Где-то внизу (1/2)

Поверх карты Оствика лежала калька со странными, на первый взгляд бессмысленными, в основном прямыми линиями. Проходили они только по старому каменному Оствику, лишь одна была на его деревянной части, и то очень короткой, и не имела никаких ответвлений, как остальные. На столе, рядом с картой стояли восемь маленьких оловянных фигур: медоед, медведь, баран, наг, пума, волк, филин и рыба.Дверь открылась почти без скрипа, в комнату бесшумно вошёл мужчина со смуглой кожей, свойственной уроженцам Ривейна, на золотой серьге в ухе играл отблеск огня свечи. – Беатрис, – начал мужчина вкрадчивым голосом, – есть идеи с "Владыкой"? – Нет, Филин, нет, – ответила девушка, убирая чёрную прядь за ухо так, чтобы она не мешалась. Её янтарные глаза неотрывно бегали по линиям на кальке, как будто проходили лабиринт. – Дело усложнено ещё одним обстоятельством. – Каким?

– В городе есть искатель истины. Возможно она одна, но скорее всего есть и другие. – Кто? – непонимающе спросил ривейни.Беатрис закатила глаза и раздражённо выдохнула, но на вопрос всё-таки ответила: – Это парни, которые решают проблемы, до которых храмовников не допускают, догадайся из-за чего. – Храмовники уже провалились, или сами в этом замешаны, верно?

– Оба варианта сразу. Надеюсь тебе не стоит объяснять, что это для нас значит. – Ляжем на дно? – Нет, не сейчас, а после "Владыки" на недели две точно. И да, запомни: длинные чёрные волосы, карие глаза, шрам на щеке – искательница истины.Филин кивнул, а потом осторожно спросил: – Как ты об этом узнала? – О том, что одна из них в городе, Пума рассказала, а другое, – Беатрис на мгновение осеклась и направила взгляд в пол. – Знаю от родных.Филин снова кивнул, потом после недолгого раздумья опять задал вопрос: – А Пума-то как узнала? – Они очень удачно встретились, и наш котёнок вмазала ей в лицо, а потом ретировалась. – Значит рана свежая, буду знать.Беатрис уже не слушала. Её взгляд снова оказался на карте, а мысли – в доках.

– Помочь?

Девушка подняла взгляд, на секунду ривейни показалось, что она его съест с потрохами, но нет, это просто её "напряжённое раздумье".

– Да, давай.

Фигуры взлетели, повинуясь воле Беатрис. Вскоре они оказались на карте, каждая на разных улицах или линиях на кальке. Филин поёжился на стуле, магия всегда его напрягала и даже пугала, но если работа с магом поможет вернуть корабль, то он будет работать. – Недавнее пленение Медоедки порушило почти все планы. Раньше я думала отправить её с Нагом напрямую, через старый город, но теперь её узнает любой храмовник, – раздражённо сказала Беатрис, крутя в руке фигурку столь любимого в Андерфелсе медоеда. – Дать ей шлем не вариант? – Нет, и храмовники, и стражники сейчас как на иголках: каждую вторую блондинку проверяют, а с наёмниц шлема снимают, к тому же ты знаешь её.– Да-да, знаю, – улыбнулся ривейни, вспоминая как медоедка отдубасила его помощника за фразу: "Сколько ночь?". – У Медведя есть какая-то орлейская краска, думаю это поможет. – Вариант хороший, но риск всё равно есть, всё-таки и по лицу могут узнать. – Это вряд ли, но один фингал исправит положение. – Тут ещё проблема. На фингал-то она согласится, а вот насчёт краски не уверена. – Ха, кому, если не тебе уговаривать её, Беатрис? Мы же все тут только благодаря тебе. – Только это не означает, что ты будешь бездельничать, заместитель, – в словах девушки звучала такая театральность, что Филин даже не заметил как его губы расплылись в широкой улыбке. Поверх карты Оствика лежала калька со странными, на первый взгляд бессмысленными, в основном прямыми линиями. Проходили они только по старому каменному Оствику, лишь одна была на его деревянной части, и то очень короткой, и не имела никаких ответвлений, как остальные. На столе, рядом с картой стояли восемь маленьких оловянных фигур: медоед, медведь, баран, наг, пума, волк, филин и рыба.Дверь открылась почти без скрипа, в комнату бесшумно вошёл мужчина со смуглой кожей, свойственной уроженцам Ривейна, на золотой серьге в ухе играл отблеск огня свечи.– Беатрис, – начал мужчина вкрадчивым голосом, – есть идеи с "Владыкой"?– Нет, Филин, нет, – ответила девушка, убирая чёрную прядь за ухо так, чтобы она не мешалась. Её янтарные глаза неотрывно бегали по линиям на кальке, как будто проходили лабиринт. – Дело усложнено ещё одним обстоятельством. – Каким?

– В городе есть искатель истины. Возможно она одна, но скорее всего есть и другие. – Кто? – непонимающе спросил ривейни.Беатрис закатила глаза и раздражённо выдохнула, но на вопрос всё-таки ответила: – Это парни, которые решают проблемы, до которых храмовников не допускают, догадайся из-за чего. – Храмовники уже провалились, или сами в этом замешаны, верно?

– Оба варианта сразу. Надеюсь тебе не стоит объяснять, что это для нас значит. – Ляжем на дно? – Нет, не сейчас, а после "Владыки" на недели две точно. И да, запомни: длинные чёрные волосы, карие глаза, шрам на щеке – искательница истины.Филин кивнул, а потом осторожно спросил: – Как ты об этом узнала? – О том, что одна из них в городе, Пума рассказала, а другое, – Беатрис на мгновение осеклась и направила взгляд в пол. – Знаю от родных.Филин снова кивнул, потом после недолгого раздумья опять задал вопрос: – А Пума-то как узнала? – Они очень удачно встретились, и наш котёнок вмазала ей в лицо, а потом ретировалась. – Значит рана свежая, буду знать.Беатрис уже не слушала. Её взгляд снова оказался на карте, а мысли – в доках.

– Помочь?

Девушка подняла взгляд, на секунду ривейни показалось, что она его съест с потрохами, но нет, это просто её "напряжённое раздумье".