Пустыня - Мумия (Ардет/Эвелин), PG-13, гет, ангст (1/1)

На этот раз он берёт одну из стоящих на столе коробочек — деревянную полированную шкатулку с тиснёными вензелями на крышке. Внутри шкатулка обита белым шёлком. Бейли слышит запах курящихся благовоний, терпкий и пряный. Он чувствует, как дымок вьётся возле его головы. Горячий сухой воздух пустыни. Палящее солнце и мягкий песок. Щёки начинают пылать от жары и от чего-то ещё. Прикосновение струящегося шёлка к коже. Еле различимые звуки музыки. Не то флейта, не то свирель. И смех. Звонкий смех, сливающийся с музыкой. Сладковато-пряный привкус на языке. Атмосфера роскоши и веселья, а ещё чего-то таинственного и чувственного.- Вам помочь, мистер?Ардет Бэй даже не сразу поворачивается на источник звука. Голос выдаёт взбалмошную девицу, прибывшую сюда с тем самым. Не сказать, что Ардет не вежлив со всеми чужаками; во-первых, он успел заметить у этих безбожников бутылку отнюдь не с водой (а она была бы в этом месте – безнадёжно безжизненной Хамунаптре – куда как кстати), во-вторых, никто и никогда не додумывался обратиться к нему подобным образом. Ардет знает, что всё это напускное, а девице явно не пристало в таком виде разговаривать с человеком другой веры, несколько минут назад покушавшимся на жизни её спутников. Он терпеливо пытается успокоить лошадь – после такой дикой скачки не удивительно было бы потерять хоть все подковы разом, ему ещё повезло, что проблема лишь с одной.- У вас всё в порядке, мистер? Сэр?Меджай проводит языком по потрескавшимся сухим губам и, закатив глаза, оборачивается к девушке:- Спасибо за заботу, мисс, я уверен, что справлюсь сам. Лучше думайте о себе.Девушка слабо качает головой в ответ на его слова. Ардет не дожидается дальнейшей её реакции, но в этот самый момент обезумевшая от боли лошадь вырывает из его руки поводья и стремительно скрывается во мраке пустыни.Конечно, это не самое страшное, что могло случиться. Ардету не привыкать проводить среди песчаных холмов целые сутки напролёт. Как один из вождей племени он часто не только предпринимал вылазки против враждебных чужаков, но и сопровождал шумные торговые караваны. К слову, и девиц, подобных этой, он тоже имел честь видеть лишь в таких караванах. Женщины из его племени никогда не рискнули бы отправиться в столь опасное путешествие, не обещавшее ничего, кроме сомнительных перспектив, и уж тем более не посмели бы заговаривать с незнакомыми мужчинами. Впрочем, девушка, стоящая у него за спиной, не занимает его мысли настолько, но на неё всё равно приходится отвлечься.- Вы и теперь справитесь? Мистер?..- Ардет Бэй, - произносит он с едва различимой досадой в голосе и так же смело, как и она, смотрит девушке прямо в широко распахнутые глаза (небывалый случай – слишком бесцеремонно). – Моё имя – Ардет Бэй. Если вам так угодно приставать ко мне с глупыми вопросами, обращайтесь ко мне без этих ваших европейских словечек, мисс.Во мраке ночи ему мало что удаётся разглядеть достоверно. Слабый свет от костров в лагере иноверцев выделяет её побледневшее лицо и длинные взъерошенные чёрные волосы. В руках у неё, судя по всему, та самая бутылка, которую он заметил несколько мгновений назад; смешно было бы предположить, что она отважилась бы на подобное, будучи совершенно трезвой. И, тем не менее, несмотря на весь её вопиюще неприличный в представлении меджая вид, девушка затрагивает какой-то неведомый уголок его сознания, пробуждает в нём нечто странное, тёмное и заранее опасное. Ардет словно наяву слышит при взгляде на неё таинственную мелодию для флейты в исполнении музыкантов из давно покинувшего пустыню каравана, и ему не хочется больше пугать незнакомку.- Простите, - выдыхает он, чувствуя, как обжигает лёгкие прохладный воздух. – Вам не стоило затевать этот разговор.- Хотите? – девушка беспрецедентно протягивает ему бутылку. – Это вода. У вас совсем хриплый голос.От напоминания о воде меджай готов был бы силой отобрать бутылку у самого существа, но перед ним девушка, которую всё же сложно назвать очень наивной. Она пришла в пустыню не одна, и никому из этой обезумевшей стаи охотников за древнеегипетским золотом не стоит показывать свою слабость. Ардет, впрочем, и сам до сих пор не понимает, как умудрился оставить запасную флягу в племени.- Возьмите, - девушка подходит к нему с самым невинным и что ни на есть трезвым видом. Она и не догадывается, какую совершает ошибку, приближаясь к новому знакомому почти вплотную. Лёгкий ночной ветерок доносит до меджая едва уловимый, но медленно обволакивающий аромат чего-то неизведанного. Нежно-пряный, не похожий ни на одну из специй, перевозимых караванами (скорее напоминает эфирные масла), интригующий Ардета своими дразнящими южно-цветочными нотами, он оставляет на его языке сладкий привкус, и ему не остаётся ничего другого, кроме как принять воду. Скрыть замешательство иным способом – неожиданно трудное дело.- Эвелин… Эвелин Карнахан, - представляется девушка, неотрывно наблюдая за ним с искренним любопытством. Помня о том, как дорога в пустыне каждая капля, Ардет пьёт маленькими глотками с продолжительными паузами, с облегчением смачивая невыносимо пересохшее (хотелось бы верить, только от жары) горло. – Я заметила, что ваша лошадь хромала, поэтому и решила проверить. Мне всё равно сложно уснуть в таком месте, как Хамунаптра, - она переводит взгляд куда-то вдаль и снова награждает им окончательно смутившегося (даром в темноте сложно различить, как пылает его лицо) меджая. – Ума не приложу, как можно провести здесь всю жизнь.Её задумчивый тихий голос и живительная влага помогают Ардету немного прийти в себя. Он опрометчиво решает вернуть Эвелин бутылку, но та покачивается, оступаясь на песке, и он машинально подхватывает её. Неловкость положения усугубляет и то, что он выявил источник интригующего аромата – слегка растрепавшиеся на ветру волосы девушки. Кажется, лишь теперь он начинает осознавать всю правильность обычаев своей веры.- Простите, - еле различимо шепчет девушка, поднимая на него глаза. – Наверное, мне и вправду не стоило заводить этот разговор. Я… я просто хотела помочь.Ардет не понимает (должно быть, впервые за столь долгое время – жизнь вождя заставила его научиться искать выход в любой ситуации), что происходит. Эвелин не отстраняется, а, склонив голову набок, изучает завораживающе тёмными глазами его лицо. Меджай не находит в себе сил отпустить её из импровизированных объятий; напротив, он ловит себя на нелепом желании поправить выбившуюся непослушную прядь, скользящую по её щеке, или хотя бы просто коснуться её волос. Эвелин в этом отношении ведёт себя намного смелее (и тут тоже не обошлось без последствий принятия алкоголя, конечно же) – она беззастенчиво вскидывает руку и дотрагивается до одной из его татуировок. Кожу Ардета словно опаляет неистовым лучом полуденного солнца, и он невольно делает шаг назад, страшась незнакомых чувств.- Я не должна была этого делать, - замечает Эвелин… сокрушённо? Разочарованно? Сердце Ардета перестаёт пойманной птицей биться о рёбра, но голова по-прежнему слегка кружится, и некстати на ум приходят ослепительно белый в полуденном зное песок и ненавязчивая, так давно утраченная мелодия.- Ничего. Всё в порядке. Я сам должен был уйти. Пересечь ночью пустыню гораздо легче, чем днём, - в этот раз он и сам слышит, насколько хрипло звучит его вмиг ставший чужим голос.- И вы уйдёте в одиночку? Оставьте воду себе, - испуганно (что? Ей страшно за него?) просит Эвелин, мягко отталкивая от себя бутылку и касаясь при этом своими пальчиками ладоней Ардета. Тот совершенно растерян из-за внезапного разговора, и все его представления о пустыне теперь будто вывернуты наизнанку. Ему кажется нелепой мысль не о том, что придётся добираться до деревни своего племени пешком, а о том, что придётся оставить здесь эту напуганную бледную девушку с ароматными взъерошенными волосами.О том, что придётся расстаться с ней навсегда, чтобы не навлечь опасность на весь мир, пробудив древнее зло.- Я не могу забрать у вас воду. Не беспокойтесь, со мной ничего не случится. Помните о том, что я раньше сказал О’Коннеллу. Хамунаптра – не самое подходящее место для раскопок…- …и для таких, как я, знаю, - Эвелин заканчивает фразу со скромной улыбкой на тонких губах, и Ардету вдруг до невозможности сильно хочется услышать её смех. – Мы должны уйти и больше не докучать вам.Её слова причиняют меджаю глухую, пронизывающую боль. Кивая и неуверенно улыбаясь в ответ, он шаг за шагом отступает в более привычную темноту ночной пустыни.- Храни вас Аллах.- И вам счастливого пути.За остаток ночи, проведённый среди песков, Ардет успевает смириться с тем, что больше никогда не увидит Эвелин Карнахан. Он действительно надеется, что в его жизни не останется место ни для чего иного, кроме как для охраны Хамунаптры и случайно заплывающих в пустыню караванов. Только ночной разговор с меджаем, кажется, повлиял на Эвелин совсем не так, как ему хотелось бы, и постепенно искатели сокровищ вытесняют из его жизни всё остальное. Ардету жаль, что он не может подобрать нужных слов и задержать девушку подольше хотя бы лишь ради того, чтобы смотреть в её смелые чарующие глаза или изредка замечать мелькающую на её губах таинственную, как сама пустыня, улыбку. Да, он упускает её. Просто он уверен, что они ещё встретятся, и ему не так важно, в реинкарнациях дело или в нежном прикосновении её руки на прощание.Ощутив прикосновение чьей-то руки к плечу, он вздрагивает от неожиданности и захлопывает крышку.Ощущение моментально покидает его. Под мерцающими на потолке звёздами рядом с Бейли нет ни души...