Моя семья - это отдельный кадр (1/1)
- Эй, Мэтт! Мэээээтт!Ох…Кумадзиро зарычал, когда я, невольно вздрогнув, едва не уронил его со своих коленей.
Бедолага где-то порезал переднюю лапу. К счастью, не слишком сильно, и, обработав поврежденное место, я осторожно опустил его на пол.- Ты же знаешь, что он не успокоится, пока я к нему не подойду? – заглядывая в глаза одному из самых опасных хищников планеты, тихо заметил я.- Мээээээтт! – словно в подтверждение моих слов раздался очередной требовательный вопль.Медведь снова издал протяжное рычание, и, могу поклясться, в нем явственно прозвучалораздражение.- Ну-ну… Я знаю, что ты его не любишь, но потерпи немножко, - я, присев на корточки, пригладил белую шерсть на голове своего крайне недовольного мишки. – Я скоро, хорошо?Кумадзиро ткнулся влажным носом в мою ладонь, и немного неуклюже поковылял вглубь комнаты, не забывая при этом фыркать.
Я слегка улыбнулся, посмотрев ему вслед, и спустился вниз по лестнице, едва не столкнувшись нос к носу с взмыленным Фредом.Энергичный, как всегда. Энергичный с приставкой ?сверх?.- Ну, наконец-то! – он схватил меня за руку и потащил на кухню.- Что-то случилось? – поинтересовался я, даже не пытаясь остановить бесцеремонные действия неугомонного братца. Судя по тону ничего криминального, поскольку в противном случае он бы уже мне выдал, по меньшей мере, Гамлета.- Конечно, случилось! Еще спрашиваешь! – немного взволнованно и бодро отозвался Фреди и, выпустив мое запястье, плюхнулся на стул. – Но для начала ты должен мне помочь победить самого главного врага Героя!Я едва заметно усмехнулся и выдохнул, на секунду опустив свои налитые свинцом веки – так, ничего страшного, просто легкий недосып.- Тебе не кажется, что пора бы уже самому научиться готовить?- Мэтт, ну не начинай, а? – отмахнулся брат, вольготно закидывая ноги на стоящий по соседству стул. – Вечно ты вредничаешь. Тебе же проще, тебя Франция воспитывал… Нет, ну, если ты хочешь, конечно, я могу…
- Не надо, - вздохнул я и принялся доставать посуду из кухонных шкафчиков. – Я еще пожить немного хочу.??????????Я не являюсь обычным человеком, и не испытываю неловкостей, отвечая на вопрос: ?А какая у тебя семья??. У меня двое родителей и брат. Вроде все нормально, да?Если тот факт, что у меня есть отец и… да, тоже отец никого не смущает, то я очень рад.
Сейчас это уже не играет особой роли, а потому и тот, и другой просил меня не называть его ?папой?.
Что ж, просьбу Англии я выполнил относительно легко, и теперь он просто – Артур, а вот Францию до сих пор язык не поворачивается назвать ?Франциск?, все кажется, что это какая-то дикая фамильярность.Вот, у Альфреда подобных трудностей никогда не возникало – он чуть ли не с детства никаких ?пап? не признавал, разве что Англию до определенных пор считал своим старшим братом.??????????- Ам… Пмт ммчн важн, ммн… - Америка завел свой рассказ издалека… а, может, и нет, кто его разберет, с набитым-то ртом.- Фред, да прожуй ты уже! Ничего же непонятно, - я отложил вилку и поборол желание треснуть его, ну или, на крайний случай, пнуть под столом.Он принялся усиленно работать челюстью, смотря на меня недоуменно и даже как-то обиженно.- Исдефаешьса, шмо ли?- характерный звук проглоченной пищи. – Я всегда говорю разборчиво! Ну, какое слово повторить?- Каждое, - я отправил в рот маленький кусочек, Америка поморщился.- Я тебе тут, между прочим, важные вещи рассказываю, а ты как обычно… Поражаюсь – вот в какого ты такой невнимательный раздолбай? Ладно… Я рассказывал тебе о том, что он обнаглел вконец.- Кто?- Кто-кто… Брагинский.Россия?Что ж. Причина его не самого лучшего расположения духа теперь приобрела хорошо известную оболочку.- Представляешь, что это гад сегодня заявил?! Что я – главная угроза всего человечества, и что если я размещу ПРО в Европе, то он примет жесткие меры! Нет, вот ты представляешь?!Америка экспрессивно размахивал рукой, сжимающей нож для мяса, и я мягко перехватил ее, когда мне стало казаться, что еще немного, и он нечаянно ткнет себе в глаз.- Какие именно? – спросил я, укладывая его ладонь на стол и незаметно убирая столовый прибор от греха подальше.- Да хрен его знает! – рявкнул Фред и, чуть переведя дух, добавил уже значительно спокойней. – Сволочь русская.Он немного откинул голову назад, крепко зажмурившись– жест, означающий, что его что-то очень сильно беспокоит.- Я ведь это делаю, потому что хочу обезопасить нас от Востока, - голубые глаза медленно открылись, взгляд стал серьезным и сосредоточенным. – Ты знаешь, о ком я.Когда брат говорил ?нас?, он подразумевал себя и меня.- Да, - одними губами подтвердил я.- Хотя… - на его лицо вернулась старательно обыгрываемая злость. – Да, вывести Россию из строя важней. Не так актуально, зато как приятно…Он внимательно оглядел опустевшую тарелку, задумавшись над чем-то, еще пару мгновений - и в его зрачках уже плясало знакомое полудетское озорство.- Спасибо, что не дал голоду одолеть Героя! – он приобнял меня за шею, прижимая к себе, и тут же отстранился, резво подскочив на ноги. – Оченьважно поддерживать постоянный обмен веществ в моем организме, иначе я буду слабым, и некому будет нас защитить!??????????А раньше я и не думал над этим – ?слабый?, ?сильный?, ?защищать? или ?быть защищенным?.
Когда ты маленький, все воспринимается, как само собой разумеющееся.Тогда и для счастья надо было совсем немного – съесть что-нибудь вкусненькое и видеть улыбки тех, кто тебя окружает.А когда по ночам снились кошмары, и я кричал во сне – на макушку всегда успокаивающе опускалась теплая ладонь папы… то есть, Франции, да. И если я продолжал хныкать, вздрагивая от недавно виденных мной жутких монстров и давящей на мозг темноты, он подхватывал меня на руки, прижимая к себе, и, негромко напевая колыбельную, уносил в свою комнату.
Удивительно, но сразу же становилосьхорошо, легко и просто, когда он укладывал меня рядом с собой и, укрыв одеялом, произносил те слова, что совершенно не хотят стираться из моей памяти: ?Спи, Матьё. Пока яс тобой, тебе нечего бояться, мое прелестное дитя?Когда это все закончилось?
Наверно, когда па… да черт! Когда… он, горько улыбаясь, сказал, что я больше не Матьё, а Меттью.
Что это означало, я понял только потом.