2 (1/1)

Ранее...Я резко захлопнула книгу у себя на коленях, зажмурилась и упёрлась лбом в поверхность стола. Да-а... Потребуется миллион лет, чтобы научиться бегло переводить это. От бессилия я тихо застонала, раздраженно постукивая каблучками по мрамору под моими подошвами. Не то чтобы так уж сильно требовался перевод этого текста, но мне просто необходимо было отвлечься. От всего, что происходило вокруг. В особенности от того разговора, который сейчас вёлся над моей головой на полупрозрачном стеклянном этаже "Честера". Глухое "тук" заставило меня резко поднять голову. Передо мной на столе стояла запечатанная бутылка хорошего виски, а разтатуированная мужская рука ставила рядом два глубоких квадратных стакана. Мой взгляд скользнул по татуировкам вверх до лица. Лор.— Выпьешь со мной, женщина, — это было больше похоже на приказ, чем на предложение.— Час дня, алкаш, — огрызаюсь я, бросая беглый взгляд на свои чёрные противоударные часики. Цифры и стрелочки, естественно, были розовыми.— Это была скучная ночь. Мне нужно расслабиться, — он открыл бутылку и разлил огненную воду по стаканам. — Ну так пойди разложи красотку-официанточку на каком-нибудь уровне. Клуб пустой, — я складываю руки на груди и откидываюсь на спинку большого полукруглого дивана, стоящего в самой безобидной зоне "Честера", там, где раньше работал Мечтательные Глазки. Это место уже буквально было закреплено за мной. Если мне приходилось наведываться в клуб и не находиться наверху, то я сидела тут, потягивая что-нибудь, рассматривая посетителей или просто убивая время в ожидании Бэрронса. Лор берёт стакан, садится справа от меня и, закинув ноги в своих обитых сталью ботинках на стол, делает большой глоток, отпивая половину.— Уже, — довольно скалится он, глядя на меня. Его глаза лениво поблескивают. Да, сейчас он действительно выглядит более расслабленным, чем обычно. — Выпей, тебе тоже не повредит. Иначе ты своими шпильками проковыряешь дыру в полу.Я поджимаю губы, но мои пальцы всё же смыкаются на прохладном стекле. Какое-то время мы сидим молча. К тому моменту, как мне удаётся выпить две третьих своего стакана, Лор уже наливал себе порцию из второй, принесённой из бара, бутылки.— Решил надраться до беспамятства? — не выпуская стакана из рук, я мизинцем указываю на него. Лицо Лора каменеет. Я знаю, что даже очень крепкий алкоголь действует на них слабо. То же с наркотиками. Лишь лёгкое оцепенение и расслабление мышц, не более. И он знает, что я знаю. Потому это и звучит, как насмешка. Да-а, моё настроение ещё хуже, чем я думала, раз решила подкалывать Лора, используя свои знания о его... происхождении.Наконец лицо моего собутыльника расслабляется, но лишь для того, чтобы стать жёстким и даже злым.— Ты мне нравишься, Мак, ты знаешь это. С тобой бывает действительно весело. Я даже думаю, что когда-нибудь всё же поимею тебя. Но одно слово босса, и я без колебаний сверну тебе шею. Я спокойно встречаюсь взглядом с его жестокими глазами. Их угрозы меня уже не пугают. Тем более, что свёрнутая шея для меня теперь не фатальна. А вот намёки на секс с ним раздражают, и я, делая вид, что тоже хочу положить ноги на стол, с силой впечатываю свою десятисантиметровую железную шпильку в его голень. Он успевает отдёрнуть ногу в последний момент, но я всё же задеваю его. — Сучка, — Лор рычит больше от гнева, чем от боли, а я преспокойно пожимаю плечами и приговариваю остатки своего виски.— От сучки слышу. Я ни за какие сокровища не стану спать с тобой. Даже будь ты самым последним носителем члена на земле, — я протягиваю ему пустой стакан, который он тут же наполняет. Этот разговор, в разных вариантах, уже своего рода традиция. Мне постоянно угрожают, а я огрызаюсь в ответ. Хорошо, что мои родители меня не слышат. Не удивилась бы, если Джек Лейн отвесил бы мне подзатыльник.— Ну я всегда могу трахнуть тебя, пока ты будешь истекать кровью... — Больной хренов некрофил, — я уже захмелела. Бэрронс ни за что не даст ему сделать это. Хотя бы в этом я была уверена на все сто.Мы замолкаем ещё на какое-то время.— Ну и о чём речь сейчас? Они ведь тебя обсуждают. Поэтому ты такая дёрганая, – наконец спрашивает Лор. Видимо, за этим он и пришёл.— Ой, а ты не знаешь! У вас же здесь мини-клуб гёрлскаутов, которые делятся друг с другом всеми своими маленькими секретиками, — язвительность из меня так и прёт. Он прав, я нервничаю, и даже виски мне не помогает.— Ну-у-у, я слышал, что ты у нас обзавелась парочкой новых примочек, Мисс Подъёбка, — он снова ухмыляется. Ехидно.— Возможно, — отзываюсь я.Мне хочется вскочить и начать наматывать круги вокруг стола. Сидеть на месте и ждать становится уже просто невыносимо. Я так зла на Бэрронса, за то что он не взял меня с собой к Риодану, приказав остаться внизу и "почитать". Я считаю верхом идиотизма обсуждать меня и то, что со мной происходит, без меня. Но возразить я не смела. Не после того, что произошло этой ночью. И особенно, этим утром.Я тяжело и продолжительно вздыхаю и закрываю глаза, пытаясь осмыслить события в полной мере, но произошедшее всё ещё кажется мне дурным сном. Чем-то по-идиотски нереальным.Бэрронса не было несколько дней. Иногда он исчезал на пару часов, а иногда, как сейчас, его не было сутками. И было бесполезно искать в городе, я точно знала, что его там нет, равно как и во всём мире — моя способность ощущать этого мужчину возросла, и я могла угадать его настроение, даже не взглянув; ещё бы, после такого количества совершенно нечеловеческого секса. Он просто уходил в другую реальность "проветриться". Возвращался, по обыкновению, вечером, тихо скользя из зеркала в своём кабинете с одним единственным желанием: доказать мне, что я принадлежу ему. Снова. Чёрт, как будто я в этом могу сомневаться. Всё, что происходило в ночь его возвращения после долгого отсутствия ничем иным, как безумием — в самой его запущенной форме, — назвать нельзя. И это всегда шло по нарастающей: чем больше и неистовей мы занимались сексом, тем больше мне хотелось. Чем больше мне хотелось, тем больше я заводилась. И чем больше я заводилась, тем умопомрачительней был секс. И так по кругу.Так было и прошлой ночью. Сначала. Пока я, измотанная до оцепенения и бесчувствия, не провалилась в глубокий сон. В котором я, о, охренеть, тоже занималась сексом с, мать его, Иерихоном Бэрронсом. Удивительно, не правда ли?***Бэрронс.Она открывает свои зеленые глаза. Моргает. Пытается прийти в себя, осознать действительность. Медленно выскальзывает из своего жаркого сна.Она скользит взглядом по комнате, пока не встречается с моим. Тяжелым и немного лихорадочным.Я вижу, как изумруды заискрились. Сначала в золото, а затем в радугу. Почти как... почти как у них.Это беспокоит. Всё больше. С каждым днём. С каждым таким переменчивым взглядом. Я уже давно подмечаю и другое — другие признаки. Но не столь явные.У меня нет мнения на этот счет. Ещё. Пока. Решение не принято. Я жду. Жду чего-то большего. Более ощутимого, явного. Как будто этих нечеловеческих глаз недостаточно.Она моргает ещё раз, возвращает глазам естественный цвет и растягивает губы в улыбке. Такую улыбку нельзя назвать соблазнительной даже с сильной натяжкой. Она улыбается так... похотливо. Когда она научилась этому?Я сижу напротив, в кресле, окутанный полутьмой свечей, наклонившись вперёд, локти на коленях. Смотрю на неё исподлобья. Выгляжу пугающе. Если б только она когда-нибудь меня боялась. По-настоящему. Наверное, тогда всё было бы проще. Довольная тем, что увидела, она прищуривает свои потемневшие зелёные глаза-омуты, и я наблюдаю за тем, как горящее желание начинает вытеснять из них разум. Она почти близка к тому состоянию. Нужно совсем немного, чтобы она потерялась в этой похоти, как тогда. Я знаю, я тому причина. В моей груди зарождается урчание. Иногда я боюсь этого. Она может уйти и уже не вернуться. Слишком много власти я имею над ней. Моё влияние не неё гораздо сильнее воздействия Тёмных ублюдков. Я могу не дозваться её обратно. И что самое главное, я могу этого не захотеть. Меня никогда не привлекало рабство, но для неё это может стать лучшим и безопаснейшим выходом.Да. Иногда мне хочется этого. Хочется потери её контроля над собой. Видеть её обнаженные желания, не прикрытые моралью и условностями. Я учу её этому, но чтобы преодолеть преграды, выстраиваемые годами и вдалбливаемые с детства, нужно время. А я уже сейчас хочу, чтобы она творила все, что ей вздумается, наплевав на мнение окружающих и происходящее вокруг. И утянула меня в это за собой.Я хочу это чувство незамутнённости сознания, которое было тогда. Когда она перестала быть прийей, но выбрала сторону полубезумия. Ещё хоть на чуть-чуть. Она хотела остаться там со мной. По собственно воле. Попробовать, каково-это — быть моей без остатка. Просто жить и наслаждаться этим. Жаль, что потом она винила себя, воспринимая истинное желание за слабость. Позже я вытряс это из неё различными способами. И сейчас она стоит у края.Откидывает одеяло. Голая. С затвердевшими сосками. Я наслаждаюсь видом гибкого, принадлежащего мне тела. Меня обдаёт волной её аромата. Сладкая карамель, порочна настолько, насколько это вообще возможно. Мой член становится ещё больше и твёрже. Я зря оделся.Она покрыта тонким слоем пота, хотя перед сном я вынес её из душа и чистую уложил в постель. Но мне было видно, что ей снилось. Как изменялись черты её тела, когда сон стал более... приятным. Я почти не останавливал себя, проникая в её сознание. Мне было почти всё равно, кто ей снится. И я почти никак не отреагировал, увидев там себя, нависающим над ней в строгом костюме, тогда как она, полуголая, была прикована к колонне в гараже.Это был тот день, когда она вернулась после месячного отсутствия. С Влейном. Появилась посреди разрушенного мной магазина в розовом купальнике, состоящем из одних верёвочек, покрытая лёгким загаром и насквозь пропахшая грёбаными Фейри. Степень моей ярости тогда не поддавалась описанию. Мне хотелось её убить. Но больше мне хотелось её оттрахать. Прямо там, среди хаоса, впечатывая её тело в грязный пол и выбивая любую эльфийскую дурь, которую он успел в неё запихнуть. Я знал, что он так и не смог переспать с ней, но и не мог прекратить доставать её этим. Тогда, в гараже, она хотела меня. Она практически призналась себе в этом. Стоило протянуть руку, коснуться её, поцеловать, и она бы сдалась. Позволила бы всё. Но тогда наш секс многое бы испортил. Она была не готова принять последствия. Я не стал продолжать, и это было плохо.Но во сне она видит желаемое продолжение. Руки скованы за металлической балкой. Розовая ткань трусиков лежит у ног того меня, пока он, задрав длинные ноги с безупречным розовым педикюром себе на предплечья, с силой погружается в хозяйку сна. Вот как бы ей хотелось тогда. Кончив, я бы развязал её и перетащил на капот ближайшей тачки. Потом, возможно, был бы кожаный салон. Но я всё оборвал, отправил её справляться с возбуждением самостоятельно. И ту ночь я провёл с зеленоглазой блондинкой, разодетой в цветные шмотки.Во сне она так и не кончила и сейчас остро нуждалась в повторении сна наяву. Со мной.Она поднимается на кровати, встаёт на колени. Её чертовски соблазнительная грудь качается, когда она находит равновесие. Растрёпанные светлые волосы, спадая по плечам, обрамляют тело. Она могла бы быть ангелом, если бы я в них верил. И если бы не эта похоть, пронизывающая её.Следя за моей реакцией, она поднимает руку и кончиками пальцев медленно ведёт от шеи вниз к лобку. Раздвигает колени шире и издаёт молящий стон. Мой член был готов ещё тогда, но сейчас я буквально зверею от вида этой женщины, так нуждающейся во мне. Даже больше. Иногда приходится напоминать ей дышать, когда я её целую. Умереть от удушья не кажется ей проблемой. Мне проще. Я могу не дышать вовсе.Чёрт. У меня сейчас нет терпения. Я и зверь внутри желаем её. В этой женщине я теряюсь без остатка, рискуя перекинуться прямо тут, в постели, причинить ей боль своим размером. Не то чтобы это её сильно волновало.Я резко поднимаюсь и в мгновение оказываюсь рядом с ней. Склоняюсь, запускаю руку в её волосы на затылке. Тяну вниз, заставляю поднять лицо ко мне:— Ты что-то хочешь от меня, Мак? — иллюзия выбора. Это то, что я ей оставляю. Моя вторая рука скользит ей между ног, оттесняя её кисть. Из моего горла рвётся рык, когда я ощущаю её влагу. Ладонью я поглаживаю клитор и погружаю в неё пальцы. Она так охрененно откликается на это. С моей руки буквально капает.Когда она добирается до моего члена, её глаза расширяются."Такой... Моё"."Да, чёрт побери, ты сейчас получишь меня. Это окажется в тебе". И последние крупицы разума исчезают из её глаз. Моя. Она пропадает из-за меня, но мстит мне, утягивая за собой.Я думаю, что не смогу больше наслаждаться жизнью в полной мере, если эта женщина перестанет хотеть меня. Или перестанет существовать. Даже если она этого не хочет, я не дам ей уйти. Я уничтожу и копьё, и меч. Не сейчас, но скоро. Ей не зачем знать об этом. Она останется. Моей. Со мной. В моей постели. Всё остальное может катиться в ад. Вне законов и правил. Мой грёбаный джек-пот.Я падаю на кровать рядом с ней, хватаю её тело, насаживаю на себя, направляю в бешеном ритме. Она хватается за мои плечи, утыкается мне в ключицу. Стонет, всхлипывает, скулит. Плачет моё имя:— Ие... Ие... Иерихон...— Что, Мак? — дыхание сбито. Ритм действительно безумный. Что она делает? Чёрт, кусается. — Что ты хочешь?— Я сейчас умру... Боже... Только не останавливайся... — рычит и требует. И называет меня богом. Я знаю.— Никогда. Только попроси, — глупо давать ей столько власти. Но она научилась не ошибаться с выбором.Я опрокидываю нас на кровать. Она тут же закидывает свои ноги мне за шею, максимально открываясь. Теперь я вхожу ещё глубже, до упора. — Зззи... — она задыхается с моим именем на губах. Хриплый вскрик, и её трясёт. Мы кончаем оба. Я изливаюсь в неё, а она на мои простыни.***Позже, уже утром, дав ей несколько часов сна, я снова погружаюсь в неё. Она сверху. Уже не сонная. С пылающими щеками и влажными губами. "То, что ты делаешь со мной... Я так люблю это..."Она не тратит силы на слова."Каждое утро, Мак. Каждое грёбаное утро".Я могу выполнять обещания, если того захочу.***— Бэрронс, это бред! — восклицает она и почти швыряет чашку с недопитым чаем на стол. Могу поспорить, она сделала над собой усилие, чтобы не запустить её в меня. Забавная, когда злится. — Я не говорю, что согласен с ним, но версия не лишена смысла, — я спокоен, но всё же отодвигаю чай подальше от неё. Я всё ещё раздет, а ожоги меня не заводят.— Риодан меня терпеть не может! Постоянно говорит про меня невесть что.— Мак, ты не можешь отрицать некоторые факты...— Это может означать всё что угодно. Я совершенно точно не превращаюсь в... в... – её негодование не даёт ей мыслить рационально. Никому не хочется быть плохим. История повторяется. Она соскакивает со стула, бросаясь к выходу.Я хватаю её за руку, не давая шанса уйти, и собираюсь уже опрокинуть на стол, чтобы прекратить все наши споры известным способом, как вдруг она дёргается в сторону, выдирая кисть из моего захвата с нечеловеческой силой и скоростью, которой у неё раньше не было. Она обернулась, зло сверкая переливчатыми радужками глаз. И... зашипела. Как какой-то долбанный Фейри! Твою мать! У меня не остаётся больше сомнений. Этот сукин сын оказался прав. ***МакЯ вздрагиваю и просыпаюсь. Рядом на столе стоят пустые бутылки и стаканы из-под виски. Лор ушел. Наверное, я задремала сморенная алкоголем. Всё тело пронизывало напряжение. От сна в отлично кондиционируемом "Честере" в одном платье и сапогах я продрогла и, дотянувшись до своего дорогущего кашемирового плаща, торопливо накинула его на плечи. Взглянув на часы, я поняла, что проспала не меньше часа и стала оглядываться по сторонам в поисках хоть кого-то. И вскрикнула от неожиданности. За моей спиной, тёмный и злой, как чёрт, возвышался Бэрронс.— Хорошо спалось? — из-за сдерживаемого гнева слова даются ему с трудом. — Ты уже освободился? Мы можем ехать? — я сама ещё не отошла от обиды на него и решаю проигнорировать его гнев в надежде избежать скандала. Утреннего мне хватило.С минуту он сверлит меня взглядом, затем разворачивается и торопливо направляется наверх, к выходу. Я подскакиваю и спешу за ним, пытаясь на ходу застегнуть плащ.Я догоняю его уже на лестнице, ведущей на улицу. Поравнявшись с Бэрронсом, я кладу руку ему на предплечье, сжимаю пальцы на его рукаве, пытаясь заставить его остановится и посмотреть на меня. Он замирает. Но не смотрит.— Ты можешь объяснить, что случилось?— Помимо очевидного? — рычит он.— Для меня ничего не очевидно! Ты не взял меня с собой, и я ни черта не знаю о вашем разговоре с Риоданом. Хотя ты проторчал там несколько часов, я послушно сидела внизу и ждала тебя. Скандалов не устраивала и не помню, чтобы ты запрещал мне пить с Лором. А теперь ещё и злишься на меня, и я не понимаю, за что!— Я злюсь не на тебя, — только и отвечает он, продолжая смотреть перед собой.— Тогда посмотри на меня, — прошу я. Казалось, он разозлился ещё больше. Бэрронс аккуратно высвободил рукав своего не менее дорогого, чем мой, плаща из моей руки и двинулся дальше. Но я не унималась, не отставая от него ни на шаг. — Расскажи, о чём вы говорили. Чего ты так взбесился?Бэрронс останавливается у самой двери на улицу и, наконец, оборачивается ко мне. Он уже успел нацепить маску непроницаемости на своё лицо.— Я думаю, мисс Лейн, что Риодан оказался прав в этот раз на все сто. Ваше изменение идёт по странному пути, но вне сомнений, вы становитесь эльфом. И если вспомнить, то Влейн уже упоминал это. И уж кому, как не ему, Тёмному принцу, опоившему вас неизвестным эликсиром, знать это. Возможно, он перещеголял своего создателя и таки создал нечто, способное превратить человека в эльфа без последствий для его души.— Он не мог этого знать. Я была первой, кому он дал выпить этот напиток. Он сам не до конца понимал, что сотворил, — паника подступила к моему горлу. Я боялась этого последние пару недель с тех пор, как впервые заметила золотые вспышки в своих глазах. Осознание этой новой реальности пугало меня до чёртиков. Ещё и Риодан подливал масла в огонь: "Каково это, стать главным врагом расы, которую ты так рьяно защищаешь и из которой вышла?". Скепсис Бэрронса же, наоборот, позволял мне держаться. Теперь, когда и он уверен в том, что я перестаю быть человеком... Я просто не знала, что мне делать.— В любом случае этот разговор не для посторонних ушей, — бросает мне через плечо Бэрронс, выходя на улицу.— Но подожди, — я выскакиваю вслед за ним. — Что будет дальше? Что вы решили? Я изо всех сил стараюсь успокоиться, пока он идёт к машине. Растерянность не помогает ясно мыслить.— Ничего. Ни я, ни он никогда не видели подобного. Мы решили ждать. Конечно, с вас, мисс Лейн, я глаз не спущу. Так что не обольщайтесь, что сможете сбежать или начать решать проблему самостоятельно. Будете докладывать о любых изменениях и странностях, происходящих с вами. Говоря словами Риодана, "требуется более детальное изучение вопроса".Вот оно что. ?Крайне увлекательный шоу-эксперимент Мак-фейри?. Делайте ставки, занимайте места в первом ряду. И это было... обидно. Ощущение того, что со всеми своим проблемами я вновь осталась наедине, захлестнуло мня с головой, занимая место паники и растерянности первых минут. Я не могу рассказать об этом Дэни. Бэрронс, похоже, умывает руки, принимая роль стороннего наблюдателя. Будут лишь ежедневные отчёты типа: "Сегодня, в 15.00, у меня выросла вторая голова. " Процесс запущен; его не остановить. Я в полной заднице.Бэрронс подошел к водительской двери и взглянул на меня, всё ещё стоящую у входа в клуб.— Ну и чего вы там копаетесь?Я оцениваю его отстраненный вид, ледяной взгляд. Ко всему прочему я начинаю ещё больше злиться на Бэрронса. Нет, мне сейчас нужно успокоиться и подумать, а с ним в одной машине и в магазине, где он обязательно устроит мне допрос с пристрастием, это вряд ли будет возможно. — Ты знаешь, я, наверное, пройдусь пешком.— Я же сказал, чтобы вы оставались в поле моего зрения.— Да не собираюсь я никуда убегать, — у меня возникло острое желание стукнуть его чем-нибудь. — Послушай, Бэрронс, мне просто нужно отдышаться, привести голову в порядок. Может быть, убить пару невидимых.Он скептически смотрит на мой элегантный отороченный мехом плащ и высокие сапоги на шпильках:— Вы не одеты для боя. — Значит, ты ничего не имеешь против прогулки, — я прохожу мимо машины, держа путь на противоположную сторону улицы в направлении Темпл-Бар. За пару секунд я извлекаю копьё из набедренной кобуры под платьем и, развернувшись, демонстрирую его Бэрронсу:— Я буду держать это наготове и постараюсь ни во что больше не вляпаться. Скоро увидимся.Отвернувшись, я продолжила свой путь. За спиной Бэрронс хлопнул дверью и завёл мотор. Трофейный "Майбах" медленно поравнялся со мной, я посмотрела в окно водителя с опущенным стеклом. Наши взгляды встретились."Просто не задерживайся".Тонированное стекло поднялось на место, и машина, рыкнув мотором, понеслась прочь.Несмотря на обещание, данное Бэрронсу, через пару кварталов я свернула в переулок. Этот путь был короче, но, несомненно, опасней. Я откровенно напрашивалась на неприятности, разгуливая в своём "я-роковая-красотка" наряде. Я шла быстро, имитируя волнение. Стук металлических каблуков эхом отражался от стен, привлекая внимание. В руке я сжимала копьё, лезвие которого спрятала в рукаве. То ли от напряжения, то ли от злости на всю ситуацию в целом, но правую ладонь начало уже покалывать. Я постоянно перебирала пальцами, пытаясь ухватиться за своё копьё поудобней. Но чем больше я теребила рукоять, тем тяжелей и некомфортней мне становилось. Увлеченная процессом, я вышла на маленькую площадь, оказавшись в окружении разрушенных и разворованных магазинчиков. И не знаю почему, но моё ши-чутьё слишком поздно оповестило меня о большом количестве фейри. Их была тут целая толпа. Я уже видела таких. Мы назвали их Кожееды. Не трудно догадаться, чем они питаются. Впервые увидев их жертву, я поняла, кто освежевал Фиону. Они были высотой не больше пяти футов, покрытые грязно-розовой прозрачной слизью, через которую можно было разглядеть их внутренности. Близко посаженные чёрные глазки, по четыре с каждой стороны, и маленький хобот вместо носа и рта. Но самое страшное: они умели просеиваться. Правда, на небольшие расстояния, но для их жертв это умение было решающим.Я выхватила копьё из рукава, старясь не замечать покалывание на коже, и, отойдя к стене проулка, из которого вышла, чтобы прикрыть спину, приняла боевую позицию. По меньшей мере двадцать Кожеедов, как один, обернулись и уставились на меня. Я ждала нападения, но они не шевелились. С минуту они тупо пялились, затем послышалось прерывистое шипение, отдалённо напоминающее шепот – невидимые переговаривались. Это длилось какое-то время, а я всё продолжала стоять у стены, проклиная себя за то, что оставила мобильный в машине. ?ЕТУ? мне бы сейчас не помешал. Наконец шипение смолкло, и твари двинулись на меня, но не группой, а по одному, выстроившись в шеренгу. Что ж, так даже лучше — протыкать их поштучно гораздо легче, чем справляться с просеивающейся толпой. Я напряглась для удара; хорошо, что они не знают, что я Нуль. Но то, что произошло потом, заставило меня застыть в полнейшем шоке. Первый невидимый, приблизившись ко мне, остановился в нескольких шагах от меня и... отвесил почтительный поклон, коснувшись своим хоботком асфальта. Произнеся что-то на древнем языке, что я не смогла разобрать, Кожеед выпрямился и проследовал мимо меня в проулок. То же самое повторили и второй, и третий, а за ними и все остальные. Каждый кланялся и произносил одно и то же слово, но делали они это так тихо и с таким жутким шипением, что я никак не могла разобрать что это.Вскоре вереница из фейри кончилась и они все ушли, оставив меня, жмущуюся к стене, в полном недоумении. Прошло минут десять, прежде чем я опустила копьё и аккуратно просканировала местность – фейри по близости не ощущалось. Я оттолкнулась от стены и на неверных ногах снова шагнула на площадь, решив убираться отсюда поскорее. И тут же встретилась с чёрным пылающим взглядом. Бэрронс стоял на противоположной стороне, там, куда я направлялась. Судя по его жестко очерченному лицу и поджатым губам, он видел весь спектакль с лучших мест. Если до этого у него и оставались хоть какие-то малейшие сомнения, то сейчас они развеялись как прах по ветру. Я действительно становлюсь Фейри. Бэрронс продемонстрировал свой самый пугающий оскал:— Хочешь знать, что за слово они произносили?— Нет, — я правда не хотела, но догадка уже крутилась у меня в мозгу. Бэрронс бы ответил в любом случае:— Они называли тебя Принцессой.