red lines (wonshik/taekwoon) (1/1)

Их квартирка?— совсем маленькая, лишь комната и кухня,?— очень уютная. Светлые, кремовые обои с едва заметным золотым узором из переплетающихся линий; такая же светлая, только персикового оттенка мебель, на выбор которой Тэгун потратил пару месяцев точно; огромная кровать, застеленная бельём, на упаковке от которого значится ?крем-брюле?,?— всё такое нежное, что Воншик иногда теряется, растворяется в своих чувствах (любви) и топит в них старшего, бесконечно выцеловывая его кожу, осторожно сжимая предплечья своими ладонями.Воншик каждый день спешит домой?— хотя ещё год назад боялся, что не сможет назвать домом не квартиру родителей,?— по пути забегает в пекарню, покупает там булочки с корицей и мятный чизкейк; а Тэгун готовит ужин?— находит новые рецепты едва ли не каждый день,?— варит кофе (и пусть поздний вечер), неспешно расставляет тарелки на столе, складывает салфетки цвета шампанского в фигуры (чаще всего это лебеди, просто старшему так нравится), и никогда не жалуется, что скучает.У Тэгуна уже четыре месяца нет работы?— из офиса уволили, и он даже знает, кто именно подосрал, а новая не спешит находиться, да и Воншик ни разу не обвинил его в ?сидении на шее?. И старший не то, чтобы переживает из-за этого, ему нравится, иногда, сидеть дома, искать рецепты к ужину, прибираться, не давая пыли даже появиться в квартире, учиться складывать салфетки, думать, что он слишком похож на образцовую жену из романов прошлого века (только он не жена, о чём напоминает изредка отец, когда интересуется, что там с поиском работы).Воншик каждый вечер сначала целует старшего?— касается холодными после улицы ладонями лица, касается горячими (всегда горячими) губами губ,?— и лишь потом разувается, прячет тёмные ботинки в светлый шкаф, раздевается, прячет чёрную куртку в тот же светлый шкаф, оставляя в квартире лишь обилие оттенков бежевого, улыбается широко и счастливо. Потом хмурится, когда ведёт пальцами по рукам Тэгуна, покрытыми подсохшей кровью. Кровь?— единственное, что не светлое, и Воншик едва побарывает желание зажмуриться, чтобы не видеть, но долго смотрит на порезы, выцеловывает каждый, слизывает солёную, отдающую железом (кто сказал, что кровь не пахнет? он нагло соврал) кровь и порывисто обнимает старшего, зная, что этого всё ещё недостаточно, чтобы помочь.Он, если честно, часто думает, что Тэгуну нужен врач, какая-нибудь терапия, или что там назначают, но старший вновь говорит, что справится, что однажды перестанет, и Воншику хочется верить. Он слишком любит Чона, поэтому доверяет, верит каждому слову. И, если тот говорит, что перестанет, то однажды этот день придёт. И повторяет, что тогда их дом будет абсолютно идеальным, без недостатков. Старший обиженно смотрит, но молчит, и Воншик мысленно даёт себе подзатыльник, просит прощения, частит, что не хотел обидеть, что Тэгун идеален, и порезы?— это временное, и это не делает Тэгуна плохим или неправильным. Чон ему верит, хотя глубоко внутри эти слова отдаются тянущей болью и сожалением о том, что он другой, что не может сдержаться.Он режет совсем не глубоко, только вспарывает кожу, чтобы увидеть как порез тут же наливается розовым, красным, покрывается кровью, прячется под жидкостью; через несколько минут суёт руку под струю холодной воды, останавливает кровь, мажет заживляющей мазью и размышляет, стоит ли бинтовать?— но порез же неглубокий, значит, можно обойтись и без повязки. Воншик перед тем, как сесть за стол, осторожно покрывает все порезы мазью, забинтовывает руку от локтя и до запястья, повторяя: ?А вдруг словишь заразу??, хотя в доме едва ли не стерильно, а на улицу Тэгун выходит редко, доверяя покупку продуктов младшему.Воншика это беспокоит, и он каждый выходной (жаль, что они бывают дважды в месяц) тащит старшего то в парк, где аттракционы и сладкая вата, то на набережную, к обилию фонарей и едва заметным шелестом волн, то в кафе, там вечерами выступают малоизвестные группы. Тэгун улыбается и смеётся, негромко повторяет, что он счастлив так, как никогда не был, и вновь обещает, что сможет. Воншик первое время порывался выкинуть всё, чем старший может порезать себя, но ведь как обойтись без ножей, когда Чон так любит готовить.Во вторник?— совсем скоро рассвет, Воншику на работу через три часа, но он борется со сном, широко зевает,?— они впервые говорят о свадьбе. Не так, что ?однажды?, а Тэгун рассказывает, какой именно он видит церемонию, сколько гостей стоит позвать и какой ресторан выбрать для празднования. И обещает, что после церемонии больше никогда не коснётся лезвием ножа своей кожи (и это не шантаж, а просто обещание). Ким обнимает его и губами прижимается к шее, а потом долго смотрит в глаза старшего, повторяя, что любит и сделает всё, чтобы их свадьба была именно такой. И решает, что после работы зайдёт в ювелирный, в котором видел неброские кольца из розового золота, а за ужином сделает официальное предложение?— ведь можно тысячи раз обсуждать это, но кольцо-колено-букет?— то, что покажет Тэгуну, что Воншик абсолютно серьёзен (но старший это знает и без всего этого ?фарса? и никогда не признается, насколько сильно хочет такого).Кольца упакованы в красивую бежевую коробочку, букет?— девять кремовых роз сорта ?Тимелис??— в абрикосовую бумагу, и Воншик ожидает такси (до дома всего два квартала, но на улице внезапный ливень, и парень опасается за сохранность букета). Он опаздывает, и утром не предупредил, что задержится, ведь сюрприз, а смартфон мигнул: ?батарея разряжена?, и выключился ещё в ювелирном салоне. Но ничего, совсем скоро он будет дома.Тэгун случайно?— рука дрогнула в неподходящий момент,?— сделал слишком глубокий порез и поначалу заворожённо смотрел на то, как кровь бежит, скатывается по коже запястья и пачкает светлый пол, контрастом бьёт по глазам. Потом внезапно понимает, что это плохо, опасно, и паникует, не зная, что делать. Набирает номер младшего, но там: ?Абонент…?, и на часах уже на полчаса больше, чем привычное время возвращения Воншика.Тэгун оседает на пол, зажимает ладонью запястье и надеется, что Воншик успеет.Воншик не успевает.