его знает, может, эти имена хоть где-то засверкают некрологами, что будут отправлены их матерям с целью отчёта?..—?Чего грустим?Знакомый голос моментально вывел Малыша из грустных мыслей, и он невольно поднял голову с целью рассмотреть раздражителя.То был Том Томсон, всем своим видом пытающийся внушить экипажу что-то позитивное, даже если это получалось у него не очень-то и хорошо. Присев рядом, мужчина в жёлтом скафандре ободряюще улыбнулся. Малыш стеснительно взглянул на него искоса, пугаясь собственных движений. Казалось, одно неверное движение, и мужчина отвернётся от него, если, конечно, он и сейчас не начнёт издеваться и смеяться над Малышом.—?Я могу помочь тебе чем-нибудь? —?спросил Бронко, решившийся сделать первый шаг самостоятельно.—?Разве что чутка расслабиться,?— усмехнулся Том,?— Эйприл до сих пор возится с этими лампочками, они ей покоя не дают! От моей помощи, она конечно же, отказалась…Малыш заинтересованно сел на колени, подвинувшись ближе к Томсону и с некой долей удивления ожидал продолжения рассказа, глядя на оживлённую жестикуляцию рассказчика.—?…и очень зря она это сделала, потому что пятнадцать лет назад я заправлял крупнейшей фабрикой светильников во всей Америке, получая за это немалые деньги. Потратил я их, конечно же, на благотворительность. А именно?— в Пуэрто-Морелос, где в то время бушевала ужасная эпидемия малярии, и только благодаря мне население этого посёлка удалось полностью вылечить! Вот так вот!Довольный собой, Том загляделся на своего собеседника, предвосхищая каждое изменение детали его лица, будь то улыбка или движение зрачков. На глазах Бронко выступили слёзы, и Томсон понял, что в следующий раз не стоит затрагивать подобные темы.—?Т-ты такой добрый! —?воскликнулМалыш, сомнительно протягивая руки для объятий. Что-то внутри всё ещё мешало ему просто встать и обнять Тома, что-то, похожее на тот самый страх. По крайней мере, на душе у Бронко стало намного легче, когда Том решил взять дело в свои руки и крепко обнял его. Пусть по росту он и был Малышу чуть ниже плеч?— это не помешало Тому уткнуться носом в его грудь, крепко вцепиться руками в шею, невольно чувствуя на себе всё физическое превосходство Бронко. Том был мужчиной не из слабых, но таким сильным парням он уж точно не мог быть равным, хоть и признать это Томсон не мог даже для себя.Почувствовав бессловесную поддержку, Малыш тотчас подхватил его и поднял вверх, отрывая того от пола, всё ещё крепко прижимая к себе. Да, это было правдой?— Том не так часто разговаривал с Малышом, ссылаясь на ?обязательную работу на борту? и ?не менее важное исследование, совмещённое с охотой и чем-то там ещё, я уже забыл?.—?Довольно, довольно!.. Ну, раз уж тебе так понравилось…Малыш заворожённо вслушивался в каждое слово, которое произносил Том.—?…может, тогда тебе стоит услышать и про мою спец-операцию по вычислению незаконных производителей сигар в Гаване?—?Блин, подожди!Малыш смутился, прикрыв лицо ладонями. Что-то его беспокоило. Давно покрасневшие глаза вновь стали на мгновение влажными, и Малыш снова запрокинул голову вверх. Шмыгнув носом, Бронко снова сел на пол, жестом приглашая Тома присесть рядом. Собравшись с силами, он устремилвзгляд в окно.—?Что о тебе говорят другие?Хотел ли Бронко согласовать свои мысли о Томсоне с мнениями остальных по этому поводу или наоборот –заметить каждый радикальный изъян в его неправильных (возможно, по заблуждению, давно переросшей в ложную уверенность) раздумьях?.. Мужчина нервно усмехнулся. Том понимал, что большинство людей ему вовсе не верило, а оставшиеся слушатели были либо глупцами, либо слушали его ради смеха. Томсон не собирался показывать себя самовлюблённым придурком слишком сильно и, разумеется, ставить своих уважаемых слушателей ни во что, называя их глупцами… Даже если такой очевидный пример сейчас сидел прямо перед ним, доверчиво вглядываясь в единственный глаз, чуть ли не слезами выражая всю свою скрытую до этого времени привязанность и любовь, желание сблизиться, выслушать и почувствовать себя хоть кому-то нужным?Тому определённо нужно немного времени обдумать ответ на этот вполне непринуждённый и простой вопрос Малыша. Солгать прямо сейчас?— снова, стыдливо, глядя сердечному другу в глаза, или же осторожно перевести тему?—?Знаешь ли, не каждому дано вникнуть в суть моих историй. Кто-то не верит, и это всё ещё их дело. Конечно, за всю мою жизнь я повидал кроме тебя многих людей?— включая Меган и Эйприл, конечно же,?— и все они также были разными личностями со своими изюминками, которые часто-часто проявлялись в их таланте слушать… И в подавляющем большинстве он был ужасным, не то что у меня!.. Но!.. Но! Сечёшь, к чему я веду, хм-хм?Малыш удивлённо блеснул глазами.—?Не-а…Том с ухмылкой приблизился к собеседнику, чувствуя лицом его напряжённое горячее дыхание.—?Ты?— особенный для меня, Малыш.Бронко ещё более удивлённо ахнул, простонал и забылся в умиляющей улыбке, сжав ручонки в кулачки и эмоционально прижав их к скулам. Томсон, довольный собой, невольно покраснел.Первый день сближения, по мнению Тома, прошёл прекрасно. Дальше?— лучше: день за днём улыбка на лице Бронко, благодаря различным россказням Томсона, сияла всё чаще, пока Меган предпочитала всё больше и больше делить капитанские обязанности с мастерицей Эйприл Энджелл. Секрет Томсона по завоеванию сердца Малыша был прост: больше подмигиваний, поддерживающих улыбок, крепких объятий и антикоммунистических фантазий.Но кое-что он всё ещё упускал. Кое-что очень важное, от чего могла зависеть чья-то жизнь. Может, это могла быть жизнь Малыша. Может, это могла быть жизнь Тома. Разница в любом из случаев казалась небольшой, ведь несладко придётся обоим.Два месяца назад. Станция. Прибытие Эйприл. Скромная вечеринка в честь прибытия. И повеселевший Малыш, который уже не потрудился составить компанию новоприбывшей Астрогражданки. Тогда ещё Эйприл мило и даже немного смущённо улыбалась в ответ, удивляясь детскому дружелюбию мощного гиганта. Томсон точно помнил, что Эммет и Диди в тот момент тоже болтались вокруг Энджелл, что-то весело обсуждая. Внезапно Малышу захотелось показать Эйприл свою фигурку Антисоветчика, которую всегда бережно хранил и оборонял, обращаясь с игрушечным супергероем почти что как с живым человеком. Тому приходилось наблюдать за происходящим через раскрытую дверь столовой, ведущую в гостиную, лениво ковыряя погнутой ложкой кусочек торта, доставленного в их отсек на станции в честь прибытия новой Астрогражданки. Мужчина не чувствовал никакой радости, которая должна была быть в этот особенный день: ещё один житель рядом, с которым придётся жить бок о бок ещё долгое время?— серьёзный повод хотя бы заставить себя привыкнуть к новому человеку. Взгляд Диди направился на Томсона, и неудивительно, почему?— Бронко наклонился и что-то полушёпотом сказал ей, показывая пальцем на мужчину в жёлтом скафандре. Кивнув головой, Докинз осторожно взяла в руки фигурку и направилась к наблюдателю. ?Малыш сказал передать, чтобы ты посмотрел. Только осторожнее, он никому не давал его потрогать, а я просто принесла!??— воскликнула блондинка, протягивая одноглазому игрушку. Она действительно была дорога Малышу, и этот непрямой знак внимания заставил Томсона о чём-то задуматься. Рыжий Астрогражданин смущённо смотрел куда-то на стены, потерпев фиаско в попытке влиться в заумный диалог Эйприл и Эммета. Кто знает, о чём думал этот парень, переминаясь с ноги на ногу и глупо улыбаясь? Том был готов разглядывать одну из любимейших игрушек Бронко хоть целую вечность. Возможно, прошло полчаса?— или всего одна минута? —?как тёплые мысли Томсона о Малыше прервал громкий возглас вернувшейся Диди, с лица которой всё ещё не сходила улыбка. ?Малыш спать собрался, отдай??— на удивление грубовато приказала кофеманка, рывком вырывая Антисоветчика из рук Тома. Поспешив вернуться к тусовке, Диди вернула Малышу игрушку и вновь залилась звонким смехом, моментально втянувшись в ещё более оживлённый разговор. Неохотно пожелав одним возгласом всем Астрогражданам спокойной ночи, Малыш поспешил удалиться в направлении ванной и спальни. Дверь за ним моментально захлопнулась, не давая возможности узнать о завершении его дня. Из гостиной всё ещё раздавался громкий смех, заливались отрывки старых песен и велись подробные обсуждения Земли и дел в Америке в целом. Закрыв лицо руками, Томсон опустил голову. Из глаз невольно потекли слёзы.Кроме ?барахольщика?, ?мечтателя? и ?лжеца? Том всё больше имел возможность заиметь статус ?изгоя? среди Астрограждан. И в дальнейшем он его заслужил.Несмотря на разные неудобства, связанные с всё большим отречением от экипажа, Том был готов на это хотя бы ради Малыша.Эйприл раздражённо бегала то к системе экспедиций, то к ремесленному модулю, изредка выкрикивая что-то нецензурное на французском языке. Меган строго взглянула на А.С.Т.Р.О., поправляя очки и продумывая с ней дальнейший план действий. Сквозь слегка мутное стекло иллюминатора сияла неизведанная планета, на которую шаттлу в ближайшее время следует приземлиться.—?Да видал я уже эту планету! Читал про неё, а потом… —?Том ненадолго задумался, что он мог придумать в продолжение. Он никогда не рассказывал много о своих космических приключениях, а уж тем более?— о чём-то сверхъестественном. Пересекать обе границы мужчине не очень-то и хотелось, поэтому он с неуверенным видом замолчал, открывая уже вторую банку супа за день.Заинтересованным взглядом встретил это действие Малыш, только что вышедший из шлюза. Стараясь никого не беспокоить, парень как можно более незаметно вернулся на своё место, умиротворённо закрыв глаза.Он так и не заметил самое важное. Ни адская тряска шаттла, по сравнению с которой Лиссабонское землетрясение была бы просто незаметной волной, ни гром ломающихся вещей, ни душераздирающие крики испуганных членов экипажа так или иначе не побеспокоили невольно отключившегося Малыша.Первому повезло очнуться Томсону.Сам бы он так и не сказал?— осознав, что никто на него не смотрит, и строить из себя опытного мужчину смысла не оставалось, Том с трудом протёр оба глаза. Повязка почти слетела с лица, приняв на себя неслабый удар. Посмотрев на свои окровавленные руки, он нервно рассмеялся. Дышать в полуразрушенном шаттле стало на удивление тяжело. Выбравшись из-под завалов, которые чуть ли не полностью разодрали Тому лицо и кресло, мужчина кое-как натянул на себя обожаемую пиратскую повязку и оглянулся. Что-то болезненно кольнуло сначала в голове, а затем и в груди при виде Астрогражданина в зелёном скафандре, лежащем без сознания. В данной ситуации более разумным казалось бы решение ринуться на помощь капитану, но Томсон решил действовать по-своему. Тем более, что их отношения с Меган были слишком напряжены, и помощь Тома будет очень вряд ли принята с благодарностью.Резким движением израненной руки Томсон сдвинул кучку лома, некогда бывшими пустыми и полупустыми банками супа, освобождая большую часть завала. Не замечая собственного отяжелевшего дыхания, Том взволнованно опустил руки на грудь рыжеволосого Астрогражданина, находившегося без сознания. Не дышит.Или?..В области глаз появилось необъяснимое жжение, а затем и влажность. Ну надо же, расплакаться в момент, когда спокойствие и адекватность требуется больше всего!..Не в силах больше сдерживать себя, Том упал на тело Бронко, крепко обнимая и вцепляясь руками в его плечи. Было слишком отвратительно на душе. Момент казался единственным в своём случае, будто эта вещь происходит из раза в раз, оставаясь единичной в своём существовании. Закрыв и второй глаз, Том мог чувствовать только медленно угасающее тепло жизни, крепкие объятия Малыша и что-то необъяснимо жестокое, что так стремило разорвать их нежные касания друг друга. То, что не остановить. Сквозьполудрём и влагу катившихся по щекам ручья слёз Томсон то ли наяву, то ли в грезах нащупал обмякшие ладони Бронко. Крепко переплетя пальцы, мужчина пообещал каждому инопланетному богу: он никогда не отпустит его Малыша. Чего бы это ни стоило, он постарается выбраться из этого ада, через который они проходят.Может, Том и прошёл через многое за всю свою долгую жизнь, но только сейчас он почувствовал крепкую привязанность. Том всегда видел, как тяжело было Бронко во многих делах, и роль играла не только его физическая форма. В любом случае, сейчас он должен быть рядом с ним, идти бок о бок к новой, счастливой жизни вдалеке от старой, чтобы затем, окровавленные и счастливые, наконец, радовать друг друга своими улыбками и фантазиями. Просто наслаждаться друг другом, чтобы Том мог отвлечь Малыша от его грустных мыслей и доказать ему, что он заслуживает только всего хорошего, и помочь ему с этими радостями. Наконец, самому быть его радостью.Если, конечно, травмы Малыша не оказались смертельными. Или ему не противна такая близость с Томсоном.Том не мог понять, сколько времени он провёл просто прижимаясь к груди Малыша, прислушиваясь к каждому его признаку жизни, рыдая и умоляя о лучшем. Главное, что это было до тех пор, пока на его всхлипы не ответил очнувшийся Малыш, тяжело дыша и слабо улыбаясь, приложив к этому действию немало усилий. В крови, усталые и раненые, но зато в объятиях друг друга. И Том чувствовал, что Малыш был жив. Этого было достаточно, и он был готов только с одной этой мыслью просидеть в этих жалких обломках рядом.