Странный сон (1/1)

На улице стояла невыносимая жара, для апреля в этом году, она выдалась что нинаесть настоящей парилкой. Всё живое на улице, всеми силами пыталось скрыться от раскалённых, почти, что губящих, лап солнца, что криво тянулись, и пытались сжечь, проходящих людей и животных. Поэтому кто-то сидел в каменных зданиях, а кто-то прятался под тенью, которая была единственным спасением. В пустой комнате было так тихо, казалось, что будто её давно забросили хозяева, и решили поселиться в другой, не менее уютной. Часы медленно, будто, кто-то специально замедлил время, оглушали своим тик-так, тик-так, малую площадь этой самой комнаты, чей владелец из-за стоящей жары за окном, решил погрузить своё пристанище во мрак, попутно вооружившись маленьким, вентилятором, который не громко, но слышимо работал. Мрачно, тихо, жарко — вот что витало в воздухе, этой на вид уютной комнаты. По полу еле чувствовался уловимый сквозняк, что хоть не сильно, но обдавал спящее тело Ято. Не спеша крадясь, подобно дикому зверю, а затем обволакивая своей немного ощутимой прохладой спину бога, не давая и без того беспокойному сну Ятогами, перерости в кошмар. ***Снежинка за снежинкой, сменялись в эту тёмную, но не теряющую, свет ночь. Храм, что величественно располагался в провинции Киото, потерял свои чёткие очертания из-за снегопада, что сейчас, разбушевался из-за сильного ветра, поглотившего в себя городок, одновременно установливая свои правила и законы.На веранде в эту непогоду, стояла высокая, стройная, но с видимой худобой фигура мужчины, облачённая в темнее ночи кимоно, украшенное золотыми нитями, которые своим плетением и пересечением создавали рисунки, напоминающие по форме волны. Из всех источников света, мужчину освещал лишь лунный, обволакивая своим холодным, серебристым, свечением его стат. Ярко-голубые глаза, подобно, самой чистой воде, поблёскивали при помощи луны, и совместно с её цветом, гипнотизировали, заставляя не отводить свой взгляд с этих божественных очей в глубине которых, скрывалась таинственная пустота. Ветер усиливался, а в месте с ним и снегопад, на улице температура понизилась до минимума, а тело пробирала, неприятная, покалывающая, словно игла дрожь, но мужская фигура всё ещё стояла, не смея сделать шаг назад, всматриваясь своим небесным созерцанием куда-то вдаль. Из-за усиления ветров, длинные полуночно-синие волосы, что доходил ниже колен, то и дело покачивались из стороны в стороны, не имея никакой власти над непогодой. — Господин! Цукиёми-сама! — раздался из-за поворота храма нежный девичий голосок, а после показалась и сама его обладательница. Маленькая девочка с длинными собранные в косу, чёрными волосами, неуклюже бежала к господину, и что-то держала в руках, — Цукиёми-сама, прошу зайдите во внутрь, на улице не спокойно. — волновалась маленькая девочка, смотря на господина своими большими, светло-коричневыми глазами на которых можно было прочесть волнение. — Не волнуйся, ничего опасного со мной не случиться. К тому же, я не собираюсь отсиживаться в храме, когда за его стенами бушует мой братец. — усмехаясь процедил бог, медленно переводя свой спокойный взгляд на стоящую рядом девчушку. Весь его образ показывал неимоверную власть, которой владел Цукиёми: от холодного взгляда шли мурашки, от глубокого нежного голоса, пробирал приятный холодок, а от полноты его образа, шёл дух среднего сына Идзанаги и Идзанами, чей дух был присущь ещё двоим богам. — Но Цукиёми-сама! — не унималась шинки бога луны, теня последний слог. Божество полностью повернуло своё весомое тело к девочке и присев на одно из колен, чтобы быть на одном с ней уровне, слегка взъерошил той волосы, нежно обнажая белоснежные зубы в улыбке.— Харуко, не волнуйся обо мне, иди во внутрь, а я зайду за тобой через 5 минут. — упокоено сказал бог. Шинки, надула щёки, но всё же послушалась своего господине, вручив перед уходом ему свиток, неохотно удалилась в тёплый храм. Цукиёми размеренно шёл по каменной лестнице. Старость дала о себе знать, этому месту, каждая ступенька, покрылась мхом, и породила в себе трещины, разных размеров, толщины и глубины. Сама длинная лестница, вела свой путь от храма к маленькому бамбуковому лесу. Здешний ветер мелодично и нежно, прикасался к фарфоровому лицу бога, будто боясь навредить и, не дай бог, поцарапать. Чёрное же кимоно развевалось в такт играм ветерка, придавая воздушный, лёгкий образ. Цукиёми неожиданно остановился и тяжело, как-то глубоко выдохнул.— Сусаноо, будь добр, и прекрати прятаться от моих глаз. — вдруг сказал в пустоту Цукиёми. Резко воздух стал собираться в одной точке, набирая скорость, пока не образовал очертания еле уловимого от глаз силуэта, а после подтянутую, высокую мужскую фигуру. Бог ветра стоял спиной к своему старшему брату, часть серого дзюбана, сползало с его правого плеча, обнажая чёрную татуировку в форме непонятных и не хаотичных узоров, чьи хвосты шли от шеи, и до самой груди. Сам дзюбан имел нехарактерный вид, казалось, будто он был велик. Поверху устроилась, накинутая, длинная, серебристая с белыми отблесками хаори. Низ прикрывали несвойственный для хакамы фасон, имеющую облегающую форму на икрах, отдающий штормовым оттенком, на оби, которая сковывала талию, висели деревянные дощечки, украшенные золотыми нитями и два колокольчика. Зачем Сусаноо были нужны эти колокольчики, оставалось загадкой. Сусаноо повернулся к своему брату, и одарил его широкой улыбкой. Гранитово-серебряные глаза добро сощурились, поискривая на солнце, а пышные, слегка вьющиеся на концах угольные волосы, выходили из общей кольи, высокого хвоста, даря владельцу на левой стороне лёгкую чёлку. — Ох, ну везде ты меня найдёшь, братец, хотел сюрприз, а ты как всегда. Тебя нужно звать, не богом луны, а бог обломов! — протараторил низким тоном бог ветров, подходя к Цукиёми, и дружески обнимая того за шею, тем самым смущая последнего. — Брат, прекрати! — от неожиданности прикрикнул старший братец, опираясь руками на плечи младшего.— Да харе тебе, чего ломаешься, как не родной! — смеясь тараторил угольно-волосый . Когда перепалка прекратилась, два брата спокойно и мирно сидели на самой последней ступеньке лестницы, наслаждаясь тишиной этого места но, к сожалению, если рядом есть Сусаноо, о тишине не может и речи идти, но младший брат сдерживал себя и свои порывы только в присутствии Цукиёми. Может быть это уважение к своему старшему брату или же обычные крепкие семейные узы, кто знает, но именно с ним, бог ветров, заставлял на время притихать капризному характеру, и на короткое время отдаваться глухой молчанию. — Цуки-кун, не подумай ничего лишнего, это так, просто обычные слова, не бери в свою пустую башку, и не вздумай думать, что я волнуюсь о таком олухе, как ты! Но в последнее время ты сам не свой, что-то случилось? — пытаясь скрыть нотки тревоги в голосе поинтересовался Сусаноо, слегка взглянув в лазурные глаза своего брата, которые, как в ту ночь, смотрели куда-то в даль. — С чего такие доводы? — ответил на вопрос бог, всё также не смея отводить взгляд.— У меня такое ощущение, что в Такамагахара замышляют что-то неладное в твою сторону, и ты это прекрасно знаешь, но по какой-то причине не говоришь об этом мне. — уже спокойно и с грубцой, которая была присуща тембру бога, сказал тихо брат.— Разве? Как по мне всё прекрасно, завтра мы с тобой вернёмся к сестрице, после недельного пребывания в мире людей. — с улыбкой на лице, ответил Цукиёми, и наконец-то оторвал свой взгляд, направляя его на рядом сидящего бога ветра, который изредка ломал в своих руках веточку. — Отвратительное у меня чувство, очено отвратительное... — прошипел Сусаноо, и со всей силы кинул веточку, будто она виновница всего происходящего, — Зачем не с того ни с сего, нужно было посылать нас двоих в мир людей, я понимаю, если бы мы провинились...— Нужно собирать информацию. — А сестрица видеть ли не может этого сама сделать! — повышая голос прорычал бог, сжимая ладонь в кулак, — Чувствую себя псом на побегушках! Чёрт! Как же это твою мать бесит! — ударив свой кулак об ступеньку, Сусаноо, тем самым образовывал в ней неровную, но слегка глубокую ямку, которая получилась из-за накипевшей злости, что потоком выливалась из бога ветров. Сейчас парня переполняла ненависть к старшей сестре да и к небесному миру в целом, Сусаноо и раньше хотел уйти, и вести свободную жизнь, подобно тому самому ветру, который ничему и никому не обязан, и волен делать, то, что сам посчитает нужным. Но он не мог, просто взять и уйти, бога, держал только Цукиёми, хоть он и был младше бога луны, но он обязал себя присматривать за ним, как брат, брата, внезависимости от того, кто старше, а кто младше. Иной раз сидя у себя в храме, Сусаноо думал, почему-же этот "идиот" всё ещё верен этим небесам, и готов выполнить любую их прихоть, но логичных мыслей не приходило на ум. — Ты же понимаешь, что сестра не может из-за своего... — но Цукиёми перебили не дав продолжить фразу.— Да, да, да, она у нас вся из себя ИМПЕРАТРИЦА! — фраза младшего заставила бога луны издать смешок, и шутливо схватить брата под подмышку, тем самым игриво сдавив ему шею и потрепав макушку, — Эй, ты чё творишь! Отпусти меня придурок! - от неожиданной перемены настроения и действий Цукиёми, выкрикнул Сусаноо. Бог попытался вырваться, но он был слишком сильно сцеплен, своим братом и другом, поэтому ещё слегка поёрзав, Сусаноо сдался.— Смотри, а то завтра твоя "Императрица"заставит тебя пахать, как быка на лугу. — наконец-то поддался чувствам Цукиёми, и повалил своего брата, тем самым скатываясь вместе с ним на землю. ***Ято тяжело открыл веки и устремил свой холодный, казавшийся безжизненным взор на потолок. За окном всё также жарило солнце, будто и не собираясь отпускать этот мир из своих пламенных, когтистых лап. Ято, не собирался вставать с пола или же просто был не в силах. Тело почему-то ужасно ныло, а глаза обрели слегка мокрый вид: "Что это только-что было?", подумал про себя парень, тяжело дыша. Сердце почему-то сжалось, сковывая и вонзая в себя лезвия, которые причиняли адскую боль, что позже разошлась по всему телу.— Ятооочка~, к нам пришла Хиёри! — послышался снизу, так знакомый женский, имеющий сладкий тембр голосок, который принадлежал только одной богини. Ятогами тяжело, но всё же приложив усилия, привстал. Хоть сейчас он чувствует себя паршиво и разбито, но с Хиёри, он не смеет показать слабину. Для неё он будет всегда сильным и непоколебимым: "Всё же почему мне приснился этот сон...Отвратительное чувство...". Парень не смея пошевелиться, чувствовал, как во рту всё пересохло, а в голове отдалась неприятная пульсация, будто внутри, завелась маленькая игрушка, которая целенаправленно, причиняла боль, своим крошечным молоточком, раз за разом, ударяя в одно и тоже место. Головная боль неприятно разошлась, придавая большой вес.— Ято! С тобой всё хорошо? — в комнату зашла Ики, и взволновано посмотрела на тяжело дышащего бога. — Хиёри! Я тебя не заметил! Вот раздумывал какая тебе поза~ подойдёт для моего будущего рисунка! — быстро переоделся, как хамелеон бог, не желая, чтобы девушка волновалась о нём и лишний раз тревожилась. — Извращенец! Да как только с тобой Юкине живёт, просто ужас! Возможно сейчас Ято удалось скрыть от близкого для него человека правду, и в будущем для остальных, но как ещё он будет всячески игнорировать подсказки и намёки, забытого прошлого. Сейчас богу это не важно. Он отнёс это к обычному сну, и не стал зацикливаться на нём, хотя голова всё ещё побаливала, но это не сильно мешала убегать от разъярённой Ики, попутно получать в свой адрес подушку.