Тезон - 2 (1/1)

Теперь я знаю, как сходят с ума цзы’дарийские офицеры. Безумие течет по венам жидким огнем, причиняет боль и пахнет сладостью. Я бился в клетке разума всю ночь и никак не мог найти выход. Изначально глупой была затея создать рациональное объяснение иррациональным эмоциям. Но я отчаянно боролся. Воспоминания захлестывали, рождая дрожь и сладкое томление внизу живота. И если вчера я еще мог списать большинство на игру воображения и переживал, что выдаю желаемое за действительное, то сегодня сомнения рассеялись.Я видел настоящего сержанта Грута. Был с ним. Любил его. Все остальное шелуха, панцирь улитки, броня. Слой за слоем её наращивало неофитское воспитание Улья. Бесконечные пытки и побои. В какой-то момент васпа перестал реагировать на постоянный раздражитель и выключил его. Но свято место пусто не бывает. Шлейф реакций закрепился в шаблон и стал нормой. Теперь это просто работа. Да, она по-прежнему может вызывать как положительные, так и отрицательные эмоции, но в сути своей незыблема. Я долго думал, что это и есть Грут, что ничего кроме и не осталось, пока не замерз, свернувшись калачиком на полу в допросной. Барьеры, шаблоны реакций, модели поведения, социальные роли, профдеформация: я мог бы еще много умных слов вспомнить, но ни к чему. Все падало, разбивалось, исчезало, стоило только прикоснуться сердцем. Душу нельзя уничтожить, как бы не старались все сержанты всех Ульев вместе взятые. Но с этим открытием ни одна проблема не исчезла. Пока Грут сержант головного Улья он будет жить так, как умеет. И даже если я смогу вытащить его на свободу хищные призраки прошлого будут являться и требовать причитающееся им. Возможно, дыба и сегодняшние иглы покажутся мне раем. Я придирчиво ковырял душу, выискивая в себе признаки нездорового наслаждения болью. Не нашел. И этот камень лег в черную урну ?против?. Я по-прежнему оставался цзы’дарийцем, лейтенантом Тезоном Туром, прибывшем на эту планету с разведывательной миссией. Пока я не увидел труп Дариона, я буду надеяться, что он жив, и пытаться вытащить всех нас отсюда. План побега зрел непозволительно медленно, фактически в впервые в жизни я не знал, что делать. Дин ошивался в лохмотьях шудры в ангарах, изучая конструкцию вертолета и пытаясь выяснить, как его пилотировать. Отрабатывал смену за сменой, которые сутки шатаясь от усталости и снося побои от сержанта Зорга. Каждый раз, когда я видел у Дина новый синяк или кровоподтек мне становилось нестерпимо стыдно. На мое предложение подменить, васпа просил не дурить. Грут, говорил, прицепился к тебе. Следит. Не найдет ночью в казарме, сгноит на дыбе. Смотреть в глаза Дину в этот момент я просто не мог. Страсть сделала меня изгоем. Цзы’дарийцы настолько нетерпимы в этом вопросе, что узнай хоть кто-нибудь, что я пережил позор и не наложил на себя руки, и моей участи позавидуют даже шудры. Нет, не убьют. Цзы’дарийцы не убивают своих. Изувечат, отрезав все мужское, и оставят проживать нашу длинную жизнь. Это камень в белую урну ?за?.Изгоем стал и Грут. Я помню его слова о наказании. Васпы не более терпимы. И нужно иметь мужество, чтобы отдаться чувствам. Но, кажется, я опять выдаю желаемое за действительное. Безудержную страсть за любовь, вспышку ревности за любовь, малейшее проявление внимания и заботы за любовь. Я собираюсь остаться, взвешиваю все за и против, а нужно ли это Груту? Что если я для него не больше, чем красивая игрушка? Неправильный неофит с гладкой кожей и навыками бойца? И смотреть и трогать приятно? От последних мыслей стало не по себе. Не может быть. Я не верю. Но если это правда? Тогда камень падает в черную урну. Я закрыл пылающее лицо руками, прислушиваясь к волне боли, поднимающейся изнутри. О, теперь я знаю много пыток и эту тоже. Не могу улететь. Останусь здесь, сколько буду нужен. Камень летит в белую урну. Два – два. Скверно, как говорит Грут. - Тур, - окликнул меня голос из темноты. Я вскинулся, убрав руки и увидел Дина, бочком просочившегося в мою ячейку.- Я видел Лара! – возбужденно прошептал васпа, усаживаясь на пол и подобрав под себя ноги. – В ангаре! С преторианцем!Я никак не мог прийти в себя и осознать услышанное только что. Дин разве что не подпрыгивал на месте, а так все признаки нервозности, столь нехарактерной для васпов, присутствовали в полном объеме. Глаза сверкали ярчайшими звездами. - С каким преторианцем? - ошалело пробормотал я.- С одноглазым! – выдохнул Дин, - Он печень обещал вырвать! Если не сдашь экзамен.Одноглазый, печень, экзамен.- Да что случилось? – не выдержал я. – Давай сначала.- Я в ангаре, - зачастил васпа, - качу подшипник. Здоровый. Смотрю претор. Я морду в пол. Он мимо, не глядя. А за ним Лар. Живой. Целый. Довольный. Я пасть открыл. Подшипник уронил. На ногу. Больно.- Дальше что? – взмолился я. - К вертолету пошли. Сломанному. Лар в кресло сел, а преторианец руками замахал. Про рычаги рассказывал. Как взлетать. Я подшипник в руки и туда. Тащу и слушаю. Толково все говорил господин преторианец. По делу. Третья смена, а такое в первый раз слышу. И про контрольное висение и про ?шаг-газ?. Я все не понимал как. А тут понятно.- Дин, - прорычал я, - давай дальше. - А дальше, - васпа округлил глаза и приоткрыл рот, - они улыбаться начали. Я, наверное, никогда не привыкну к реакции васпов на проявление эмоций. Хотя соглашусь. Улыбающийся одноглазый преторианец это из ряда вон выходящее событие. - А потом, - Дин почти захлебнулся от возбуждения, - претор упал!- Как упал? – подскочил я.- Затрясся весь, - горячо зашептал васпа, - пена изо рта пошла. Лар к нему прыгнул. Схватил. Обнял. Это ладно, Дарион у нас жалостливый, мог и броситься помогать. Заболел офицер что ли? - Да так…, - Дин запнулся, силясь вспомнить непривычное слово, - лас-ко-во. Вот это уже новость. Сначала в записке попрощался, а теперь с преторианцем обнимается. Не мне, конечно, осуждать, но от Дариона я не ожидал никак. Сын генерала образцовым должен быть. - Ласково? – переспросил я.- Да, - кивнул Дин, выразительно поиграв бровями. - На пол уложил. Голову повернул. По руке погладил. Погладил, Тур. Меня жаром окатило. Вернулись собственные воспоминания и отголосок недавней боли.- Ну, погладил и что? – недовольно спросил я.- Как что? – вскинулся Дин, - Не понимаешь? Неофиты из претории не возвращаются. А Лар живой. Без переломов и не в цепях. С претором обнимается. Я слышал про преторианцев.Васпа понизил голос до едва различимого шепота.- Что не только кровь они берут у неофитов. А еще кое-что.Я про сержантов тоже слышал. И даже убедился. Но Грут всерьез боится наказания. - Е-рун-да, - отчетливо произнес я.- Что? – удивился Дин.- Бред, чушь, ложь, клевета, - щедро выдавал я синонимы. – Не верь. Забудь про это. Тебе показалось! - А может правда? – не унимался васпа. - Ведь не бывает так. Чтоб живой. С преторианцем. - Ох, Дин, чего только не бывает. А дальше что? – сменил я тему.- А, - васпа задумался и чуть успокоился, - Лар просил передать, что бежим с экзамена. У него Договор с претором.Я поперхнулся, закашлявшись и согнувшись пополам. - Дин, почему ты с этого не начал? – зло процедил я.- Ты же сказал с начала, - пожал плечами васпа. - На чем бежим? Вопросов в голове роилось масса, не знал, за какой хвататься.- На вертолете, - задумчиво сказал васпа, - зачем еще претор Лара учил. - Как бежим? Когда? - Не знаю. Претор очнулся. Я ушел. Я схватился за голову, застонав. Руки чесались сломать посох о хребет Дариона. У него Договор с личным телохранителем Королевы, а мы без сведений, без подробностей должны слепо идти за ним. Был ли вообще Договор? Или план? Может быть, Дин прав в своих подозрениях и дурной нилот так же как я решил остаться? Тогда к чему этот фарс с побегом?- Тур, - позвал васпа. – Что делать будем? - Не знаю, - тихо ответил я. – Мне надо подумать. - Думай, - кивнул васпа, - сейчас подъем будет. Я пошел. Я проводил уходящего Дина глазами и стал одеваться. День не обещал стать простым. Оживший нилот не то, чтобы спутал все карты, но внес некоторую сумятицу. Увести одновременно Дариона, Дина, Грута да еще и с участием преторианца казалось абсолютно невозможной задачей. Хотя зачем я вру сам себе? Это невозможно. Нам бы разделиться, сбежать по-отдельности, а потом где-нибудь встретиться. Надо поговорить с Грутом, но захочет ли он видеть меня после сегодняшнего? Таким мертвым, как после предложения сбежать, я его еще никогда не видел. Еще один камень в черную урну или я тороплюсь?Подъем кричал дежурный. На общем построении был только Зорг. Утренняя пробежка и завтрак тоже прошли без Грута. Мы переглядывались с Дином и я каждый раз отрицательно качал головой. Ничего нового, а время идет. Воображение рисовало страшные картины расправы над сержантом. Допросная, конечно, уединенное место и моими стонами и криками из неё никого не удивить, но вдруг кто-нибудь любопытный пробегал мимо и подслушал? А потом доложил? Меня колотило от страха. Уставший, перепуганный, с безжизненно повисшими плечами сегодня я как никогда похож на васпу. Знакомый голос выдернул из строя перед самой прачечной.- Сто пятьдесят шестой! Ко мне!Облегчение окатило прохладным душем. Жив. Зовет. Спасибо всем несуществующим богам. Только бы уговорить. Иначе. Не знаю, что иначе.Я шел, не поднимая глаз, пока не увидел черные носы начищенных сапог. - Да, господин сержант. Грут взял за подбородок, поднимая голову. Долго смотрел в глаза, а потом сухо и безжизненно произнес.- Пойдем.