Часть 1 (1/1)

Странно, меня бросает в дрожь сразу, как я слышу своё имя. Снова и снова. И так до окончания жатвы, пока нас не отводят в дом правосудия, не усаживают на мягкие кресла, набитые, явно, паралоном или чем-то, что ещё мягче, но это всего лишь начинка, всё самое интересное и приятное на ощупь снаружи: бархатные покрывальца, накрывающие сиё творение, выполненное в нашем дистрикте, а на концах оборки – любимая часть кресел мэра.

Я,теребя кисточку, закрываю и открываю глаза, стараясь осознать, что это реальность и, по моему велению я не окажусь на площади, окружённой миротворцами, а в центрах людьми, нет, не так. Детьми, испуганными, опустошёнными, не знающими, как избежать столь тяжкой и устрашающей участи Капитолия, как голодные Игры. На пару минут я поверила, что это всего лишь сон, но тяжёлая рука, опустившаяся на моё плечё, развеяла все представления о пригодной для меня жизни. Я поворачиваю голову – Джоанна. Удивительно, Мейсон не навещала мою семью уже столько лет, а сейчас… она утешает меня, пытаясь поддержать, пусть это у неё не особо то и получается с её то язвительными и колкими комментариями.

-…послушай меня, - замечая, что я отказываюсь слушать её, Джоанна буквально сжимает моё лицо в тиски своими сильными пальцами, заставляя взглянуть на неё, и более неуклюже продолжает. Я, затаив дыхание, пытаюсь не закричать от наступившего на меня страха, который накинулся на меня, словно стая диких собак, пытаясь разорвать, избавиться от чуждого им. – Я обеспечу тебе билет домой, ты меня поняла? Только соберись, не смей раскисать, а то… Спонсоры, при виде тебя, испугаются и отдадут свои кошелёчки, бренчащие золотом, кому-нибудь другому!

Да, ну и ментор мне пал на голову! Не девушка, а машина какая-то. Джоанна настоятельно рекомендовала не щадящие тренировки, которые, к концу дня, не оставляют от меня и мокрого места. Я, будучи ещё в поезде, не смогла толком смириться с той мыслью, что уже не вернусь домой, но Мейсон продолжала меня уверять, что данная терапия поможет мне выстоять перед напутствиями моих соперников, а их комментарии не сломят меня с первого раза. Она играет со мной, словно я деревянная кукла, у которой нет своего мнения, чувств, но, как только я пытаюсь возразить её словам, она тут же затыкает меня, заваливая дополнительной работой. И так два дня, пока наш поезд движется в Капитолий.

За ужином подают тушёную свёклу, рагу из говядины, а на десерт мягкий хлеб с корицей, свежий и,… чёрт возьми, вкусный!

-Тактика такова, - говорит моя наставница, уплетая за обе щеки рагу, притворно причмокивая, довольствуясь вкусом. Хм, даже я себе такого не позволяю, но, к сожалению, моё не умение пользоваться столовыми приборами, приводит капитолийских людей в ужас, когда я, беря обычную ложку, не ту, из многочисленного набора, выложенного передо мной, выворачиваю её, булькая по тарелке. Нету аппетита. Джоанна, прожевав, продолжает, правда, сбиваясь с мысли, - кхм, ты будешь доедать? Нет, и правильно, тебе нужно оставаться в форме, иначе на арене и с места не сдвинешься, - я закатила глаза сразу, как моя тарелка плавно перескочила к Джоанне и та снова приступила к еде.

-Так может ты уже расскажешь, что я должна делать, что бы остаться в живых, м? Я не рассчитываю на то, что вернусь, но могу я хотя бы рассчитывать, что умру красиво, а, не споткнувшись о гнусный камень и далее буду завалена грудой ножей?Похоже, Джоанну это сбивает с толку и та перестаёт есть, но, казалось бы, что наступившая тишина не окончиться, как та роняет ложку в тарелку с недоеденным рагу и, громко выдвигая свой стул из-за стола, встаёт, принимая более деловитое выражение лица. Пот выступил у неё на лбу, зубы клацнули друг о друга, губы превратились в одну тонкую полоску, слегка побелев от напряжения, приложенного моим ментором, что бы состроить более ужасающую гримасу.

-Хватай самый первый рюкзачок, не зацикливайся на остальных. Пусть в нём не найдётся ничего сдобного, но, поверь мне, ты уцелеешь. – Мотнув головой, Джоанна, опираясь двумя руками в бока, нахмурилась, осматривая меня. – Надеюсь, что стилисты приведут тебя в порядок, а то… С таким выражением лица, недовольным видом у тебя нет шансов покорить спонсоров, поверь мне. – Ну да, кто бы говорил, поверить той, которую сутками отмывали в ванной, ждали, пока вся та грязь и копоть отвалится от неё, приводили в порядок, залечивали раны, снова стригли и тому подобное. А как же.

<…>Оказавшись среди своей команды подготовки – довольно милых, но настолько слащавых дамочек, что вечно хохочут, и, по правде говоря, отпугивают меня одним своим видом, я попыталась расслабиться, как советовала Джоанна. Но все эти дни тяжёлых тренировок в поезде и нескончаемые нагрузки не позволяют моему телу обрести покой. Я так сосредоточена, что, при попытке расслабиться у меня начинает болеть копчик, руки, ноги, всё, чем я шевелила и приводила в действие эти два дня. Поэтому, стилистам приходится подготавливать меня, опасаясь, что от неправильного движения, они могут получить от меня удар.Цицелия – мой стилист, сшивший платье для интервью с Цезарем Фликерманом, а так же приготовившая для меня сюрприз, находящийся в ванной, но какой… остаётся только гадать.

Теперь, приведя моё лицо в порядок, загримировав его, наложив на меня тонну косметики, троица выпускает меня и наконец-то позволяет взглянуть в зеркало.

Боже, я выгляжу устрашающе в этом блекло синем комбинезоне на замочке. Лицо. Оно стало бледным, лишь губы, наверное, являются чем-то ярким во всём моём образе. Ну да, наш дистрикт занимается деревообработкой и бумагой, во что меня следовало одеть? Я даже боюсь представить, что за костюм мне приготовила Цицелия.

Смотрю на себя в зеркало. Сзади подходит Джоанна и чуть ли не умирает со смеху, когда на голову мне нацепляют что-то похожее на огромный кусок пергамента, сложенный в несколько частей и прикреплённый к золотистого цвета ободу. Меня это пугает.

Далее, захожу в ванную и, мне представляется такого рода картина: ужасная белая тряпка, скроенная по бокам, а на неё налеплены различные куски бумаги. Я мысленно зову на помощь. Боже, буду выглядеть как идиотка в этих лохмотьях.

-Давай, примерь всё это на себя, и пока есть время до начала, я перешью что-нибудь, - говорит Цицелия и её губы червлёного цвета сжимаются в узкую полоску – результат моей оценки на костюм.

-Чувствую себя пугалом, - бормочу я под нос, пока Капитолийка суетливо срывает с меня ткань, режет ножницами, приводит мой внешний вид в порядок. Я жалобно поворачиваю голову, готовая заскулить как собака, но наталкиваюсь на насмешливое выражение лица моего ментора, скупой взгляд всех окружающих меня людей. Похоже, всем меня жалко, но сделать они ничего не могут, или мне только так кажется?

Ну, всё, спустя двадцать минут приготовления закончены. Нововведения Цицелиизаставляют улыбнуться. Сейчас на мне немного приталенное платье, элегантного посада, но эта бумага продолжает торчать в стороны, согнутая в цветочки и прочие безделушки.

-Лучше б тебя голую отправили, поверь, получилось бы эффектнее, - добавляет Джоанна, провожая меня взглядом, жестом руки указывая, что она будет на трибунах. Бьёт, что-то напоминающее колокол и первая карета выезжает. Потом вторая, за ними, спустя какое-то количество времени движется третья, четвёртая. Ещё немного и наша очередь. Я встаю на место, являющееся центром опоры и, впиваясь руками в железяку аж до обеления костяшек, боясь, что упаду, пропихиваюсь вперёд. Голова немного тяжёлая по средствам этого странного сооружения на моём ободке. Убрать бы его. Распустить волосы, чуть подзавить и всё было бы Здорово. Но я не стилист и толковать свои распоряжения я не в праве.

Колесница трогается. Я лишь успеваю заметить, что стилист двенадцатого дистрикта несёт горящую лучину к своим подопечным. Что это? Он решил закурить от волнения или просто поджечь своих участников, что б не мучались?

Выезжая на тропу, по которой едут все колесницы, я обращаю внимание на дико гудящую толпу, их оскал, называемый улыбкой. Замечаю среди толпы Джоанну, что машет мне, мол, ?отцепись ты от этой железки,маши рукой, маши, произведи впечатление?. В следующие секунды я так и делаю. Боязно отпускаю руку и, слегка насупившись, пытаюсь улыбнуться, помахивая рукой. Наконец я прихожу в себя, но, вместо наших лиц, на экране неожиданно появляются лица трибутов двенадцатого дистрикта и, я замечаю, для чего их стилисту нужна была лучина. Их костюмы горят. В буквальном смысле. Я, разинув рот, поворачиваюсь, стараясь не свалиться. Благо, мой напарник меня успевает удержать, замечая, что я соскальзываю в сторону.

<…>