still? (seokjin/hyosang) (1/1)

В холодильнике, среди бутылок соджу и банок энергетика, Джин видит знакомые контейнеры?— он дней двадцать назад принёс младшему. Кукси и кимчи безнадежно утеряны и летят прямиком в мусорное ведро. Сокджин вздыхает. Нет, он и сам часто сидит на диетах, но состояние Хёсана пугает. Он не помнит, когда последний раз видел, чтобы младший ел хоть что-нибудь.Он даже боится касаться Хёсана, будто кожа, натянутая, кажется, до предела, порвется под его пальцами. Вот только Кидо, словно издеваясь, каждый раз льнёт к старшему, соблазняет, словно он демон-искуситель?— а, может, так и есть,?— и стонет под ним так, что всё самообладание Джина исчезает. А утром они оба смотрят в огромное ростовое зеркало на кровоподтёки по всему телу младшего, которые налились красным, синим и местами даже фиолетовым. Хёсан называет их искусством, а Джин выдыхает: ?Ебанутый?, нежно обводя следы подушечками пальцев.Скулы и линия подбородка выделяется так ярко, что Джин невольно вспоминает, что у младшего когда-то были щёки. Были, но их давно уже нет, там только острые углы, о которые наверняка можно порезаться. И старший тут же проверяет это, покрывая лицо и шею Хёсана влажными поцелуями.—?Не порезался,?— удивлённо произносит он, глядя на то, как младший опускается на колени перед ним.В Хёсане столько энергии, что Джин теряется. Тот весит едва ли больше пятидесяти, не ест пару месяцев?— хоть Ким надеется, что это не так,?— да и рёбра уже не нужно пересчитывать подушечками пальцев, их видно сквозь смугло-синюю кожу. Старший раз за разом выкидывает испорченную еду из холодильника, стараясь не думать о том, что, может, тогда и не готовить каждый раз. Но раз за разом приносит эти самые контейнеры и пишет на стикерах напоминания, расклеивая их по всем поверхностям небольшой квартиры. К надписям добавляются смайлики, пририсованные младшим, но к еде тот так и не прикасается.Джин пытался поговорить, но это словно говорить со стеной?— никакого результата. В кафе?— куда старший всё-таки затащил Хёсана,?— парень пьёт крепкий кофе, кроша предложенные кубики сахара пальцами. И Сокджин пытается не сдаться. Ведь это же Хёсан.Хёсан, живущий первую половину дня на литрах кофе и энергетика, а вторую?— на таких же литрах алкоголя, лишь отмахивается, повторяя, что всё под контролем. Глотает какие-то таблетки?— этикетка оторвана, и Джин не знает, что там,?— и прячется в безразмерных толстовках. И не может существовать без секса. Ким догадывается об изменах, но молчит. А Хёсан молчит, зная, что старший уже всё понял сам.Джин достаёт из сумки очередные контейнеры с ещё неостывшим ужином и убирает их в холодильник, понимая, что через неделю сам же и выкинет их. Но надежда на последнем издыхании всё ещё внутри. Кидо неслышно?— он практически невесомый, думается старшему,?— заходит в кухню и прислоняется к косяку позади себя. Если бы другой, не Джин, постоянно пытался накормить его, то Хёсан бы взорвался. Но это Ким, и младший терпит все его слова, но к еде не притрагивается.Подходит ближе, касается плеча, прося подвинуться, и достаёт бутылку с водой, сразу же выпивая половину. Улыбается и тянет Джина в спальню. Старший сдаётся. Впрочем, никто из них и не думает о другом варианте развития событий. Джин давит на почти сошедшие синяки, и те вновь наливаются кровью, а Хёсан смеётся так заливисто, что веришь. И Ким верит. Только не знает, во что.Утром старший привычно варит кофе для двоих и ставит кружки на стол. Затем будит младшего, проводя рукой по его волосам?— тот чутко спит,?— натягивает на него домашние штаны и футболку, порываясь закутать ещё и в плед?— Хёсана трясёт, хоть в квартире температура близится к отметке с цифрой 30 выше ноля. Первое утро за эти полгода, которое не проходит перед зеркалом. У Кидо внезапно не находится сил, чтобы спорить со старшим, а Джин рад этому. Обнажённое тело со смуглой кожей, на которой рассыпаны красно-синие пятна, напоминает кадр из какого-нибудь психологического триллера. В которых главный герой всегда умирает. Но старший боится даже на миг позволить этой мысли возникнуть.Хёсан закрывает за Джином дверь, медленно идёт в ванную, где лежат таблетки. Внутри всё горит, и обезболивающее уже не помогает, пусть уже в таких дозах, что не каждый выдержит. Высыпает таблетки на ладонь, отсчитывает десяток, потом добавляет еще столько же, ставит почти опустевший пузырёк на полку и возвращается на кухню. Он знает, что запивать столько таблеток соджу немного?— много?— смахивает на намерение умереть прямо сейчас, но Хёсан думает лишь о боли внутри.В спальне, куда он добирается, шатаясь и держась за стены?— чаще просто врезаясь в них плечом,?— парень падает на кровать. Он лежит на спине, ощущая, как боль затихает.Джин возвращается внезапно. Забыл смартфон?— выключенный и лежащий на тумбочке рядом с кроватью,?— слишком банально и глупо. Он громко спрашивает, где Хёсан, и, не дождавшись ответа, идёт в спальню. Осекается, боясь, что младший проснётся, осторожно подходит и убирает смартфон в карман. Улыбается, глядя на улыбающегося во сне парня, и выходит. Уже у входной двери старшего настигает осознание?— Хёсан спит, лёжа на спине. Хёсан никогда не спит на спине. Парня бросает и в холод, и в жар одновременно, он бежит, спотыкаясь о собственные ступни, в спальню и там оседает на пол.Хёсан не дышит.