Глава 15. Шпион (1/1)

Ло Бинхэ скучающе выводил иероглифы на талисмане. Аккуратность сей писанины, мягко говоря, удручала, и юноша уже заранее представлял, как учитель брезгливо подожмет губы, когда наступит пора оценить это творение в конце занятия. Но что уж тут поделать?— Ло Бинхэ быстро учился и знал свойства всех талисманов наизусть, в бою ему и вовсе не было равных, однако во всех ?утонченных искусствах?, коими так славился пик Цинцзин, таких как каллиграфия, музицирование или живопись, его успехи оставляли желать лучшего.Ло Бинхэ воровато покосился из-под полуопущенных ресниц на неподвижную и величественную, словно статуя, фигуру учителя. Он восседал за столом с идеально прямой спиной и изящно держал в руках книгу, в чтение которой был полностью погружен: только изумрудные глаза чуть заметно скользили по строчкам. Одна половина лица была освещена нежными лучами утреннего солнца, вторая находилась в полутьме. Неописуемо прекрасное зрелище. Ло Бинхэ сглотнул и с трудом опустил глаза. В центре талисмана растекалось маслянистое пятно туши, капнувшей с застывшей в воздухе кисти. Ло Бинхэ выругался про себя и, смяв испорченный экземпляр, приступил к начертанию нового.Ученики вокруг выполняли задание с куда большим старанием. По-хорошему, Ло Бинхэ общие занятия даром не сдались, это время можно было бы с намного большей пользой провести, оттачивая свои демонические навыки. Однако Шэнь Цинцю настоял на их посещении, чтобы у окружающих не возникало вопроса, с чего это у учителя к Ло Бинхэ такое особое отношение, раз он позволяет ему прогуливать. Переезд юноши в пристройку к бамбуковой хижине и так уже стал поводом для многочисленных сплетен и домыслов, которые и не думали утихать, незачем было добавлять к ним еще один.С момента возвращения на Цинцзин прошло уже около трех недель. Каждый новый день почти полностью повторял предыдущий. Ло Бинхэ вставал засветло, чтобы приготовить учителю завтрак. Потом шел тренироваться на поляну в глубине бамбуковой рощи?— самое удаленное место на пике. Шэнь Цинцю вдобавок обвешал ее безупречно нарисованными талисманами, которые предупреждают в случае приближения посторонних и не дают засечь демоническую ци. Затем?— общие занятия. Днем?— изучение теории. Чаще всего это была демонология, но иногда учитель настаивал на чтении книг по дипломатии, управлению, и некоторым общим вопросам, например, как мир людей, мир демонов и Бесконечная бездна взаимодействуют друг в другом, и какой коллапс бы произошел, если бы они объединились. Вечером?— еще одна тренировка, которую раз в несколько дней посещал и Шэнь Цинцю, чтобы отслеживать прогресс.Тело с каждым днем наливалось все большей силой, а потоки демонической ци становились все более податливыми и управляемыми. Ло Бинхэ, которому меньше двух месяцев назад победа над Мобэй-цзюнем казалась отчаянной авантюрой учителя, сегодня уже представлялась как нечто неизбежное и само собой разумеющееся. Юноша не мог не проникнуться чуть ли не щенячьим восторгом от того, что учитель с самого начала не сомневался, что именно так все и будет.Сбоку раздались шорохи: Нин Инъин что-то нашептывала на ухо Мин Фаню. Будучи доброй и отходчивой, на Ло Бинхэ она злилась недолго, но после того тяжелого разговора стала вести себя отстраненнее. Зато девушка начала сближаться с Мин Фанем. Пусть романтических отношений между ними пока не было, слепцу было ясно, что к этому все идет, в связи с чем Ло Бинхэ испытывал противоречивые чувства. Нет, не ревность, а скорее неприятие в связи с укоренившейся неприязнью к Мин Фаню, приправленной щепоткой собственничества. Впрочем, шисюн явно очень дорожил Нин Инъин и уделял ей куда больше времени, чем Ло Бинхэ, и ради блага последней, юный демон готов был мириться с зарождающимися отношениями.С Лю Минъянь все обстояло иначе. После разговора с Нин Инъин Ло Бинхэ предстоял такой же с девой Лю, и его он боялся в разы сильнее. Когда выяснилось, что девушка отправилась на задание, и признание откладывается на неопределенный срок, Ло Бинхэ испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Лю Минъянь была личностью спокойной, рассудительной и втайне крайне романтичной. Такая девушка могла бы понять и принять чувства Ло Бинхэ к другому человеку, не разрывая при этом их дружбы. Если бы только речь шла не о Шэнь Цинцю. Конечно, раскрывать личность объекта воздыхания, как и в случае с Нин Инъин, юноша не собирался, но Лю Минъянь была неоспоримо проницательнее, что вселяло в душу Ло Бинхэ смутную тревогу и желание оттянуть неизбежное.Ну, а Шэнь Цинцю…Учитель оторвался от чтения, и его рассеянный взгляд заскользил по макушкам своих учеников, пока не споткнулся об откровенно пялившегося на него Ло Бинхэ, тут же становясь осмысленным и суровым. Юный демон игриво выгнул бровь, надеясь, что учитель скривится, раздраженно поведет головой или хотя бы нахмурится. Но тот лишь равнодушно опустил глаза обратно в книгу, отчего Ло Бинхэ от досады скомкал еще один талисман. Единственное, что слегка утешало его эго, это то, что, судя по застывшим зрачкам, упрямец больше не читал, что позволяло тешить себя надеждой, что задумался учитель именно о нем. Да, с Шэнь Цинцю все было непросто.Ум учителя всегда восхищал Ло Бинхэ, но на этот раз сыграл с ним злую шутку: Шэнь Цинцю быстро раскусил правила его игры. Свою злость и замешательство, вызванные любыми попытками Ло Бинхэ напомнить о своих чувствах, будь то многозначительные улыбки, восторженная почтительность или даже легкие поддразнивания, учитель научился мастерки прятать за непроницаемой маской, не давая себя спровоцировать на эмоции и вовлечь в откровенные разговоры. На вопросы о демонических способностях и мире демонов он отвечал охотно, но стоило только перевести разговор не то, что на личную, но хотя бы на отвлеченную тему, как Шэнь Цинцю обрубал его с такой неумолимой жестокостью, на которую, пожалуй, был способен он один.Ло Бинхэ, памятуя о том знаменательном дне, когда он осознал свои чувства, будучи прижатым учителем к земле после схватки, пытался вовлечь Шэнь Цинцю в поединок под благовидным предлогом тренировки, но тот неизменно отказывался. Юноша будто уперся в невидимую стену, возведенную учителем вокруг себя. И так продолжалось день за днем, и каждую ночь, лежа в каких-то жалких пятнадцати шагах от Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ изнывал от недостатка близости, как от жажды, лелея в своих мыслях один-единственный несостоявшийся поцелуй, как величайшее сокровище.Впрочем, кое-какого успеха ему все же удалось достичь. В первую свою ночь в хижине перевозбужденный Ло Бинхэ сильно ворочался, будто лежал не на мягкой постели, а на острых камнях. Тогда же он услышал шевеление в соседней комнате, означавшее, что учителю тоже не спится. Ло Бинхэ внезапно вспомнил, как обычно Шэнь Цинцю решает эту свою проблему, и замер, будто у него все мышцы разом окаменели, лишь бы не нервировать учителя скрипом кровати. В ту же ночь, боясь даже вдохнуть слишком громко, Ло Бинхэ решил, что нужно придумать способ отучить Шэнь Цинцю посещать бордели.И придумал. Однажды, когда учитель уже собрался спускаться с горы посреди ночи, Ло Бинхэ в одном нижнем одеянии выскочил из своей комнаты и под недоуменный взгляд Шэнь Цинцю бодро спросил:—?Учитель, этому ученику тоже не спится. Не желает ли учитель сыграть с ним сянцы?К удивлению Ло Бинхэ, это сработало. В голове даже мелькнула мысль, что учителю просто не с кем играть, и для него это такой же способ получить хоть какое-то тепло от взаимодействия, способное отвлечь его от беспокойных мыслей, как и поход в весенний дом. Сердце ныло от таких измышлений, пульсируя нарастающей уверенностью в том, что он больше не позволит учителю чувствовать себя одиноко.Шэнь Цинцю предпочитал молчать во время таких ночных игр, но так Ло Бинхэ хотя бы мог чувствовать себя немного ближе к нему. А еще мог любоваться складочкой между бровей у сосредоточенно обдумывающего следующий ход учителя, которая просто кричала о том, чтобы ее поцеловали. Как можно догадаться, Ло Бинхэ мало того, что не выигрывал, так еще и после сам мучился бессонницей в бесплотных попытках успокоить разум и тело. И тем не менее, оно того стоило.Что же касается всего остального… Хитрая демоница Сяолянь сказала ему, что чтобы отвоевать собственное счастье, надо стать охотником. А охотник умеет ждать.Как ни странно, итоговый талисман получился вполне достойным, такой и не грех учителю показать.—?Впечатляюще,?— согласился Шэнь Цинцю. —?Этот учитель уверен, что этому ученику не будет равных в мире заклинателей, когда он научится рисовать один единственный талисман, не тратя при этом всю бумагу на Цинцзин.***В тот же день пришла новость?— Лю Минъянь вернулась с задания. Ло Бинхэ, уже направляясь на Сяньшу, вдруг вспомнил об очень важных неоконченных делах, требующих его немедленного внимания. Срочные дела появились и на следующий день. На третий день Ло Бинхэ, попрекнув себя тем, что такого малодушного человека учитель в спутники жизни даже рассматривать не станет, все-таки отправился на Пик бессмертных красавиц.С Нин Инъин все было проще. Сказать ей правду, как бы больно ей не было, чувствовалось единственно верным решением. Вскоре, когда ее чувства остынут, а обида забудется, Ло Бинхэ мог бы продолжить с ней дружеское общение. С Лю Минъянь же… Решение добиваться человека, на чьих руках кровь ее брата, являлось форменным предательством по отношению к ней. И это не то, что можно простить и забыть.На пути ему снова встретилась Ци Цинци, которая будто женским чутьем засекала, когда на ее пике появлялся мужчина.—?Ну кто бы сомневался,?— сказала она вместо приветствия. —?Я, правда, думала, что ты явишься раньше. За это время этот ученик успел расширить свой цветник, и Минъянь уже не в приоритете?—?Добрый день, Мастер Ци,?— ответил Ло Бинхэ, натянуто улыбаясь. —?Где я могу найти шимэй Лю?Он был не в настроении поддерживать эту игривую беседу. Ци Цинци указала головой направление, не отрывая от него задумчивого взгляда.—?В тебе будто что-то изменилось.Ло Бинхэ спешно проверил?— никаких следов метки видно было быть не должно.—?Будто бы взрослее стал.Юноша облегченно выдохнул и усмехнулся:—?Может быть. Но на месте Владыки Сяньшу на многое я бы все равно не рассчитывал.Лю Минъянь стояла в окружении стайки прекрасных обитательниц пика и что-то оживленно с ними обсуждала. Заметив Ло Бинхэ, она отделилась от них и под многозначительные смешки подруг направилась к нему.Как и ожидалось, Лю Минъянь отреагировала спокойнее Нин Инъин, и если отголоски эмоций и отражались на ее лице, то были не видны под тонкой вуалью. Терпеливо дослушав, девушка погрузилась в молчание. А потом невозмутимо произнесла:—?Это Шэнь Цинцю.Не вопрос. Утверждение. Ло Бинхэ почувствовал, как холод ползет по позвонкам. Он подозревал, что рано или поздно Лю Минъянь догадается, но чтобы сразу… Пока Ло Бинхэ лихорадочно соображал, стоит ли притворяться, или это уже не имеет смысла, Лю Минъянь продолжила:—?После прибытия на Сяньшу до меня дошли некоторые слухи. О твоем переезде в бамбуковую хижину. О Нин Инъин.Ло Бинхэ судорожно выдохнул. Однажды, чтобы немного подначить учителя, он в шутку предположил, что кто-то обязательно увидит флер порока в решении учителя позволить ученику жить в его хижине, на что Шэнь Цинцю ответил, что его ученик единственный извращенец на всю Цанцюн, которому подобное вообще могло прийти в голову. Выходит, не единственный. Убеждать же Лю Минъянь в том, что учитель как раз против поползновений юноши, было бы крайне неуместно.Между ними воцарилась тишина, колючая и всепоглощающая. Лю Минъянь как будто погрузилась в медитацию, в то время как Ло Бинхэ нервно рвал пучки травы, на которой расположились подростки.—?Ты меня ненавидишь? —?не выдержал он.—?Нет. Я знаю, что… любовь слепа. И глуха. Поэтому ты наверняка не услышишь того, что я скажу тебе дальше. И, тем не менее, я попытаюсь,?— после длительной паузы ответила Лю Минъянь. Речь давалась ей непросто, слова она выдавливала из себя будто через силу. —?Шэнь Цинцю?— змей, а змеям незнакомы ни любовь, ни сострадание. Он использует тебя, выжмет все до капли, а потом без всяких сожалений вонзит тебе нож в спину.?Послушай ее, мальчик, у нее явно мозгов побольше твоего будет?,?— озабоченно вздохнул Мэнмо.Ло Бинхэ нахмурился.Вы не видите того, что вижу я.Он не мог сказать такого Лю Минъянь?— это было равносильно тому, чтобы плюнуть ей в лицо, но всем своим видом показывал, что не согласен с ее позицией. Ло Бинхэ лучше кого-либо был осведомлен обо всех скверных сторонах учителя, но, в отличие от окружающих, был способен увидеть и немногочисленные добродетели. Нежные и трепетные, как светлячки в непроглядной тьме, для Ло Бинхэ они казались ценнее и восхитительнее самых праведных достоинств.Лю Минъянь, увидев его реакцию, продолжила еще более мрачным тоном:—?Я не знаю, уничтожает ли этот человек все вокруг себя из ненависти или просто не может иначе. Но это неважно. Сейчас ты мне не веришь, но однажды поймешь, что я права. Он не сможет вечно пускать тебе пыль в глаза?— рано или поздно ты начнешь замечать его недобросовестные намерения. И я лишь надеюсь, что за твою нынешнюю слепоту тебе не придется заплатить такую же цену, что и моему брату. И еще кое-что…Лю Минъянь замялась, будто сомневаясь, стоит ли продолжать, и негромко произнесла:—?Настанет день, когда Шэнь Цинцю настигнет заслуженная кара.Ло Бинхэ напрягся и, с трудом стараясь говорить спокойно, уточнил:—?Минъянь… Это угроза?—?Предупреждение,?— немедленно отозвалась Лю Минъянь. Ее темные глаза лучились решимостью. —?Я не стану ему мстить, если ты об этом. Но воздаяние его настигнет. И если ты захочешь помешать правосудию… мне придется выступить против тебя.***С первого взмаха Чжэнъяна стало очевидно, что звереныш сегодня рассеян. Обычно его движения были выверенными, плавными и пружинистыми, как у кота, аж невольно засмотреться можно?— еще один способ покрасоваться перед учителем. Теперь же его шаги отличались беспорядочностью, выпады выходили рваными и неловкими, а демоническая ци вместо мощных направленных потоков рассеивалась в ураган черно-красных вспышек.Шэнь Цинцю стоял в отдалении на поляне посреди бамбуковой рощи и лениво обмахивался веером, несмотря на то что в послезакатной прохладе в этом не было никакой необходимости. Дань привычке, не более. Глядя на сомнительные потуги ученика, вместо обычного раздражения, Шэнь Цинцю испытывал мстительное удовлетворение. Каждый день наблюдать за тем, как Ло Бинхэ становится сильнее, без особых усилий подчиняя себе древнюю мощь, было особенно невыносимо из-за того, что сам Шэнь Цинцю уже несколько недель не мог прорваться на новый уровень совершенствования. Медитативно созерцая тренировку своего плошающего ученика, заклинатель погрузился в свои мысли.Владыка Цинцзин быстро уяснил, что мальчишка взялся за него всерьез. Прошел уже практически месяц, а Ло Бинхэ и не думал прекращать доставать его своими бреднями, чего Шэнь Цинцю решительно не понимал. Как можно с такой безумной настойчивостью добиваться человека, которого воротит от одной этой мысли, когда вокруг бабочками вьется чуть ли не все представительницы прекрасного пола Цанцюн? От такого откровенного внимания к собственной персоне Шэнь Цинцю чувствовал себя неуютно и уязвимо. Как будто Ло Бинхэ пытался за руку вытянуть его с твердой почвы искренней и взаимной ненависти друг к другу в зыбкое болото смятения, волнения и неуверенности, где один неверный шаг?— и тебя затянет глубоко и надолго. Тактика игнорирования давала определенные плоды, но Владыка Цинцзин слишком хорошо себя знал, чтобы понимать, что его терпение не приспособлено к играм на измор.Будучи человеком прагматичным, Шэнь Цинцю пытался направить поток своих мыслей в более продуктивное русло и придумать, как бы извлечь максимальную выгоду из сложившейся ситуации и грамотно встроить нелепую влюбленность Ло Бинхэ в свои грандиозные планы по изменению судьбы всего мира, но ничего дельного в голову не приходило. Так называемая ?любовь? главного героя не приносила никакой пользы кроме, разве что, вкусной еды. Зато проблем?— хоть отбавляй, начиная с доводящей до белого каления дерзости мальчишки и заканчивая состоянием постоянной взвинченности и обдумывания идиотских вопросов посреди ночи, навроде ?А были ли в гареме Ло Бинхэ мужчины??. Еще были игры в сянцы. Но Шэнь Цинцю смотрел на эти маленькие ночные посиделки чисто с практической точки зрения?— это помогает, и это ближе и дешевле, чем посещение борделя.—?Достаточно,?— прервал ?тренировку? Шэнь Цинцю. —?Если на бой с Мобэй-цзюнем этот ученик придет в такой же готовности, священный демон пострадает разве что от смеха.Ло Бинхэ опустил меч и перевел пылающий алым взор на учителя. В темноте вкупе с горящей во лбу меткой впечатление он производил зловещее, и Шэнь Цинцю невольно дернул уголком губ от неприятных воспоминаний. Впрочем, юноша, облаченный в скромную белую форму ученика, все еще мало походил на свою будущую напыщенную высокомерную версию, с ног до головы увешанную дорогими багряно-черными тряпками и витиеватыми побрякушками.—?Учитель… Что случилось в пещерах Линси в день, когда умер Лю Цингэ? —?тихо спросил Ло Бинхэ, испытующе глядя на учителя.Шэнь Цинцю вздрогнул, шокированный не то наглостью звереныша, не то неожиданностью вопроса, не то его формулировкой.Так он поэтому сегодня такой подавленный и небрежный?Заклинатель сухо улыбнулся и издевательски протянул:—?Этот ученик разве не знает? Этот учитель позавидовал талантам своего шиди и нанес ему вероломный удар исподтишка. А если жаждешь ужасающих подробностей, так люди о них судачат на каждом углу.—?А еще люди судачат о том, что учитель позволил этому ученику переехать в пристройку к хижине, чтобы ставить на нем бесчеловечные эксперименты,?— поморщился Ло Бинхэ.—?В самом деле? —?развеселился Шэнь Цинцю. Таких сплетен он еще не слышал. —?С определенной точки зрения это не так уж и далеко от истины.—?В слухах часто бывает доля истины, но они всегда извращают ее и искажают,?— звереныш шутку не поддержал, продолжая упрямо гнуть свою линию.Шэнь Цинцю опять почувствовал, как иссякает терпение под напором Ло Бинхэ.—?Какое это имеет значение? —?рассерженно произнес он. —?Лю Цингэ мертв! Если я скажу, что все было так, как об этом болтают, ты от меня отстанешь?Ло Бинхэ опустил глаза и печально улыбнулся:—?Я этому не удивлюсь. И все же этот ученик знает, что тому, что говорят об учителе, верить нельзя, поэтому и осмелился спросить учителя лично. Впрочем, если учитель не желает развивать эту тему, этот ученик больше не будет приставать к нему с этим вопросом,?— по акценту на последних словах и по задорно блеснувшим глазам Ло Бинхэ было понятно, что ?со всем остальным? приставать он не перестанет.Шэнь Цинцю сжал челюсти и угрюмо захлопнул веер о свою ладонь.Именно это в их изменившихся отношениях с учеником он ненавидел больше всего. Ло Бинхэ, по сути, сказал, что поверит словам учителя, если тот скажет, что не повинен в смерти Лю Цингэ, но и в ином случае примет правду такой, какая она есть. С самого начала Шэнь Цинцю казалось, что чувства Ло Бинхэ построены на глупом идеализировании, но со временем становилось ясно, что это не так. Зверь понимал, что из себя представлял его учитель, и его это совсем не смущало. И это принятие злило и пугало больше всего.Почему это обязательно должен был быть Ло Бинхэ? Почему не Ци-гэ? Почему не хоть кто-нибудь другой?А усугублялось все тем, что, как бы хорошо Ло Бинхэ его не понимал, его чувства все равно опирались на ложь, и с грохотом обрушились бы, всплыви правда наружу. Шэнь Цинцю не заботился о нем. Он не спас бы его, будь у него выбор. Не стал бы покрывать. А скорее всего, вообще постарался бы убить. Каждый раз, когда звереныш демонстрацией своей преданности задевал какие-то струны в душе Шэнь Цинцю, о которых он и сам не подозревал, заклинателю отчаянно хотелось вывалить на подростка все это, расхохотавшись ему в лицо. Разрушить его мир, разбить сердце, открыть глаза, как тогда, когда он вылил на него чашку с чаем, чтобы зверь, наконец, оставил его в покое.Проигнорировав вопрос, Шэнь Цинцю развернулся и быстрым шагом направился обратно к бамбуковой хижине, опасаясь, что на этот раз его все-таки может прорвать. Вскоре он почувствовал, что Ло Бинхэ не стал продолжать тренировку и тенью следует за ним на расстоянии. Так они шли в полной тишине, пока звереныш внезапно в пару шагов не догнал учителя, вцепившись ему в плечо.—?Мерзавец, что ты… —?возмущенно зашипел Шэнь Цинцю.Ло Бинхэ приложил палец к губам и едва слышно прошептал:—?Учитель, в вашей хижине кто-то есть.Шэнь Цинцю вздрогнул и, сосредоточившись, в самом деле уловил след чужой духовной энергии. Но вместо беспокойства или благодарности почувствовал раздражение на свое слабое совершенствование и на нахального звереныша, посмевшего его опередить. Когда же настороженный Ло Бинхэ шагнул вперед, рукой отодвигая учителя себе за спину, как какую-то испуганную девицу, Шэнь Цинцю почти прорычал:—?И? Ты меня не с кем не перепутал? Если у кого-то хватило наглости забраться в жилище Горного Владыки, ему же хуже. С дороги!Ло Бинхэ неохотно подчинился, но, вытащив Чжэнъян, продолжал держаться к учителю очень близко. Тихо и медленно они приблизились к хижине, пока не уловили едва заметное движение?— злоумышленник пытался сбежать через окно. Не сговариваясь, заклинатели стали его окружать: Ло Бинхэ кинулся снаружи наперерез, а Шэнь Цинцю ворвался в хижину, оттаскивая от окна брыкающуюся фигуру. Получив локтем в бок, Владыка пика искусств совершенно непристойно выругался, и налепил обездвиживающий талисман на спину противника, который тут же кулем свалился на пол с круглыми от ужаса глазами.—?Шан Цинхуа?!Заклинатель недоуменно рассматривал испуганного хомяка, пытающегося съежиться под его грозным взглядом. И вдруг из-под одежды Владыки Аньдин послышался голос Шэнь Цинцю ?Шан Цинхуа?!?.В хижину вошел Ло Бинхэ, прикрывая за собой дверь, и обеспокоенно спрашивая:—?Учитель, вы в порядке?От Шан Цинхуа снова раздался голос?— теперь уже звереныша: ?Учитель, вы в порядке??. Владыка Аньдин затравленно пискнул, когда Шэнь Цинцю начал настойчиво обшаривать его одежду.—?Учитель, может лучше я? —?недовольно пробухтел Ло Бинхэ, но заклинателю сейчас было не до его ребяческой ревности.Вопрос звереныша снова воспроизвелся с дотошной точностью, и проследив, откуда же шел звук, заклинатель вытащил из чужого ханьфу талисман. Такого сочетания символов и иероглифов Шэнь Цинцю видеть не доводилось, но кое-какие знаки различить все же было возможно: перенос, манипуляция звуком, копирование. Вывод напрашивался сам собой. Шэнь Цинцю пустил через талисман свою ци, тем самым его деактивировав, и холодно уточнил:—?Какого дьявола ты за мной шпионишь?Этого не должно было происходить. Ни Шэнь Юань, ни копия этого недо-взломщика из другого измерения его об этом не предупреждали. По спине побежали мурашки.Как много он успел услышать?—?Ш-ш-ш-Шэнь-ш-ш-шисюн,?— голос Шан Цинхуа дрожал от страха,?— не совершай опрометчивых поступков.Шэнь Цинцю поднял бровь:—?Ты находишься не в том положении, чтобы мне указывать. Отвечай на вопрос.—?М-м-мое положение явно у-устойчивее твоего, ш-ш-шисюн. Я, по крайней мере, не притаскивал в школу заклинателей ручного небесного демона.Сердце Шэнь Цинцю ухнуло вниз. Ло Бинхэ одной рукой поднял Шан Цинхуа, как безвольную куклу, а второй приложил лезвие Чжэнъяна к покрытому потом горлу и сладким спокойным голосом, от которого кровь стыла в жилах, спросил:—?Что ты сказал? Ты угрожаешь учителю?Шан Цинхуа выглядел так, будто вот-вот лишится сознания.—?Шэнь Цинцю, уйми своего ученика! —?заверещал он. —?Я никому не угрожаю! Я предлагаю сделку!До Шэнь Цинцю не сразу дошел смысл его слов. А когда дошел, заклинатель не выдержал и заливисто рассмеялся.—?Ты меня шантажируешь? Ты?! Меня?!Шан Цинхуа, являясь шпионом демона, обвиняет Шэнь Цинцю в пособничестве им! А еще самый трусливый Владыка Цанцюн, который может обделаться от одного громкого хлопка, шантажирует изверга, который, по всеобщему убеждению, кромсает своих шиди направо и налево за один косой взгляд. Шэнь Цинцю следовало бы испугаться, с какой скоростью его жизнь превращается в театр абсурда со всеми этими влюбленными демонами и сумасшедшими шпионами, но все, что он мог, это безудержно смеяться. Возможно, все оттого, что он до сих пор не мог воспринимать Шан Цинхуа, как реальную угрозу.Отсмеявшись, Владыка Цинцзин благодушно позволил:—?Отпусти его, Ло Бинхэ. Давай его выслушаем.Звереныш нехотя опустил хомяка на ноги, но обездвиживающий талисман Шэнь Цинцю снимать не спешил, поэтому Шан Цинхуа стоял столбом, и его опасливый взгляд бегал между учителем и учеником. Еще пару мгновений назад такой дерзкий, он внезапно оробел, явно силясь подобрать слова.—?Я… Я хочу, чтобы вы меня освободили! —?хоть Шан Цинхуа и пытался звучать уверенно, его голос заметно дрожал.Шэнь Цинцю решил припугнуть его еще сильнее, и, плотоядно улыбнувшись, произнес:—?Сперва посмотрим, что ты можешь предложить, а потом подумаем, стоит ли тебя вообще освобождать.—?Я не об этом! —?если бы Шан Цинхуа мог двигаться, он бы отчаянно замотал головой. —?Я хочу, чтобы, когда твой ученик стал Повелителем демонов, он велел Мобэй-цзюню освободить меня от клятвы и от службы!Шэнь Цинцю удивленно распахнул глаза. Инстинктивно потянувшись к вееру, он задумчиво постучал им о свою ладонь.А вот это уже интересно.