1 часть (1/1)
02.05.1992-Гриша, мне нужно тебе кое-что сказать…-Да? —?Лепс недовольно отвлекается от вечерней трапезы и ставит наполовину заполненный вином бокал на угол мраморного стола. Ира заикается и теряется, её бездонные карие глаза испуганно бегают, а загорелые руки слегка дрожат. Наконец она неуверенно поднимает грустный взор и откашливаясь произносит заветную фразу:—?Я беременна.14.08.2007—?Дурак. —?она отбросила его руку со свлей талии и повернулась лицом к артисту. —?Разве не понятно. Ничего уже не вернуть, а ты слепо веришь в чудо. Дурак. Ты испортил мне жизнь, изранил мою душу, а веришь, что я повелась на твои подкаты. Я не 18-летка, милый. Ты не сможешь играть мной, словно куклой. —?холодное безчувственное спокойствие. Её выдавала лишь тоскливая измученность бездонных очей. —?Ты не сможешь топтать мои чувства, а потом трахать меня, когда вздумается. Мне смешно от того, что ты ещё на что-то надеешься. Хотя здесь скорее нужно грустить. Ты так ничего и не понял за столько лет. Ты остался таким же бездушным болваном. —?А ведь сколько боли ты мне причинил. —?по щеке прокатилась слеза. —?Ненавижу! Мерзавец! Подлец! —?Аллегрова кричала. —?Я так любила тебя, я так хотела нашего ребёнка. Ты ведь был никем, а обходился со мной, как с прислуги. Нет, как с полной дурой. Я не понимала, почему ты против. Не хотела верить в то, что ты просто подонок, искала тебе оправдания. А ты попросту насмехался с глупой бабы. Это было моё дарование, шанс оплодотворения был очень низок. Я была так счастлива. А ты взял и разрушил все мои мечты в один миг. Нет, я не могла понять, почему. А это было для тебя игрой. Я так любила тебя, а ты просто развлекался. Ты разбил мне сердце, уничтожил меня, стёр в порошок. Я так молила, не убивал меня своими сухими фразами, своим бездушным настаиванием на аборте. Я пыталась понять тебя, внушить себе, что так надо, что так лучше. Но нет. Я так хотела с тобой счастливой жизни до гроба, а ты калечил мою душу. Ты был для меня всем. Я не хотела жить. Да, собственно, и чуть не умерла. Слава богу, случился выкидыш. Да, тогда для меня это было равно концу света, это была невероятная боль, но аборт я бы себе точно не простила бы. Ты бы настоял, ты бы сделал все, что бы обессилить и заставить меня, я знаю. А я бы возненавидела себя и порезала бы вены. Но я пила столько таблеток, что выкидыш был неминуем. Я плакала, когда проснулась в больнице. Я надеялась, что умерла, когда потеряла сознание. А Лала. Сколько страданий это принесло ей. Ладно я, дура, давно мне урок нужен, но она?.. Она так плакала. Она могла лишиться матери. Она бы не пережила этого, да. Вот за это я себя всё же ненавижу. Из-за и ради тебя, сволочь, я подвернала опасность самое дорогое, что имею. Ты создал ад для меня, а теперь пытаешься выебать. Да, я виновата сама. Но разве можно было возпользоваться моей слепой любовью, моей дурью? Почему ты сразу не послал меня, зачем ты причинил мне столько боли? Действительно странно, что я осталась жива. Всё это сделадо меня сильнее. Но это того не стоило. Ты не имел права. Не удивительно, что я нашла понимание и утешение в Игоре. Да, Капуста тогда казался мне посланником бога, спасением. Да, я тогда осталась всё той же слепой дурой и вновь поверила всем сердцем в мудака. Я чуть не спилась. Я безумно благодарна Лале, моему солнцу. Она, да, лучик жобра в моём мире. Без неё меня бы не существовало. А ты даже не вспоминал обо мне. Нет, ты не хотел ребёнка, для тебя эти отношения были так, борделем, ничем серьёзным.Лицо певца постепенно менялась. Самодовольная улыбка, с которой он поначалу пытался пошло заигрывать сполсзла, на лице был уже скорее ужас. Ужас от осознания того, сколько зла сотворил он ей. Ненависть к себе бушевала в нём. Неужели он такая мразь? Но как он мог? Обидеть её. Это практически не укладывалось в его голове. Он не мог поверить в то, что так поступал. Что не понимал. Что причинял боль, намеренно. Что не щадил, по сути и правда убивал.-А потом, когда ты нашёл личное счатье в Ане. Как разрывалась моя душа. ?Это могли бы быть мы с тобой??— да, очень тупая мысль. После всех тех ран, что ты мне нанёс, я продолжала любить. Я простила тебя, как бы не хотела. Но ты продолжаешь убивать меня. Ты такой, да. Глупо верить, что ты изменишься, невероятно глупо. Я понимаю. Но в душе всё равно верю. Ведь я люблю тебя, как бы не хотела. Как бы не осозвала, насколько это глупо, ужасно, убийственно. —?артистка уныла ухмыльнулась. Сколько боли было в этой улыбке.Лепсверидзе безумно любил её. Да, как бы бредово это не звучало, но всё это время он не осознавал. Не осознавал, какой тварью был. Как царапал и обливал кровью. Ещё 5 минут назад он слепо верил, что можно просто склонить её к постели, все её сопротивленья?— бред, ведь ?девушки всегда дуются по пустякам? и она останет, просто нужен секс. Она не сможет устоять перед его накачанным торсом. А сейчас понимал, как глупы, нет, мерзки были эти мысли, эти взгляды. Неужили он и правда так считал? Какая же это любовь? Он не мог загладит свою вину перед ней, он готов был наложить на себя руки. Он безмерно любил её. Но ?такой козёл не заслуживал любви, нет??— он действительно подумывал выйти в окно, он не мог жить с думами о том, как покалечил самое близкое, что было у него. Ещё больше боли приносило ему осознание того, что она любила его. Ни смотря ни на что. Так искринне и преданно. Это разбивало его душу на мелкие осколки. Нет, она ангел, а он поистинне ублюдок. Не было такой казни, что искупила бы его грехи. Но…ведь теперь всё могло быть по другому? Сквозь пезпросветную и тупую ненависть к себе пробивплись светлые мысли. Сложно было поверить в это, да. Но надежда блекло мерцала внутри.—?Ира я люблю тебя. —?да, сложно было пересилить, перейти это самобичевание. Но так было лучше, он понимал. —?Ира, ты вправе убить меня. Я негодяй. Но я люблю тебя. Безумно люблю. Да, наверное, это звучит как издевательство, как насмешка. Это так глупо и бездушно. Я не имею права так говорить, после всего этого. Но я не могу жить без тебя. Ты смысл моего существования.Глаза певицы светились. Ум не верил, охладившиеся чувства не давали верить. Но так хотелось.—?Я не верю, Гриш, позно.—?Прошу, молю. Тебе позволенно, я понимаю, ты заслужила меня ненавидеть, но… заклинаю, не делай этого. Ты же знаешь. Поверь, как бы варварскт это не было.—?Ты сам себе делаешь хуже. Не надо. Запоняешь голову лишними мыслями. Не стоит. У тебя и так проблем хватает. Забудь. Не надо. —?она с тоужом глатала слёзы.—?Ира, я люблю тебя! Люблю! —?неверноятной силой он заставлял себя не опутить руки, не поддаться.Аллегрова упала в бархатное кресло и разревелась.—?И я тебя.Лепсверидзе обнял её, прижал к себе и мысленно проклиная себя стал успокаивать. В комнате воцарилась тишина. Она положила голову на его вспотевшую грудь и закрыла глаза.—?Я люблю тебя. —?нежно прошептал он. Ей было так хорошо. Ему было так хорошо… хорошо успокаивать, лелеить её. Чувствовать биение её сердца, её тепла. Он словно обретал жизнь, давая её ей. Он гладил её забывал обо всём. Они были счастливы. Да, после стольких лет. Так… своеобразно. Так больно. Счастливы. Ирина снова тихо заплакала. Гриша тоже не сдержал слезу. Нет, это не были слёзы ражости. Жизнь не стала проще. Но стала лучше. Лучше, когда они обрели друг друга так. Когда после стольких мучений поняли друг друга. Это было очень несчастливое счастье. Оно и само приносило им боль. Но они были вместе. Это давало сил им обоим. Давало столько любви, столько любви они давали друг другу. Им было хорошо. Может, это и не было счастливой жизнью, но это было всё что им нужно было. Это не было радостно, но это было счастьем для них. Таким маленьким и своим.