1 часть (1/1)
В один хмурый, дождливый, наполненный нескончаемой питерской грустью день, один парень сидел на подоконнике, держа в руках кружку, нагревшуюся от ее же содержимого. В черном чае плавала желтая, словно кусочек солнца, долька лимона. Возможно, яркость от нее не позволяла парню уйти целиком в свои суицидально-депрессивные мысли.Собственно, почему Мишка вообще вошел в состояние депрессии? Очередная рыжая бестия бросила его, оставив огромный, будто Эверест, след в его душе. Он, безусловно, не сопливо-ванильный подросток, но,согласитесь, очень обидно, когда вам врут в личико, а вы думаете, что все просто прекрасно. Да и когда забирают вашу любимую рубашку, под предлогом того, что вам ее купили, легче не становится. И в этот самый момент, когда Михаил успел погрузиться в свои мысли, раздался звонок в дверь, который заставил парня "очнуться". Сам брюнет даже не догадывался, кого и каким ветром принесло в его наигрустнейшую обитель. Нехотя поднявшись с подоконника, парень медлительно поплелся в сторону двери, дабы узнать личность незваного гостя, принесенного бог знает откуда. Подойдя к нужному месту, Михаил не быстро отомкнул замки и, увидев человека, стоявшего перед ним, громко охнул.На пороге стоял, улыбаясь во все свои 32, блондин, имя которого - Владимир Маяковский. Молодой, красивый поэт, который завоевывал сердца многих дам, но так и не имеющий постоянные отношения. Конечно, была леди, ради которой он мог хоть горы свернуть, но эта особа не отвечала ему взаимностью. Имя ее - Лиля, или же, как ее называл Маяк, Лиличка.- Ну что, мальчик из Питера, поддался все-таки грусти? - Пролепетал Вовка, слегка упрекающим, но таким теплым и мягким голосом, который можно было слушать и слышать вечно. - Вов, какого, извини меня за выражение, хуя ты тут забыл, мать тою!? Тебе в Москве плохо живется или что!? - Голос брюнета был пропитан некоторым холодом и, так сказать, грустной агрессией. Маяковский закатил глаза и спокойно зашел в квартиру, закрывая за собой дверь.- Вообще-то, мог бы и поблагодарить. - Парень хмыкнул носом и хрустнул шеей, после чего, убрал с глаз блондинистую челку. Его куртка была насквозь вымокшей из-за дождя, который никак не хотел прекращаться. - Да и к тому же, кто, как ни я, мог бы скрасить твои депрессивные деньки? М?Мишка топнул ножкой, словно ребенок, у которого отняли заветную конфетку и теперь издеваются над ним. Только вот, у него эта конфетка состояла из депрессии и одиночества, которое он никак не хотел менять на дни с более радостными товарищами. Ему легче было бы также сидеть на подоконнике, попивая чуть остывший кофе или чай, и наблюдать за торопящимися куда-то прохожими. Да, это, по его мнению, было бы гораздо лучше, чем проводить время с Маяковским, свалившимся на его голову бог знает откуда.Владимир же лишь рассмеялся, параллельно скидывая с себя куртку и снимая обувь. Осовободившись от верхней одежды, Маяк спокойно обнял депрессивно-агрессивного парня, на что тот демонстративно фыркнул и отвернул от Вовы голову.- У тебя даже рубашка мокрая. Будь добр, отпусти. - Булгаков чуть поежился от холодного тела, прижавшего его к себе. Маяковский, глубоко вздохнув и легонечко кивнув, отпустил Михаила и прошел чуть дальше.- С тебя рубашка. - Владимир прошел в зал, начиная знакомство с новой квартирой, в которой он проведет последующую неделю, а может две, а может и целый месяц.Брюнет вновь глубоко вздохнул и ушел к себе в комнату, на поиски рубашки, которую у него попросили. Спустя некоторое время, он пришел обратно и протянул Маяку свитер, ибо это было единственное, что нашел Булгаков, а еще, эта часть одежды была намного теплее, чем какая-то рубашка. Владимир, чуть приподняв бровь, взял свитерок и начал потихоньку расстегивать рубашку, оголяя грудь и торс. Мишка прикрыл глаза рукой, изображая жест "рукалицо" и глубоко вздохнул. Ну не думал он, что именно сейчас, в разгар его депрессии, этот долбанный москвич свалится на его голову!