Часть 15 (1/1)

Мята никогда не был гением, скорее его способности были средними, а в некоторых областях даже ниже среднего. Сильно ниже среднего, если вспоминать музыкальные навыки, так и застрявшие на уровне ?уши в трубочку не сворачиваются?— уже не плохо.? И тем более удивительно было, что учитель не опасался доверить обучение младших адептов, ему Мяте.Понимай первый ученик поведение учителя чуть хуже в этом плане, то эго волновалось бы от таких жестов. На самом же деле, Шэнь Цинцю не терпел большое количество активных и шумных детей на малой дистанции от себя и владыке Цинцзин совсем не улыбалось вести некоторые предметы у младших адептов, пока ожидается возвращение заклинателя из путешествия по Поднебесной.Да, Бохэ в роли мастера-наставника временная замена, чтобы время для младших адептов в ожидании их настоящего наставника не тратилось впустую. Учитель сам сказал: ?Просто займи этих детей чем-нибудь полезным. Изучай и обучай их чему угодно, что поможет им расти в своём совершенствовании и не превратит этих младших адептов в бесполезный балласт. Потом их в любом случае нормальный мастер-наставник будет гонять так, как посчитает нужным.?И Мята занялась тем, что зарылась в пособия, которые искренне мечтала забыть как страшный сон, в наивной попытке достать и нацепить корону ?хорошего мастера-наставника?. Что идеальным учителем омеге не быть, было ясно ещё с самого начала обучения Ло Бинхэ.Терпения объяснять ученику его повторяющиеся из раза в раз ошибки, которые тот искренне не понимает почему допускает, Мяте хватает на первые три-четыре раза. Дальше приходит раздражение и желание плеваться на чужую тупость с собственной бесполезностью. Однако, этот ад с Ло Бинхэ был при обучении каллиграфии и чтению, извергов читать-писать, хвала звёздам, научили до попадания мелких извергов в руки Мяты-Бохэ.Показать приём и научить его осуществлять проще, ибо здесь можно воспользоваться любимым принципом учителя: не понимаешь объяснений, ну тогда страдай на практике. Ничто не мотивирует понимать объяснения с первого раза лучше, чем инстинкт самосохранения. А в очередной раз отбивать локти и колени, если не запомнил как правильно падать, никто не захочет.Мята особо не задумывалась о том, чему её научили действия бывшего шиди. Эти мысли не принесли бы ей особой радости и всегда находились более важные темы для размышлений: обучение ?извергов?, учитель, алфавитная проблема. Столько тем для размышлений, совершенно не оставляли времени на дополнительное самокопание.За неполный месяц мелкие изверги непостижимым образом привязались к ?наставнику Шэнь?. Омега до сих пор не был уверен как правильно реагировать на доверчиво заглядывающих в глаза младших детей-заклинателей из группы, радостно липнущих с объятиями близнецов, на искренний восторг перед ?взрослым? и ?всезнающим наставником? младших адептов.Так странно видеть столько адептов Цинцзин, которые не прожигают спину взглядами полными ярости самой лютой зимней стужи, не переносящих злые сплетни едва ли в полный голос, свято уверенные в своей безнаказанности, не желающих первому ученику сгинуть на ночной охоте. Это было странное и почти пугающее наблюдение.Извергам, по какой-то совсем уж непонятной причине, было плевать насколько сильно старшие адепты не любят вспоминать о существовании первого ученика их пика. Эти дети с завидным упорством игнорировали тихие перешёптывания старших, яростно вспыхивая, когда некоторые слишком болтливые личности бросали в слух нечто презрительное.Ненавидеть Бохэ за сам факт существования было совершенно нормально для второго пика. Горной вершины, где мелкие змеи танцевали с ядовитыми пауками, прячась за улыбающимися масками благородных возвышенных заклинателей.Мята привыкла, хоть и не могла до конца смириться с такой репутацией. Гордое одиночество, пока учитель был занят своими обязанностями второго по значимости владыки Цанцюн, не так уж тяготило её. Можно сказать, в такие моменты у первого ученика было время только для себя и компания была не особо нужна.Оторванность от ?коллектива? в большинстве случаев ничего особо не значила. Ничего особо нового, кроме того, что в этом мире Мяту враждебно игнорировали, а не просто не испытывали особо желания общаться. Как и в прошлом мире, подобное неприятно било самолюбие по носу, только в моменты общих праздников.Всем же хочется быть причастными к общему веселью, когда привычные оковы из неловкости и разных интересов истончаются под напором лёгкой игривой музыки, общего возбуждённого ожидания чего-то по-сказочному волшебного и хорошего.У нормальных людей на корпоративе или вечеринке может так и получается, особенно после первых двух тостов с утолением первого голода, но не у заклинателей, не на Цинцзин. Прекрасная горная вершина собрала на своих землях самых недружелюбных людей в поднебесной.Мята не мог просто так присоединиться к таким же как он ученикам. Есть за одним столом с этими талантливыми говнюками, отвратительная идея. Под шум и суматоху праздника можно не только чашку горячего чая ?случайно? выплеснуть в лицо, но и ножом промахнуться в глаз или ещё куда.К наставникам со старейшинами тринадцатилетнему Бохэ соваться было боязно. Наставникам был безразличен личный ученик владыки Шэня, они и видели-то Мяту не более пары раз, так что они не обязаны проявлять какое-либо внимание в праздник к чужому ученику, им своих учеников с лихвой хватало. А старейшины, в большинстве своём, с большей охотой сосватали бы учителю ?более достойную? для бытия главным учеником кандидатуру. Почтенным старцам не нравилось столь малое количество власти, которое у них было при змеином лорде пика. Шэнь Цинцю никому не позволял собой управлять, с императорским достоинством не замечая тонких намёков старейшин о выборе перспективных учеников.Учитель не хотел ничего слышать о бесперспективности обучения Бохэ, ведь он фактически поспорил с ?Богом войны?, что сделает именно из безнадёжного кадра великого заклинателя. Нет ничего удивительного в раздражении учителя, когда кто-то другой напоминал о бесталанности первого ученика, активно подсовывая другого, более способного.Однако, учитель так же не находил особых причин откладывать важные дела на время праздников в ранние годы обучения Мяты на Цинцзин. Учитель тогда не думал, что нечто столь бесполезное и шумное стоит его внимания. Первый новый год в этом мире Мята встречала одна. Праздновать его фактически весной было дико и не слишком привычно.Праздничная суета раздражала, остро показывая её ненужность в этом торжестве чужой жизни. Тогда она часть дня и весь последующий вечер просидела в своей комнате в Бумажной хижине, так и не найдя в себе храбрости явиться на вечерний праздничный ужин в гордом одиночестве.Во второй год учитель так же не пожелал оставить дела на время праздников, язвительно усмехнувшись, что он, в отличии от некоторых, не ищет оправданий своему безделью и занимается полезным делом. Да, тогда у Мяты не было никаких прав просить и, упасите боги, требовать внимания.И она снова просидела бы большую часть предновогоднего дня в Бумажной хижине, со смесью из острого сожаления и колючей зависти прислушиваясь к звукам за пределами хижины, если бы не случайная встреча с мастером-наставником младших адептов пика.На Цинцзин традиционно единовременно поступает малое количество учеников и потому учителя младших групп не настолько необходимы. Долгое время поступали по одному-по два и ради этого держать нескольких наставников на полном попечении пика было не слишком рационально. Вот и оставался один бессмертный дедушка-кощей с виду старый-престарый, седой как лунь, борода ниже колена, макушка лысая идеально округлая.Только этот старик не собирался отправляться в последний путь и был довольно активным для своих лет старцем. Слишком хорошо понимающим по чужим лицам очень многое стариком.—?Айа, какие голодные глаза! Какой чепухой занят твой сиятельный наставник, раз столь милый ребёнок, сидит в одиночестве и глотает книжную пыль за пару часов до смены года? —?недовольно качая головой произнёс старик, его голос был с таким странноватым присвистом, делающим его тоньше, тише и в то же время резче и грубее.?Милым ребёнком? великий мастер-наставник, посмеиваясь, назвал Бохэ, когда тот вывернулся, убийственно сверкая глазами, из-под узловатой старческой ладони, собиравшейся растрепать приметного окраса волосы.Отвечать на казалось бы необязательный вопрос не хотелось. Мучительно стыдно было признавать, что все усилия по завоеванию симпатий Шэнь Цинцю не могли заставить того отложить бесконечные важные дела на одну несчастную ночь в году.—?Владыка Цинцзин беспокоится о процветании пика… —?озвучил заученную фразу Мята пожимая плечами, внутри что-то съёжилось.—?Если, Шэнь Цинцю так жаждет расцвета, ему не стоит оставлять ценные цветки без внимания! —?отмахнулся старик, от слабой попытки оправдать действия учителя.Метафора была не совсем понятной. Бохэ решил никак не комментировать заявление великого мастера-наставника, мало ли о чём почтенный старец думал, произнося эту фразу.Острый приступ немощи немного обеспокоил Мяту, слишком правдоподобно старейшина разыгрывал слабость, того и гляди отправится к праотцам. Становиться свидетелем смерти малознакомого старика под новый год совершенно не хотелось и первый ученик позволил старейшине увести себя как опору и сопровождение.Хитрый старик привёл Мяту на праздник, твёрдо отказавшись направляться к лекарям Цинцзин, которые всё равно были бессильны перед старостью древнего заклинателя.Неправдоподобно сильные для немощного старца руки усадили смущённого Мяту рядом с будущим главным учеником Цинцзин тогда просто незнакомым мальчишкой на пару лет младше физического возраста Бохэ и девочкой с двумя мягкими кольцами из тонких косичек.Шиди Мин и Нин шимей как и многие адепты Цинцзин в своё время обучались у великого мастера-наставника, а в тот новый год только-только присоединились к секте и ещё не успели прочно врасти в коллектив и ничего особо против шисюна Бохэ не имели.Тот новый год был единственным, когда Мята позволила себе поверить в новогоднее чудо, ведь после той прекрасной праздничной ночи всё и стало неотвратимо изменяться в жизни невольной нечисти-попаднки в лучшую сторону.А сейчас малолетние изверги своим положительным отношением выбивали почву из-под ног, воскрешая похороненные мечты о хороших отношениях с другими адептами.Ведь изверги тоже адепты Цинцзин, только маленькие и податливые к изменениям как сырая глина. Глина, котора станет удобной формы в нежных руках первого ученика и либо будет разбита вдребезги после либо останется радующей глаз вещью, греющей светлыми воспоминаниями сердце!