Ч.15. По стопам Штрилица или лифчик радистки Бэллы. (1/2)
Вот эту неизменную Васюткину фразу про Ибицу — «все обязательно будет», я слушал потом еще трое суток, а на четвертые проснулся и понял, что, увы и ах, моим мечтам про танцевальную Мекку не суждено сбыться. По крайней мере, не в этот раз. Сначала я пребывал просто в тихом бешенстве, и у меня стояли перед глазами картины, одна кровожаднее другой, в которых я душил, калечил и наносил дону Бэзилу травмы, несовместимые с жизнью, но потом, уже в России, я успокоился и понял, что, быть может, мне даже повезло. Потому что в тридцатилетнем возрасте я бы вряд ли увидел именно ту Ибицу, которую представлял себе в семнадцать и, скорее всего, мог разочароваться.Зато воплотилась в жизнь голубая мечта у кое-кого другого. Да так, что я потом долго по-филатовски икал и чуть не получил разрыв мозга, изобретая устраивающее всех объяснение. Эта задача оказалась покруче, чем придумать комментарий за спикера или полностью написать за него интервью. Случалось и такое в нашей с Костюней практике, и тут главным было соблюсти внешнюю достоверность с учетом психологических и речевых привычек заказчика.
Костик по особой трезвости как-то раз вообще про… бал диктофон в баре под конец недели, а в понедельник уже надо было сдавать текст. Крестясь локтями и обгрызая ногти, он вдохновенно наваял за четыре часа отсебятину и отправил ее спикеру, готовясь мысленно к предстоящему увольнению и скандалу с заказчиком и начальством.
И каково же было его чукотское удивление, когда под конец дня пришел краткий ответ. «Спасибо за отличную работу. Правки минимальные. Удивительно, как вы четко изложили мои мысли», — говорилось в письме «на мыле». Вот и мне тоже пришлось выкручиваться из ситуации по стопам Максима Исаева, он же Макс Отто фон Штрилиц, и двигать версию произошедшего из серии, как на чемодане могли появиться отпечатки радистки Кэт.Оставшиеся до отъезда дни мы уже на автопилоте тусили с доном Васьком и его сестрой. Роман Костика и Бэллы начал стремительно развиваться по всем законам жанра, особенно, когда он догнал, что она обожает танцы. Помягчел неожиданно друг и к нашему гиду. Разделительная полоса в виде обязательно выставляемого рюкзака при посадке на диван исчезла, и Костюня даже позволял теперь Васятке давать себе локтем под ребра.
Втроем они нехило оторвались в клубе, когда Бэлла не работала в ночь, а потом зазвали меня уехать на выходные из Магалуфа в Пальму. Там за двадцать евро мы сняли две комнаты в небольшом отеле и отправились гулять по столице. Бэлла подхватила Костюню за руку, и они улетели осматривать жемчужины Гауди, а мы с Васьком отправились по магазинам, договорившись, что вечером все вместе встретимся и рванем туда, куда решим. Правда, в этот раз я прихватил с собой все: загранпаспорт, выписку о регистрации из гостиницы, многочисленные аккредитации на международные форумы, удостоверение журналиста и т. д. А вот фотоаппарат оставил в сейфе «Дона Хуана».
С покупками мы с Васяткой справились очень быстро, благо все самые отличные магазины он очень хорошо знал и тоже, как выяснилось, был тем еще шмоточником, а потом в середине дня зарулились в уже знакомое кафе, чтобы перевести дух. Вот только обустроились уже не на улице, а внутри, под благословенным в жару кондеем.
Пока я неспешно дул любимое мохито, говорливый как Троцкий дон Бэзил вдруг попритих и впал в несвойственную ему крайнюю задумчивость. Проследив за его украдкой брошенным взглядом, я обнаружил «на том конце провода» интеллигентного и стесняющегося всех и вся субъекта, из раздела «я здесь в первый раз, люди добрые, и вообще шел мимо, не знаю, как здесь очутился».
— Понравился, что ль? — толкнул плечом я Васютку. — Слюни вытри, а то в коктейль накапают.— А? — непонимающе отозвался дон Бэзил, продолжая протирать дыру на незнакомце. — Что ты сейчас сказал, Славочка?— Я говорю, понравилось, что ли, тебе это чудо шизокрылое?
К слову, Васюткин внезапный обожэ, сидящий за барной стойкой, тоже кидал на гида заинтересованные взгляды, а потом краснел удушливой волной и давился пивом, застенчиво потупив взор. Внимательно приглядевшись к нему, заметил я и то, что у паренька был нехилый прикид, явно свидетельствующий об отношении как минимум к преуспевающему среднему классу и дорогие украшения из белого золота. А бармен менял пепельницу перед «зашуганным ботаником», как я окрестил его про себя, со скоростью два раза в пять минут. Это означало только одно — чудо расплачивалось солидной кредиткой, внушающей любовь к клиенту с первого взгляда. Вообще-то паренька можно было назвать с натяжкой даже симпатичным, особенно, когда он снял очки и начал близоруко щуриться.
— Это… — проблеял Васютка, — ну, я не знаю…
— Вась, ты чего, язык проглотил? — развеселился я, наблюдая за смущенным доном Бэзилом, вдруг превратившимся в пятнадцатилетнего подростка. — Иди, познакомься. Он тоже смотрит на тебя.
— Нее. Неудобно как-то. Пусть он лучше сам первый подойдет, — закудахтал Васек, нервно ломая соломинку из коктейля и продолжая давить косяка в сторону барной стойки, — я это… стесняюсь. А вдруг он подумает что-нибудь не то? Слав, ты знаешь, у меня на самом деле мужчин не так уж и много было. Ну, считай, женатик первый, потом однокурсник, а еще испанец этот и скрипач, ну и еще, трое или четверо, а на Родине я ни-ни. Я вообще приличным мальчиком был. Пока сюда не переехал, не пил, не курил. Это же для модели нельзя. Очень плохо на коже сказывается, да и для волос вредно. Я тогда здоровый образ жизни вел и спортом занимался. Сейчас расскажу тебе свой дневной рацион и набор упражнений…
А чем могут закончиться бесконечные переглядывания дона Бэзила и ботанического перса, я не раз наблюдал в клубах. Подобного рода нерешительные пары всегда рассчитывают, что кто-то другой за них сделает первый шаг. Они до утра обмениваются робкими взглядами, топчутся на расстоянии пяти метров друг от друга, синхронно с интервалом в десять минут заказывают коктейли, выходят по нужде в заведения типа «Эм-Жо» и… остаются в итоге ни с чем. Потому что заведение закрывается, а первый шаг за них так никто и не совершает.
— …Так вот, Славочка, при формировании рельефа мышц спины и рук очень многие новички допускают непростительную и грубейшую ошибку. Непрофессионалы сосредоточены на бицепсах как выражении мужской силы. Но для красивого и гармонично развитого тела гораздо более важны трицепсы, хотя здесь при выполнении задних отжиманий необходимо следить за углом между рукой и скамьей. Слав, ты что делаешь? Ты с ума сошел? Мне же больно…
А я собственно прихватил Васютку за тренированные мышцы, в которые в тот момент, видимо, переплыли все мозги, и попер его к барной стойке. К тому времени во мне сидело уже два мохито, я был весел, ничего к чуду не испытывал и ничем не рисковал. Узрев наше приближение, ботаник побелел лицом и интенсивно принялся читать журнал, который держал вверх тормашками.
— Нi, oops, deeply sorry (привет, ой, глубоко извиняюсь), — пропел я, толкая всем телом перса и опрокидывая его почти допитое пиво, — may I buy you the new one. And, by the way, what’s your name? It’s not for me, but for my friend, that you are looking at. (Могу я купить тебе новое? И, между прочим, как тебя зовут? Это не для меня, а для моего друга, на которого ты смотришь).— Боже, Славочка, как ты мог, — зашипел на ухо Васек, трясясь как осиновый лист, — он же сейчас пошлет нас.
— А вы что — из России? — на плохом русском оттаяло чудо. — Меня зовут Джеймс, я изучать русский. Хочу поехать следующий год в Москва. Я угостить вас пивом.— Ну, вот и отлично, Джеймс. Джеймс, это Вася. Вася, это Джеймс, — громко представил я их друг другу, засобирался на выход и уже в свою очередь просуфлировал дону Бэзилу на ухо. — Так, Васятка, у тебя двадцать минут, больше для первого раза не стоит, чтоб заинтересовать, и не забудь взять телефон.
Довольный и улыбающийся Васек выплыл из кафе, как и мы договаривались, а потом долго еще гужевался над визиткой, которую ему протянул иностранец вместо бумажки с телефоном. Радости дона Бэзила не было пределов, потому что паренек оказался, как я и предполагал, из обеспеченной семьи, а кроме того неплохо шурупил мозгами сам и к двадцати шести уже был гендиректором компании, специализирующийся на поставках компьютерного оборудования.
Новое знакомство мы отметили с Васьком бутылкой белой риохи, купленной в супермаркете и распитой на муниципальном пляже. Там же нас настиг звонок от Костюни и Белочки. Они исколесили всю Пальму, покатались на небольшом катере и теперь завалились в отель без задних ног.— Парни, давайте к нам. Только затарьтесь как следует, чтоб на всю ночь хватило, а то мы уже гуляем, — не совсем трезво проорал в трубку Костюня. — Белочка, что ты будешь? Шампанское? Какое? Слышите, дама хочет шампанского и ананасы. Не мелочитесь, берите ящик, сегодня я плачу за все.— Костик, ты точно уверен? — осторожно выдохнул в трубку я, представляя, какой эффект от этой липкой дряни в смеси с коньяком, который обычно пил друг, может последовать.
Газированную шипучку после определенных событий в моей жизни я просто на дух не переносил, в том числе за счет эффекта, который она всегда оказывала, если переборщить. Казалось бы, легонький напиток сначала приятно кружил голову и не вызывал тяжелого опьянения, но потом при больших дозах тело становилось совершенно неуправляемым, а воспоминания на утро всегда приходилось восстанавливать с трудом. В смеси же с коньяком последствия вообще могли быть катастрофическими.
Понимал я прекрасно и то, к чему подводит Костюня. Не зря же мы сняли две отдельные комнаты с огромными сдвинутыми кроватями в каждой. И по всем законам логики эту ночь мне предстояло, судя по всему, дружески провести с доном Бэзилом, выставив в качестве разграничительной черты между постелями одеяло.
— Славка, да расслабься ты. Последние дни отпуска остались. Гуляем, все ответственность беру на себя, — заверил меня Костик, — все будет хорошо.
— Точнее, походу, у кого-то все будет, — хихикнул я под укоризненный взгляд Васька, теперь уже заволновавшегося за сестренку и пытающегося отобрать у меня трубку. — А завтра утром дон Бэзил тебя собственноручно кастрирует.
— Слава! Я тебя сейчас убью!…Гудели мы хорошо и основательно почти до четырех утра. Переиграли и во все взрослые игры типа дурака на раздевание, в котором Белла всех нас сделала и оставила в исподнем в прямом смысле этого слова. Было и ночное купание, и возвращение в номера обнимающейся вчетвером толпой. Белочка, Васютка и Костик еще засиделись на балконе, когда я ушел спать к себе в комнату.
Точнее, я бы сказал, уполз на хороших рогах и обвалился замертво в кровать, лишь откинув сандалии. Состояние было смурное, я то бодрствовал, то проваливался в глубокий сон и чувствовал, как меня безбожно мутит до вертолетов. В один из таких моментов, когда я пытался избавиться от приступов тошноты и вертящейся в глазах комнаты, в номер вернулся Васютка. Его тоже шатало из стороны в сторону, и он налетал на предметы.