Глава восьмая. Самосознание. (1/1)

Я помню то свое пробуждение. Это связано с тем, какой величины стыд я испытал тогда, когда открылись мои глаза. Причем, что самое удивительное, я должен был страдать от головной боли, от отравления, от обезвоживания и это все сразу!.. хотя, обезвоживание надо вычеркнуть из списка выше, потому что оно имело место быть и потому что именно оно заставило меня открыть глаза.Меня удивило то, что я увидел вокруг себя, а именно: стойку дивана и не знакомый мне потолок... но не знакомый не потому что я его никогда не видел, а просто потому что никогда не придавал ему значения и не заострял своего внимания... это как с человеком из одного отдела, с которым можно много-много раз встретиться в коридоре или в лифте и ни единого раза не поздороваться! Так при этом еще каждый раз думать: "А это еще кто такой?.." или "Где-то я его уже видел раньше...".Так вот, мои глаза открылись и я увидел стойку или подлокотник дивана и потолок. Смотреть на них было не самым приятным из занятий, потому что мир слегка кружился по часовой стрелке! Вставать не хотелось тоже, но та мерзкая, вязкая, и даже слегка жестковатая корочка налета, образовавшаяся за ночь на языке и в глотке, вынудила пересилить себя и подняться.Как только это произошло, я обнаружил нечто новое, отвратительное... что смешивало меня с образом отброса и просто приравнивало к подобному понятию. Но одним обнаружением не закончилось. В этот момент желудок сократился и все то, что оставалось в нем, изверглось прямо на штаны, выбив изо рта крик, а из глаз слезы сожаления... слезы, которые можно связать с чистейшим, буквально концентрированным страхом перед собой, своим будущим и страхом перед тем, что об этом могут сказать родные мне люди... если, конечно, они увидят меня в подобном состоянии самого отвратительного из существ в мире.Я попытался подняться, но поскользнулся и упал... в двойную лужу собственной рвоты. В двойную порцию своей собственной мерзости! А еще, после падения сделал еще одно, новое для себя, открытие: у меня дичайше болели шея и запястья. Почему это стало открытием? Все до смешного банально - я не помнил своего падения с подлокотника дивана, на котором висел используя баланс. -Они не должны увидеть этого! Они не должны ничего узнать об этом! - думал я, предпринимая вторую попытку подняться - Я надеюсь, что никто из них меня не видел и что сейчас у меня есть немного времени чтобы прибраться за собой! Чтобы навести порядок и, пускай я сам буду не в порядке, но все вокруг будет чисто, чинно и благородно - шатаясь из стороны в сторону, буквально не контролируя свои действия и движения, я прошел на кухню, чтобы достать из холодильника целлофановый пакет с водой и наполнив себя, опустошить таковой - Вода! О, да! Вода! Как же приятно! - захлебываясь, с не известной мне ранее жадностью, я вливал в себя весь пакет, наслаждаясь каждым глотком - О, да! Вода! - произнес я тогда, когда емкость стала совершенно пустой, после чего тяжело продышался, раздувая мешки легких в своем организме и думая о следующем: "Проклятье... как же от меня воняет! Каким же мусором я стал и потребовалась на это всего одна ночь..." - я сделал несколько шагов по направлению к раковине, чтобы открыть ящик под ней и выкинуть в специальный контейнер для пластика и целлофана пакет, но понял, что все не так-то просто и только что выпитое бьет тревогу, стремительно поднимаясь наверх и стремясь покинуть мое нутро - Нет-нет-нет! - все, о чем успел подумать я, после чего рефлекторно наклонился над раковиной. Изо рта прыснул водопад... из глаз потекли два тоненьких соленых ручейка... от боли в шее, от боли в запястьях, начала болеть голова, желая не отставать от того состояния, в котором находятся остальные части единого организма. Горло тоже чувствовало себя не ахти из-за мотания туда-сюда холодного потока жидкости. -Какой же ты глупец! - ругал я сам себя - И после этого ты готов считать и называть себя разумным существом, наполненным сознанием и самосознанием до краев?! - я стоял склонившись над раковиной и пытался пошевелить рукой, чтобы открыть кран и смыть всю ту мерзость, которая покинула меня - кусок девиации принявшей не только одушевлённую, но еще и человеческую форму - Давай, тело, переставай болеть и начинай двигаться! Давай, тело! Мы должны все убрать до того, как это кто-то заметит тихо шептал я сквозь слезы, которые упорно не хотели останавливаться.