Часть IV. "Злостные нарушители школьных правил" (1/1)

День стоял морозный, небо – ярко-синее, безоблачное, прекрасное. Суровые ветры успокоились, окрестности Хогвартса устилал белый, словно первозданной чистоты снег. Сквозь окна и бойницы замка было видно, как красив холодный зимний день. Но, несмотря на стужу, светило солнце, и в его лучах, пробивавшихся сквозь окна, танцевали пылинки.Благодаря Кану, Тин теперь ощущал всю полноту жизни, и это, видимо, влияло на его восприятие мира. Цвета стали ярче, запахи сильнее – таким и должен быть мир. А до того, как он столкнулся с Каном под зачарованной омелой и лучше узнал его, дни Тина проходили предсказуемо и... безрадостно. Кан – энергичный, полный энтузиазма и желания жить – будто вихрь ворвался в его жизнь, зародив в разуме Тина свежие мысли. Кан одним своим видом заставил его пересмотреть свои прежние взгляды и настроил на новые эмоции. Как много в жизни Тина прошло мимо него до того поцелуя под омелой... Сейчас Тин чувствовал, что внутри него всё словно ожило.Помимо зрения и обоняния, слух у Тина тоже улучшился. Вот только то, что он внезапно услышал, бредя по одному из пустынных коридоров слизеринских подземелий за час до ужина в Большом Зале, его совсем не обрадовало.За поворотом коридора определённо назревала драка. Первым участником был, разумеется, слизеринец – причём один из самых скользких в школе. Вторым же...Тин, наконец, завернул за угол коридора, и его взору предстала вся картина намечающейся потасовки. Противником слизеринца оказался гриффиндорец. Логично, кто ещё это мог быть? Гриффиндорцы вечно ввязываются в неприятности, предвкушая, как минимум, бравую дуэль.Впрочем, насчёт дуэли Тин, похоже, поторопился с выводами. Гриффиндорец был так разозлён, источал такую агрессию всем своим видом, что совершенно забыл о своей волшебной палочке, явно намереваясь разобраться со слизеринцем голыми руками. Действительно, о какой палочке может идти речь при такой незамутнённой ярости у наверняка магглорождённого гриффиндорца? Хотя, рассмотрев парня внимательнее, Тин вспомнил, что тот является полукровкой и, кроме того, входит в число друзей Кана. А ещё – именно в него по уши влюблён Пит уже не один год.Тин опоздал буквально на пару мгновений, прежде чем смог бы пресечь конфликт. Не замечая его, гриффиндорец и слизеринец сцепились, и первый, ловко замахнувшись, с силой врезал второму в челюсть. На каменные плиты подземелья закапала кровь и лишь тогда слизеринец, увидев Тина, оттолкнул от себя гриффиндорца и рванул прочь.Тин поспешно шагнул было за ним, но потом остановился, поняв, что бросаться вдогонку бессмысленно – он всё равно отлично знает этого постоянного нарушителя школьных правил и, в любом случае, внесёт его в список провинившихся студентов, чтобы декан потом принял на его счёт меры. Как и на счёт второго участника потасовки.Тин тяжело посмотрел на всё ещё озлобленно дышащего гриффиндорца и попытался заставить себя не горячиться. Однако это было нелегко. Вся ситуация напоминала плохой фарс.- Зря ты его ударил, - сухо проронил Тин, подойдя к Э – с трудом, но он вспомнил имя этого парня. - Тебя могут выгнать из команды по квиддичу, не говоря уж о снятии баллов.Гриффиндорец вздрогнул и, кажется, только сейчас его заметил.Повернувшись и хмуро посмотрев Тину в лицо, он попробовал спрятать свою руку с саднящими от удара костяшками под рукавом мантии.- Ударил? Кого? - Э ответил слишком быстро и намеренно вызывающе, поэтому Тин понял: тот ждал от него именно этих слов.- Слизеринца, который только что сбежал отсюда, – Трампа, - озвучил очевидное Тин. - Хотя мне и самому не понравилось то, что он сказал, или, вернее, собирался сказать о Пите... ты всё равно не должен был поддаваться на его провокации.- Что за обвинения... Я не бью слизеринцев на их же территории, - попытался выкрутиться Э, держась как на допросе в аврорате. - Ты ничего не видел.- Видел, - с нажимом заверил его Тин. - И, как староста школы, я обязан доложить об этом происшествии.- А, по-моему, как друг Пита, ты мог бы об этом и не докладывать! - парировал Э, повышая тон голоса.Тин не был с ним согласен. К тому же, Пит имел ко всему этому лишь косвенное отношение.И всё же когтевранец решил уточнить некоторые моменты:- Ты ударил его потому, что тебе показалось, будто он играет чувствами Пита?Э мрачно взглянул на него.- Если бы я, в самом деле, хотел кого-то ударить, - произнёс он медленно, - то слова и поведение Трампа – одно из очень немногих оправданий для подобного поступка. Нужно быть последним подлецом, чтобы...- А что, если ты, решив вступиться за Пита, неверно оценил степень его увлечения? - усмехнулся Тин, скрестив руки на груди. - Допустим, Пит с самого начала знает о том, что Трамп проявляет к нему определённое внимание лишь для того, чтобы в будущем облегчить себе жизнь с помощью его галлеонов. Может, в таком случае ты не прав, считая свой поступок оправданным?- Один-единственный удар он как-нибудь переживёт, - отчеканил Э.Затем на какое-то время воцарилась тишина – гриффиндорец явно переваривал слова Тина.- Пит позволяет Трампу вовсю увиваться за собой, заранее зная, что тот делает это лишь для того, чтобы втереться к нему в доверие? - не выдержав, переспросил Э.- Да, - ответил Тин, чуть наклонив голову, однако не смог различить выражения лица гриффиндорца, поскольку свет от горящих в подземельях факелов падал на того со спины.- Но... почему? - растерянно вопросил Э.- Потому, что Питу приятны его знаки внимания, - хмыкнув, честно поведал Тин. - И, кроме того, вряд ли холодные любезности Трампа означают, что он “увивается за Питом вовсю”.- Трамп просто мерзавец и глупец, - пробормотал Э, нахмурившись. - Холодные любезности, говоришь?Немного помолчав, он покачал головой.- Да как он смог остаться равнодушным при виде Пита? - тихо размышлял Э.- А какое тебе, собственно, до этого дело? - вновь усмехнулся Тин, читая гриффиндорца как раскрытую книгу.Э моментально встрепенулся, спохватившись, что невольно сказал больше, чем нужно.- Пит и мой друг тоже, - сказал он, но прозвучало это как-то не слишком уверенно.- Вот как? Ты его друг и поэтому постоянно оказываешься возле него, хотя вы и с разных факультетов? - насмешливо поинтересовался Тин. - Я дружу с Питом дольше тебя, но и то не так часто с ним общаюсь. А ты даже иногда садишься за стол Пуффендуя, чтобы поговорить с ним о чём-либо.Э посмотрел на него с ещё большей мрачностью во взгляде, чем раньше, но Тина это лишь окончательно развеселило.- Если ты просто его друг, то какая тебе разница, кто там за ним бегает? Пит ведь не твой, - с улыбкой указал он.- Мне есть разница! - раздражённо отбил Э. - Пит недооценивает Трампа. Этот слизеринец по-настоящему опасен и если узнает, что Пит его раскусил, то будет мстить так, как это умеют делать одни лишь слизеринцы – грубо, жестоко и неотступно!Тин холодно прищурился. Его поразила та ясность, с которой высказался гриффиндорец. Тот видел чёрно-белое там, где Тин видел только серое.- Одни лишь слизеринцы? - чётко повторил он. - Знаешь, обобщение – это признак необразованного ума, слишком ленивого, чтобы изучить все факты. Ты ещё скажи, что Слизерин – это гадюшник тьмы, а Гриффиндор – львятник света. Тьма и свет вообще... довольно расплывчатые понятия.- Не такие уж расплывчатые, - последовал чуть ли не машинальный ответ Э.Тин не удивился подобному мнению. Вообще ни капли. Почти все гриффиндорцы являлись идеалистами и были убеждены, что, в первую очередь, именно они бесспорно состоят в отряде “Светлые маги”. Пуффендуйцы и когтевранцы, конечно, тоже, но безоговорочно – только гриффиндорцы. Всех слизеринцев же они автоматически относили к отряду “Тёмных магов”. Просто потому, что так проще, так удобнее. Просто потому, что статистика по этому вопросу была не в пользу слизеринцев. Просто потому, что героям нужны злодеи. И, разумеется, героями гриффиндорцы считали себя.Тин не злился на такое положение вещей, нет. Он, пожалуй, просто чувствовал какое-то странное превосходство над этим благородным наивным парнем, открыто защищающим свои убеждения.Невесело улыбнувшись, Тин подумал, что в одиночку ему, в принципе, совершенно бесполезно как-то менять такое узколобое мышление и сбрасывать со всех факультетов навязанные ярлыки. Тем более что Слизерин, Пуффендуй и Когтевран давно смирились с подобной расстановкой ролей. Должны появиться крайне неординарные личности на всех факультетах Хогвартса, – причём в один период времени – чтобы что-то, наконец, изменилось и возникло новое мировоззрение. А пока... пока Гриффиндор то и дело воевал со Слизерином, и оба этих факультета практически одинаково снисходительно относились к Когтеврану и Пуффендую.С другой стороны, если подвергнуть ситуацию строгому анализу, Тин был согласен, что предубеждение гриффиндорцев относительно слизеринцев обоснованно. Слизеринцы в большинстве своём были теми ещё отморозками и повально увлекались Тёмными Искусствами. Тин, в общем-то, даже был уверен, что, как минимум, половина слизеринцев прекрасно умеет насылать Непростительные заклятья. Так что – да, Тин вполне мог бы присоединиться к остальным и тоже считать Слизерин рассадником зла.Вот только имелись некоторые нюансы, которые этому мешали. Например, мешало то, что у многих слизеринцев было несколько искупающих качеств. Взять хотя бы одного шестикурсника по имени Бретт, который обожает животных до такой степени, что часто сбегает в Запретный лес, чтобы понаблюдать за ними или вылечить заклинаниями какого-нибудь приболевшего зверька. Тин периодически ловит его за этим занятием на опушке леса после отбоя. И тот покорно следует за ним к декану, готовый принять любое наказание, только просит всегда, чтобы Тин дал ему время залечить рану очередного зверя или птицы.А ещё есть мрачная третьекурсница Беатрис, чью младшую сестру Джози, учащуюся на первом курсе Пуффендуя, иногда обижают её сокурсницы. Так Беатрис всякий раз мстит им за слёзы своей сестры, настолько хитроумно и виртуозно насылая на них проклятья (среди которых заклятье Гнойных Прыщей – ещё самое невинное), что даже сама Джози не догадывается об её участии. Тин порой позволяет Беатрис отвести на обидчицах её сестры душу, но, конечно, недолго, после чего неизменно отводит слизеринку к декану.И таких примеров искупающих качеств слизеринцев – множество. По крайней мере, если бы Тин собирал из них коллекцию, то это была бы коллекция внушительная. А вывод напрашивался один: чистокровные выходцы из тёмномагических семей, которые, в основном, и учились на Слизерине, отнюдь не всегда несли зло. В свою очередь, и гриффиндорцы не всегда несли добро. Они были равны в этом, как и представители других факультетов.Всё это промелькнуло в голове Тина за какие-то секунды и поэтому на слова Э он ответил после совсем небольшой паузы:- Н-да, ты просто образец гриффиндорской логики.Руки Э сжались в кулаки будто сами собой.- Ну давай, расскажи мне что-нибудь ещё о моей логике, уме и прочем. Дай мне повод, - приглушённо, но с явной угрозой проговорил он.- А вот и гриффиндорское бахвальство проявилось, - с усмешкой прокомментировал Тин, по-прежнему видя Э насквозь и слишком хорошо понимая, почему тот так себя с ним ведёт. - Интересно, Пит бы оценил?- С чего ты вдруг Пита приплёл? - огрызнулся Э.- А что? Тебя его имя, произнесённое мной, задевает за живое? Ты настолько ревнив? - намеренно подколол Тин.- Тебя это не касается! - Э уже не старался сдерживаться и разговаривать цивилизованно.И ему было неважно – староста школы перед ним или нет.- Уймись, - небрежно бросил Тин, чувствуя, что уже достаточно поиздевался над этим гриффиндорцем в своё удовольствие.В конце концов, у него для некоторой издёвки были причины. Во-первых, Кан во время их свидания в Хогсмиде восхищённо трещал об Э целых десять минут, а Тину это, разумеется, не понравилось и он только рад был сейчас отыграться на Э хоть как-то. Во-вторых, Тина выбешивала слепота Э, ведь этот гриффиндорец, однозначно что-то чувствуя к Питу, не замечал чувств самого Пита к нему на протяжении уже очень долгого времени.- Уняться? Да ты!.. - Э подался было вперёд, но внезапно натолкнулся на спокойствие когтевранца, как на каменную стену с разбега.- Расслабься, у меня нет с Питом каких-то иных отношений, помимо дружеских, - закатив глаза, лениво заявил Тин. - И не было, кстати. И, поверь, не будет. И я уж точно не хочу, чтобы были. Доступно?Э сразу неуловимо сдулся и отступил назад.- Доступно, - согласился он, отведя свой взгляд в сторону.Тин удивлённо вскинул бровь.- Серьёзно? Ты вот так вот запросто поверил мне? Вообще-то, у тебя нет особых оснований для этого.- Да, верно, - Э кивнул и, хмыкнув, снова посмотрел на него. - У меня нет особых оснований. Но я всё равно верю тебе. Вера вроде как не требует доказательств, иначе это уже не вера.Неожиданно Тин понял, что вот за одно только это – за то, что сказал сейчас Э – гриффиндорцев определённо стоило уважать. За их бесшабашной и подчас глупой храбростью зачастую не было заметно того, как глубоко и порой чисто интуитивно они понимают некоторые вещи.И тут вдруг установившуюся было между ними мирную тишину нарушил зычный голос профессора Снейпа, появившегося рядом с ними откуда-то из темноты подземелий:- Что здесь происходит?- Ничего, профессор, - быстро сориентировался Э.- Да, сэр, мы как раз направлялись на ужин, - добавил Тин своим самым представительным тоном.Нахмурившись, Снейп подозрительно оглядел их обоих и – Тин досадливо прикрыл глаза – заметил-таки сбитые в кровь костяшки пальцев Э.- Десять баллов с Когтеврана и двадцать баллов с Гриффиндора! - гаркнул мастер зельеварения и унёсся прочь.Видимо, лишь потому, что куда-то спешил, он не добавил к снятию баллов ещё и взысканий.***- У-у-у, что ты так смотришь в учебник по Чарам, дружище? - Пон уселся за гриффиндорский стол рядом с Э, который, похоже, вообще не собирался ужинать, и принялся накладывать себе на тарелку еду.- Как? - кисло поинтересовался Э, с бездумным видом перелистывая страницу.- У тебя дикий взгляд, - ответил Пон, состроив престрашную гримасу.- Другого нет, - вздохнул Э.Сегодня в Большом Зале было на удивление мало народа, поэтому Пон, оглядевшись, плутовато улыбнулся.- О, я знаю, что тебя порадует! Я же не забыл о твоей проблемке с любовным признанием, мистер Угрюмость, - оторвавшись от еды, Пон жизнерадостно полез в свою сумку и вытащил кипу пергаментов, исписанных его неровным почерком. - Вот!- Что это? - безразлично спросил Э, лишь мельком взглянув в его сторону.- Это, друг мой, результаты тяжкой работы, которую я проделал, чтобы помочь тебе, так что цени, - важно проговорил Пон, копаясь в стопке пергаментов. - Ты ведь ещё настроен написать нашему одуванчику Питу любовное письмо? Ну, вот я и выписал для тебя множество отличных фраз для этого дельца. Короче, погнали.На миг он затих, пробежавшись быстрым взглядом по одному из листов пергамента, а потом прочувствованно разразился:- “Как вулкан, извергающий лаву, моя любовь охватит тебя огнём”! Как тебе?Э невольно прыснул со смеху.- Ага, и затем перенесём Пита по каминной сети в ожоговое отделение больницы Святого Мунго, - насмешливо прокомментировал он. - Что за идиотизм, Пон?И, снова вздохнув, уныло протянул:- Зря я вообще рассказал тебе о влюблённости в Пита... К тому же, если я и напишу Питу, то что-то гораздо более милое.- Годрик! Ты такой жестокий, Э, а я ведь очень чувствительная натура, - насупившись, пробурчал Пон, но, тем не менее, снова зашуршал пергаментом. - Та-а-ак, что тут у нас ещё... А, вот занятная фразочка! Слушай: “Твои поцелуи нужно превратить в зелье, которое я буду пить от давления”. Метко, согласен?- Н-да, просто зашибись... - вяло фыркнул Э.Однако Пон не унимался:- Вот ещё кое-что: “Моя любовь как огонь, полыхающий внутри. Я думаю о тебе днём и ночью...”- ...вечером и утром, - продолжил ехидно комментировать Э.- Да нет же! Мерлин, ты такой!.. - Пон возмущённо хлопнул его пергаментом по голове, из-за чего едва не схлопотал от друга подзатыльник. - Ладно-ладно! Дослушай хоть, Моргана тебя раздери: “Утром я не могу есть, так как люблю тебя. Днём я не могу есть, так как хочу тебя. Ночью я не могу спать, так как...”- ...хочу есть, - со смешком закончил Э, передразнив пафосный тон голоса Пона.И всё-таки к концу ужина Э почувствовал, что другу как-то удалось вывести его из хандры. И он был... благодарен.***Пропустив ужин, Тин устроился в библиотеке. В такое время она обычно практически пустовала, вот и сейчас в ней, за исключением Тина, мадам Пинс и пары пуффендуйцев, склонившихся над учебниками, никого не было. Тин, собственно, тоже какое-то время немного почитал, однако древний фолиант о тонкостях Тёмных Искусств, взятый им из Запретной секции библиотеки (куда он, разумеется, имел допуск), на этот раз не смог завладеть его вниманием надолго.В итоге Тин облокотился на стол и устремил взгляд в окно, сквозь которое в библиотеку проникали лучи заходящего солнца. Так он и сидел, задумчиво наблюдая, как темнеет небо, пока в библиотеку не зашёл Пит. Пуффендуец сразу заметил Тина и, получив у мадам Пинс отложенную для него книгу, поспешно присоединился к нему за столом.- Ничего, если я почитаю тут вместе с тобой, Тин? - осторожно спросил Пит, не дождавшись от когтевранца хоть какой-то реакции на свой приход.Тин, наконец, перевёл на него свой взгляд.- А ты точно хочешь просто почитать в моей компании? - проницательно уточнил он.Пит улыбнулся краешком губ.- Ты хорошо меня знаешь, - сказал он в ответ. - В общем... меня только что подловил Трамп. И я, как ты и советовал, попытался как можно быстрее от него ускользнуть, но всё же он успел мне сказать, что...- Что ему врезал по лицу один из загонщиков команды Гриффиндора? - продолжил за него Тин, усмехнувшись.- Да, и... мне теперь так неловко из-за всего этого, Тин, - Пит отвёл взгляд в сторону. - Как ты считаешь, что мне ему сказать? Э, должно быть, просто хотел защитить меня. Но я давно понял, что когда Э в ярости, то действует... неразумно.Тин хмыкнул.- Судя по тому, что видел я, этот гриффиндорец неразумен постоянно. Поцелуй его. Может, хоть это поможет.Пит слегка зарделся.- Он только друг для меня, Тин, - попробовал заверить он.- Разумеется, - когтевранец снисходительно посмотрел на него. - А то, что вы каждый вечер гуляете вдвоём по замку почти до самого отбоя, – ничего не значит.- Нам нравится... разговаривать, - оправдался Пит.- Рискуя попасться мне однажды, заговорившись? - поддразнил Тин.Взгляд пуффендуйца судорожно заметался по обложке взятой им книги.- Тин, но Э, правда, просто друг.- Да, как же... - Тин вновь усмехнулся.Сколько он знал Пита, тот только и делал, что вздыхал по Э. Раньше Тину это казалось чем-то диким, однако сейчас, после того, как когтевранец сам по-настоящему влюбился, он недоумевал, почему Пит так яро отрицает очевидное, скрывает свои чувства от Э, борется с собой. Да и гриффиндорец был не лучше. Они оба хронически пребывали в оковах фразы “просто друзья” и, очевидно, боялись это изменить.- Ты прав, - тяжело вздохнув, внезапно заявил Пит и поймал на себе удивлённый взгляд Тина. - Нужно было давно сказать об этом хотя бы тебе, но я... боялся произнести это вслух.- Боялся произнести, что влюбился в этого парня? - Тину трудно было понять подобную нерешительность.- Да, а... а как это определил ты? - несмело спросил Пит.- Всего не перечислить, но ты фактически всегда становишься грустным, когда смотришь на гриффиндорский стол в Большом Зале, - ответил Тин, пожав плечами. - И как-то раз ты испортил на уроке Зельеварения простейшее зелье, когда он сидел за партой позади тебя. По сути, именно по твоей вине Снейп в тот день снял с Пуффендуя много баллов, но ты, кажется, и не заметил этого.Пит медленно кивнул, соглашаясь.- Мне плохо и с ним, и без него, - тоскливо констатировал он.“Мерлин...” - пронеслось в сознании Тина.- Тогда почему не признаешься? - нахмурился когтевранец.- Я... не хочу, чтобы моя влюблённость была ему в тягость, - тихо произнёс Пит.- Так, послушай-ка, Пит, твои страдания просто нелепы, - попытался вразумить его Тин своим самым суровым тоном голоса. - Вероятность того, что чёртов гриффиндорец испытывает в отношении тебя аналогичные чувства, очень высока. Поэтому прекрати упиваться тем, что ты там решил за него. Смотреть тошно.- Но, Тин, я не хочу... что-либо просить у него, беспокоить, - Пит говорил всё более глухо.- Разве у пуффендуйцев принято сдаваться, даже не постаравшись добиться успеха? - резко отреагировал Тин. - Не позорь свой факультет, Пит.***Разговор с Питом о его чувствах разворошил и собственные чувства Тина. Вернувшись в спальню, он быстро разобрался со своими конспектами и стал беспокойно ходить от окна к кровати, против воли вспоминая сладкие поцелуи с Каном. Постепенно мысли о Кане плавно приобрели вполне однозначный оттенок.Тин представил себе, как обнажённый Кан лежит на его постели в соблазнительной позе и манит его, улыбаясь пленительной, многообещающей улыбкой... Видение было настолько ярким, что по телу Тина прошла волна вожделения.Однако он тут же осадил своё не в меру разыгравшееся воображение и торопливо сел за стол, решив отвлечься сочинением письма для родителей. В конце концов, больше откладывать было нельзя. Необходимо было сообщить, что он не приедет домой на Рождество.Вздохнув, Тин положил перед собой чистый пергамент и, обмакнув перо в чернильницу, вдумчиво склонился над листом. Нужные строчки переносились из его головы на пергамент быстро, летяще и красивый почерк когтевранца ни разу не сбился. Фразы были чёткие, уверенные, а буквы витиевато переплетались.Закончил Тин ровно в одно время со звоном колокола, возвещавшего об отбое.***В коридорах замка царила тишина, разве что периодически поскрипывали рыцарские доспехи, да перешёптывались портреты. Факелы успокаивающе горели, привидения Хогвартса бесшумно просачивались сквозь стены. Тин, как обычно, брёл медленно – он вообще никогда не торопился побыстрее завершить обход. Вот если бы его ждало свидание с Каном... тогда – да, он пронёсся бы по всем этажам замка на запредельной скорости, лишь бы как можно скорее оказаться со своим милым гриффиндорцем. Но – увы. Пока Тину было совершенно неясно, расщедрится ли Кан на второе свидание – и уже в пределах Хогвартса, где-нибудь в укромном уголке...Рассеянно выдохнув, Тин спустился на пару лестничных пролётов, обошёл галереи, затем, наконец, оказался на первом этаже у входа в Большой Зал.Тину нравилось обходить Зал, рассматривать потёртые от времени и кое-где поцарапанные многочисленными студентами столы, проверять четыре стеклянных сосуда, в которых пересыпаются цветные камушки, отмеряющие количество баллов... А сейчас – в рождественский период – ходить по Залу было ещё приятнее. Волшебный потолок показывал звёздное небо, с которого сыпались снежинки, возле стола преподавателей высилась роскошно наряженная ель и игрушки на ней мягко сияли в свете чадящих факелов.Неожиданно Тин услышал тихие торопливые шаги за пределами Большого Зала и молниеносно сорвался с места с целью поймать нарушителя. Когтевранец покинул Зал, поднялся по лестнице и перегнулся через перила, стараясь вновь уловить звук шагов. Ему удалось – спустя пару секунд выжидания он действительно услышал более отчётливый звук шагов, к которому прибавился ещё и шелест мантии.Завернув в один из тёмных коридоров на втором этаже, Тин пошёл в ту сторону, куда, крадучись, понёсся нарушитель. Однако тот был довольно ловок в прятках, и Тину даже пришлось осветить себе путь Люмосом, чтобы ни одна ниша за рыцарскими доспехами и ни один альков не остались вне поля его зрения. Портреты, конечно, предсказуемо стали возмущаться, но Тин их проигнорировал.Шелест чужой мантии слышался ему всё лучше, и создавалось такое впечатление, будто нарушитель мечется из одного тёмного угла в другой, пытаясь скрыться от обнаружения. Но Тин знал, что очень близок к тому, чтобы поймать его, и уже победно усмехался.Наконец, впереди него мелькнула неясная тень, и Тин среагировал незамедлительно – сделал резкий выпад и крепко схватил нарушителя за мантию.- Попался! - торжествуя, объявил он, после чего направил на нарушителя палочку и осветил Люмосом его лицо.Кан, щурясь от яркого света, беспомощно заморгал.