Часть 1 (1/1)

С самого начала их было двое: две девочки, совсем разные, совсем одинаковые. Хезер МакНамара и Хезер Дьюк – подружки с начальной школы. Первая – капитан чирлидерш, стройная, подтянутая, а в ее глазах иногда сверкали искорки такие, что и звездам не снилось. Вторая, Дьюк, вела ?ежегодник?. Факты, события, успехи школы Вестерберг, фотографии учеников, вклеенные ими же записки. Хрупкая, худая и всегда гонящаяся за репутацией. Красота, оценки, внимание – всегда и во всем желание быть замеченной. Их дружба была размытой, граничащей с соперничеством, с какой-то неясной, но, определенно точно видимой страстью. Накалом, искрой, но не как в глазах у Хезер, не как от бенгальских огней или салюта. Скорее как от удара кузнеца о раскаленный металл, как от электричества. Но это была дружба. Ночевки, игра в крикет, посиделки в кофейне, сплетни, а иногда даже разговоры о сокровенном – разве не настоящая дружба? Когда Хезер оставались в полутьме дорого обставленной комнаты МакНамары, когда сидели близко-близко на ее кровати, листая модные журналы, искры чуть потухали. Был лишь свет. Не жгло, скорее, восхищало, то количество красок, внезапно поднимавшихся в душе Хезер, стоило ей на секунду встретиться взглядом с сидящей напротив. У Дьюк зеленые, с проблеском серо-голубого, будто небесного, цвета глаза. Приковывающие. Приказывающие. Но где-то там, далеко-далеко, за толстым слоем выпитых таблеток, сделанных фотографий и самовозвышения, был страх. Страх неудачи, страх быть отвергнутой. А потом появилась Она. В их школу перевелась Хезер Чендлер, идеальная, неисправимо-уверенная, надменная, яркая. Ее было так много, что она была повсюду: во всей школе, в каждом классе, в мыслях каждого подростка оставался ее след. Чендлер шла по головам, манипулировала, ехидничала, красила губы в неприлично яркий, красный тон и смеялась. Смеялась над всеми. И все смеялись вместе с ней, повторяя, подражая, показывая пальцем на того же, в кого секунду назад с усмешкой ткнула она. Хезер Чендлер. Всесильная. Идеально-отвратительная. Идеально-лицемерная стерва, в пару недель взявшая под контроль весь Вестерберг. Дьюк была не первой, кто заговорил с Хезер, но первой, кто не испугался. Дьюк сразу смекнула: это был шанс, шанс стать выше, сильнее, выкрикнуть громче ?Я! Это я, Хезер Дьюк, и вы, каждый из вас, ничтожных, не стоящих ничего пустых студентов будете восхвалять меня, будете стоять на коленях у моих ног по первому приказу! Это я, Хезер Дьюк!..? Но ее мысли затыкал мягкий голос МакНамары: ?Хезер зовет, быстрее?.И Дьюк спешила, быстрым шагом, звонким стуком блестящих черных каблуков по школьному паркету, быстрее, быстрее, выслужиться, показать, что достойна, показать, что не хуже Хезер. МакНамара семенила позади, подхватив чужую сумку, из которой торчала книга ?Моби Дик?.Чендлер изменила не только порядок в школе, она изменила Хезер. Обе стали другими. Чтобы остаться рядом с ней нужно было почти быть ей. Стараться изо всех сил. Такую же стерву, как она сама, Чендлер бы ни за что не приняла. Опустила бы лицом в грязь на глазах у всех учеников Вестерберга, сделала бы из нее пустое место. Почему? Потому что она может. Потому что она Хезер Чендлер. И она не щадила никого. Хочешь быть в ее лиге? Играй как она. Лги, предавай, высмеивай, принижай, спи с каждым, кто достоин, застегивай тщательно ремень на самом ярком пиджаке, крась губы, прячь под макияж и образ все, что не соответствует термину ?библейски бессердечная стерва?. Хезер старались. Дьюк стала совершенно другой: ярко-зеленая форма, улыбка отвращения и презрения на губах, острый, уничижающий взгляд и полная беспомощность перед Хезер. Нельзя ослушаться приказа, нельзя возразить, нельзя ничего, если не разрешат. Дьюк ждала разрешения всегда. Чтобы рассмеяться над новой юбкой какой-то девчонки, чтобы назвать МакНамару дурой, чтобы презрительным взглядом окинуть столовую и раздраженно вздохнуть после этого. МакНамара носила желтый. Ей нравился цвет, но не нравилось его значение: желтый – отвращение, неприязнь. Сидя в своей спальне и глядя на фотографию трех главных стерв Вестерберга Хезер размышляла, не сама ли к себе испытывает отвращение. Ей нравилось то, что она имела. У нее было все. Почти все. Что-то внутри говорило, что это неправильно. Но что попадало в эту ?неправильную? категорию? То, кем она стала, или та запрятанная глубоко в сердце мечта снова чувствовать свет от искр между ними с Дьюк? МакНамара не знала ответа, она продолжала смеяться над неудачниками и прятать сомнения за маску Хезер.Чендлер всегда была в красном. Королева Вестерберга, не имеющая конкурентов. Беспощадная, безжалостная, приторно-сладкая, как конфета, обернутая в яркую оболочку, но которую тебе ни за что не позволят взять, нельзя: слишком дорого. Чендлер была выше всех. Учеников, учителей, даже выше своей свиты из двух девушек, неизменно следующих за ней по коридору. Она кричала на Дьюк, затыкала на середине фразы едким словом, смеялась, когда та прятала неуверенность за скрещенными на груди руками, Хезер чуть ли не плевала ей в лицо, но та терпела. Каждый удар. И записывала у себя в голове как очередную победу: ей дают пощечины, а не толкают в вязкую грязную лужу.МакНамара смотрела как бы со стороны на происходящее между этими двумя. Глубоко в сердце, вместе с запертыми на замок искрами, было больно. За Хезер. Почему-то больнее, чем за тех парней и девчонок, которых каждый день она выставляла на посмешище. Ох, нет, она разучилась чувствовать боль за них. Она же Хезер, она же стерва, она же не имеет сердца. Но больно почему-то было. Вступиться за Дьюк было бы сложно, почти нереально, да и Хезер не простила бы – она сама решит свои проблемы, ей не нужна помощь какой-то хнычущей богатой девочки с золотыми серьгами и дорогущим ремнем на поясе. МакНамара бездействовала. Смотрела на происходящее и чувствовала нарастающую боль. А Хезер ли она, если у нее есть чувства?***Шумные вечеринки регулярно входили в график Хезер. Трое приезжали на шикарной машине Дьюк, короткие юбки, открытые рубашки и топы, волосы, завязанные в хвост, и самые необходимые вещи в сумочке. Иногда эти самые вещи шли в ход, а иногда все кончалось игрой на выпивку. Тебе загадывают действие, а если не выполнишь – пьешь шот случайного напитка из бара родителей студента, разместившего гурьбу шумных подростков у себя в доме. Обычно выходило довольно весело. Хезер не придавали особого значения таким играм: они все же выше этого, они выше каждого из присутствующих, поэтому им дозволено просто пить чужой алкоголь и уводить в спальню чужих родителей чужих парней. Потому что стоило Хезер появиться где-то – каждый миллиметр пространства, все присутствующие: все переставало быть чьим-то. Все принадлежало Хезер.МакНамара была уже пьяна, когда подруги позвали – нет, окрикнули – ее с другого конца комнаты, где за квадратным деревянным столом играли на желания. Хотя, скорее, на выпивку, ведь никто в здравом уме не станет бегать по улице без одежды или пить средство для мытья посуды, смешанное с виски. Хезер надеялась просто напиться до беспамятства, возможно в полубреде отыскать среди толпы Керта и Рэма, а утром найти себя без юбки где-то на кровати, уставшую, с головной болью, но зато повеселившуюся.Когда очередь загадывать желание дошла до Чендлер, та с ухмылкой глянула на Дьюк. Та поспешила выпрямить спину и натянуть пьяную, но все еще надменную маску стервы на чуть расслабившееся лицо.— Знаете, мне кучно смотреть, как каждый из вас старается напоить другого до беспамятства или дать невыполнимое задание. — с ярко-красных губ не сходила отвратительно-довольная улыбка. — Новый формат! Мы крутим бутылочку… Эй, ты, дай сюда мартини! — Хезер выхватила у какого-то парня бутылку прямо из рук и поместила ее в центр стола. На ?но я еще не допил..!? Чендлер лишь закатила глаза. Найдет другой способ вырубиться сидя на полу в гостиной. — Человек, на которого она покажет – загадывает желание, а потом мы крутим ее еще дважды. Двое несчастных, на кого она укажет, выполняют это задание. Второй из них придумывает новый фант…В ответ была тишина, поэтому Хезер снова закатила глаза и приказала начинать. На нее устремилось несколько пар пьяных глаз. ?Быстрее!? выкрикнула она, топнув ногой о кафельную плитку чужой кухни. Раздался стук каблука об пол и бутылочку тут же раскрутили. Стеклянное горлышко указало на девчонку в фиолетовой безвкусной кофточке с огромным вырезом. Кажется, ее звали Келли… а может Бетси? Не играет роли. Та неуверенно поднимает глаза на Хезер, тут же быстро отводит взгляд, и произносит: ?Первый, на кого укажет бутылочка, выбирает элемент одежды, а второй снимает его с себя?. Чендлер прыскает со смеху: как банально! Если бы хоть кто-то знал, что в ее голове не нашлось бы ничего особенно креативного… Но она Хезер Чендлер. Ее воображение наверняка уже придумало сотни вариантов заданий, заставивших бы любого покраснеть.Сначала бутылка указывает на парня по имени Майкл, он довольно хорошо учится, но умеет сочетать учебу с хорошими развлечениями. Он называет футболку, а если футболки нет, то любой ?верхний? элемент одежды. Судьба поворачивается лицом – нет, горлышком – к Дьюк и Хезер, под прожигающим взглядом Чендлер медленно расстегивает и снимает зеленый пиджак. На ней остается черный топ с изумрудными пайетками, и она смеется, показывая, что это – задание уровня начальной школы. МакНамара, до сих пор с улыбкой наблюдавшая за происходящим, внезапно чувствует что-то внутри и улыбается шире, тут же поймав себя на мысли, что нужно держать лицо.— Что ж, тут становилось жарко, теперь я хотя бы не буду мокрой до того, пока кто-то из вас, тупицы, не затащит меня в постель. — Чендлер одобрительно кивнула. — Итак, первый из этого бесстрашного круга должен будет выкурить сигарету со вторым… Давайте! — стараясь подрожать Чендлер, раздраженно прикрикнула Хезер.Случайность решила так, что двое абсолютно незнакомым троим королевам учеников Вестерберга теперь затягивались никотиновым дымом и целовались, передавая его из губ в губы. — Вы двое! — раздался высокий голос Чендлер. — Продолжите, когда загадаете следующее желание, я хочу больше действий, больше веселья! — со стороны целующейся парочки донеслось с трудом различимое ?пусть первый трогает грудь второго, если вторым выпадет парень – перекрутите?. Двое вернулись к сигаретному дыму и поцелуям, а Хезер раскрутила стекляшку с остатками мартини внутри, чтобы узнать, есть ли у того зажатого новичка в углу – явно девственника – шанс впервые (и возможно в последний раз) за его жалкую жизнь прикоснуться к женщине, или эта честь достанется кому-то еще. Удивление, поднявшееся внутри Хезер, когда бутылка и правда указала на него, было довольно оправданным. На секунду она улыбнулась мысли о том, не предсказывает ли она будущее. Сначала судьба указывает на Керта, который смеется, заставляя Рэма допить свой ликер. Это вынуждает компанию перекрутить бутылочку, и, о боже!.. Удивление проступает на неизменно-самоуверенном лице Чендлер в момент, когда горлышко неожиданно для всех остановается на ней самой. На ней! Она не может быть доступна какому-то первокурснику, который только перевелся в Вестерберг! Но вот он уже осторожно кладет свои подрагивающие от волнения ладони на ее груди, проводит, начинает часто и громко дышать, сжимает раз, другой, краснеет, как двенадцатилетний подросток, и продолжает трогать Хезер через пару слоев дорогой одежды. ?Должен быть благодарен хотя бы за то, что касаешься этой ткани, придурок? — думает она про себя. Злится. — Ну что, как ощущения? — заливается едким громким хохотом она, смотря прямо на паренька. — Хочешь, продолжим уже без одежды?Он краснеет сильнее, отдергивает руки и убегает в направлении выхода из кухни. МакНамара, наверное как и все Хезер, замечает, как бедняга пытается скрыть выпуклость в районе паха руками, по дороге к ванной комнате. ?Он жалок? – думают все трое одновременно. Чендлер чувствует нарастающий ком злости внутри, смесь презрения к каждому ее окружающему и завышенного самомнения дают о себе знать. Хезер не думает, что говорит, когда с ее ядовито улыбающихся красных губ слетает ?следующие двое целуются прямо на этом столе так, будто они находятся наедине? Бутылка указывает на Дьюк. Сердце МакНамары почему-то начинает биться быстрее, пока бутылка совершает свой бесконечный поворот, перестает крутиться как юла, мучительно долго сбавляет скорость. Сердце МакНамары замирает в желанном страхе, когда круглая крышка с золотой каймой смотрит прямо на нее. Девушки долгую секунду стоят, оцепенев. Дьюк берет ситуацию под контроль, ставит колено на стол, потом другое, и, грациозно как кошка, подползает к противоположному краю стола, где стоит Хезер. У нее дрожат колени, и она не знает, почему. Зоркие зеленые глаза видят это, загораются огоньком, смеются: ?смотрите, главная стерва школы испугалась поцелуя!?Дьюк тянет МакНамару к себе, крепко хватаясь хрупкими пальцами за воротник дорогого пиджака. Та подается вперед, упирается коленом в стол, но Дьюк, такая худая, слабая на вид, затаскивает ее на столешницу. Они смотрят друг на друга. Хезер в недоумении и пока ожидающе. Хезер решительно и готовая впечатлить Ее.Сама не понимая, что делает, МакНамара подается вперед, опуская ладонь на лицо Дьюк, приоткрывает рот, как рефлекс, выработанный за столько вечеринок, ночей и пропущенных уроков. Ей движет что-то неясное, то, что сама она еще не видит, не понимает. То желание, спрятанное в глубине сердца, которого нет у стервы-Хезер, но которое есть у девушки со светлыми локонами и пухлыми губами, которые сейчас мягко касаются губ Дьюк. Та медленно целует Хезер, запуская руку ей в волосы, растрепав при этом тщательно собранный хвост. У МакНамары мягкие кудри, приятные на ощупь, и очень, слишком мягкие губы. Дьюк из интереса слегка прикусывает нижнюю губу Хезер и слышит едва-заметное среди шума вечеринки ?ах!?, бесконтрольно сорвавшееся при поцелуе и тут же задавленное более жестким, агрессивным движением со стороны Дьюк. Ей нравится ощущение того, что из них двоих сейчас она главнее, она контролирует поцелуй, она сейчас – центр всей вечеринки, и это опьяняло Хезер не хуже текилы, стоящей на столе совсем рядом с ее ногами. МакНамара чувствует себя в этот момент… Она не чувствует. Ее сердце бьется слишком быстро. Она искрит фейерверком красок внутри, по привычке собирается расслабить свои губы окончательно и углубить поцелуй…— Если вы решили, что ?наедине? было в буквальном смысле, то вы обе гребаные идиотки! — Хезер в красном кашляет, чтобы привлечь внимание Дьюк и МакНамары. — Пока что это, определенно, лучшее… блюдо за сегодня — добавляет она, окинув взглядом картину, представившуюся на столе. — Но я хочу увидеть другие закуски! — она вновь стучит каблуком о паркет, делает глоток вина и приказывает крутить бутылку. Хезер Дьюк хватает бутылку ликера со стойки рядом, спрыгивает со стола и понимает, что у нее подкашиваются ноги. МакНамара скоро оказывается рядом с ней, ее колени ходят ходуном, она тяжело дышит, но помогает Дьюк идти. Двое вваливаются в чью-то спальню, потому что главные стервы школы заслуживают как минимум подушки и матраса, а не компании пьяных парней на полу у дивана. МакНамара закрывает дверь за собой по привычке, будто уходит в свою комнату после непростого разговора с родителями, и они с Хезер падают на кровать. Дьюк выпила пару шотов текилы до, да и не только их, а теперь открывает ликер и прикладывает бутылку к губам. Хезер смотрит на нее завороженным, плывущим взглядом, и как в бреду тянется к сосуду с алкоголем в руках у Дьюк.— Эй! Стой! — раздраженно вскрикивает та. МакНамара уже отпивает сладкую жгучую жидкость прикрыв глаза, а сделав два глотка улыбается Хезер пьяной улыбкой. — Ты пролила это на меня! Обе переводят глаза на капли, медленно растекающиеся по бедру Дьюк. МакНамара списывает это на выпитый ранее и сейчас алкоголь и целует места, куда капнул несколько секунд назад ликер. Дьюк вздрагивает, но возражений не высказывает. МакНамара облизывается и чувствует, как внутри растекается по артериям от сердца свет. Свет салютов, свет бенгальских огней, свет даже не металлический, тот, который был еще до Чендлер, и она рада ему. Искры в ее глазах обжигают ее саму, а через пару мгновений заставляют и Дьюк почувствовать эти горячие всплески желания внутри. Хезер снова целует ее, на этот раз сразу позволяя острому на оскорбления и насмешки язычку Дьюк проникнуть в ее рот. МакНамара целовала ни одного, ни двух, возможно больше десятка парней, но никто из них не вызывал в ней такого всплеска чувств. Все краски, какими бы они не были, смешиваясь, превращались в зеленый. Изумрудные искры внутри прошибали Хезер насквозь, каждое движение чужих губ отдавалось где-то в голове и тут же, громким эхом, в сердце, с каждым ударом громче и громче взрывая мириады салютов на звездном небе блестящих пайеток топа Дьюк.Хезер мягко прикусила губу МакНамары. Услышав тот же едва-уловимый звук удовольствия, она провела языком по губам Хезер и снова прикусила то же место, чуть сильнее и настойчивее на этот раз. Послышался стон, Хезер покраснела и разорвала поцелуй, сделав еще глоток ликера. Теперь, вернувшись к недоумевающей Дьюк, она позволила Хезер слизать сладкий алкоголь с ее губ, и коснулась ее языка своим. Они вновь на секунду оторвались друг от друга, встретившись глазами, и вернулись к поцелую. К этому моменту МакНамара опиралась спиной на стену, одной рукой мягко держась за шею Дьюк, притягивая ее ближе, а второй сжимая в ладони ликер, который почему-то давал ей уверенность в том, что во всем виноват он, а не сердце. Не сердце, которое забилось неприлично быстро для девушки с каким-никаким, но опытом в этом деле, стоило Хезер снова прикусить податливую губу МакНамары и положить руку ей на грудь. Хезер заискрилась от одного этого действия и простонала что-то нечленораздельное в ответ на продолжение.Дьюк снимала с нее одежду медленно, осторожно расстегивая каждую пуговицу, заставляя МакНамару краснеть, чувствовать тяжесть тепла внутри, искры от каждого случайного прикосновения к ее коже, Дьюк смотрела на нее так, как смотрит на неудачников Хезер Чендлер, и, боже, МакНамара горела под этим взглядом. Она могла точно также испепелить глазами Дьюк, тройка Хезер всегда это умела, но зачем, если… Ах! Хезер провела ладонями по подтянутому животу МакНамары, начиная от линии, которой служил ремень, и выше, проводя по ребрам, оторвала руки на секунду и стала гладить плечи, ключицы, снова живот, грудь, и снова живот. Дьюк находила его красивым, изящным. Кубики пресса напрягались от каждого прикосновения рук, а сама Хезер закрыла глаза и просто повторяла ?пожалуйста?. Дьюк наклонилась ниже, оставив поцелуй на ребре Хезер. Та резко вздохнула. Дьюк медленно целовала каждое ребро, оставляла хаотичные поцелуи на животе МакНамары, целовала ее губы, ключицы. Ее спортивное, красивое тело казалось Хезер прекрасным. Идеальным. Потрясающим. Она годами сидела на диетах, заедала ужин таблеткой, чтобы стать такой, как девушки с картинок, но получалось лишь хуже. Она переплеталась своими худыми пальцами с тонкими пальцами Хезер, когда та сама стянула с себя юбку и заискрилась, вся превратившись в бенгальский огонь. Дьюк нравилось полностью, неоспоримо вести хоть в чем-то, нравилось прекрасное тело МакНамары, нравились ее стоны, когда Дьюк касалась теплыми каплями поцелуев тех точек, от которых у Хезер искрило в глазах.Искрило почти до боли, горячей, жгучей, той, что нужна была так давно. Искры шипучкой взрывались по всему телу, когда Хезер, обессиленная, почти что переставшая играть светом бенгальских огней сейчас, обмякла, привалившись к стене. Дьюк выхватила ликер из ее руки и отпила несколько глотков. Она не получила от этого времени ничего, кроме стонов Хезер. Она, ищущая во всем путь к успеху. Может, это своего рода победа? Полное доказательство того, что она, Хезер Дьюк, вторая главная стерва школы, она, уж точно не МакНамара, они не на равных. Никто не станет конкурировать с Чендлер. Но теперь Хезер знала, что МакНамара может заискрить фитилем бомбы. А у Дьюк есть спичка, чтобы поджечь его. Она сделала еще глоток ликера. Пора возвращаться к Чендлер. Ей нужна Хезер, недоделанная копия ее самой. Хезер, которая прибежит по первому зову. И выполнит любое желание.