Глава 16. (1/1)

И я понял в этот момент, по кому скучаю. Я понял, какого человека мне не хватает в жизни. Я со всей ясностью осознал, по кому я невыносимо тоскую, тоскую давно, и кого мне так недостаёт каждый прожитый мною день. Это конкретный человек. Мне он необходим, и я по нему скучаю. Я скучаю по себе, счастливому.? Евгений Гришковец, ?Сатисфакция?Конечно же, ни о какой беременности речь не шла. Я развела Су Мана, как последнего лоха, прекрасно зная, что он не информирован о состоянии моего здоровья, да и откуда ему было узнать о том, что я чисто физически не могу иметь детей? Естественно, что неоткуда. Вот этим-то я и воспользовалась, отдавая себе полный отчет о том, что я посмела так грязно шантажировать главу одного из самых почитаемых домов k-pop’a. А пришла мне в голову эта замечательная мысль именно в тот момент, когда я свензилась с той гребанной лавочки в парке. Тогда, в то мгновение, когда я смотрела на небо, ища падающую звезду, о которой говорил мне Чон, меня очень конкретно глюкануло. Мне показалось, что я упала в небо. Будто только для меня кто-то на миг отключил гравитацию и земное притяжение, мне показалось, что я могу просто поднять руки и упасть в небо, как люди падают в темное ночное озеро. А Иль У, сидевший рядом со мной, будет сидеть и смотреть на меня, не понимая, что происходит, как будто бы он по сравнению со мной слишком тяжелый, и что бы он ни делал, он никогда не сможет УПАСТЬ В НЕБО. А я смогу. Это было очень странное, потустороннее ощущение, я уверена, что никогда не испытывала ничего подобного прежде. Единственное чувство, которое может быть немного приближенным к этому – это легкость в голове, когда губы Чхве касаются моих. Тогда меня словно размораживает изнутри, я могу свернуть не только горы, тогда кажется, что весь мир у моих ног.Дура, которая влюбилась в айдола… И эта дура, ударившись башкой о землю, тогда поняла, что раз у нее в жизни не осталось ничего святого, она может быть любой сукой, какой только пожелает, может манипулировать всем, что только под руку попадется. Может ненавидеть себя и весь остальной мир еще больше. Хотя, казалось, что больше уже нельзя. Я могу коверкать драгоценный для меня факт беременности, раз он больше не играет для меня роли. Больно, конечно. Показывать тест с НАРИСОВАННЫМИ полосками, тест, который лично мне никогда не покажет ТАКОЙ правды. И, опять же, в какой-то мере, могу тешить собственное эго тем, что когда-то было для меня свято. Ведь, в конце концов, вся наша жизнь - не более, чем болезненное падение с лавочки. Единственное, что важно, - это какие звезды у тебя потом посыпятся из глаз…Так что и методы мои сейчас не могут быть щадящими. Ценностей в жизни у меня не осталось, призов, за которые стоит побороться – тоже. Но моя великая вселенская лень меня все-таки никогда не победит – чтобы еще больше ничего не делать и ничем не интересоваться, сейчас я надорву пупок и получу это хреново агентство стилистов. Чтобы потом совсем покрыться плесенью и превратиться в инфузорию-тапочку. Я могу, если не все, то очень многое. Проблема в том, что я ничего не хочу. Это же так просто… добиться своей мечты. Приложив усилия, можно достигнуть всего, чего бы ты ни пожелал. Плохо становится тогда, когда её нет. Нет мечты. Некуда тянуться, незачем лезть в небо, в высоту. И тогда ты постепенно врастаешь в землю, как старый дом. Кирпич за кирпичом, бревнышко за бревнышком, медленно, но неуклонно. Внутренне превращаешься из особняка в землянку, так и не побывав дворцом, которым хотел быть в детстве. И ничего. И жизнь продолжается. Вот только без мечты и животворящих чувств внутри остается только гниль и слизь. Финал, господа. Занавес. И тут не помогут ни армии психиатров, ни батальоны психологов, ни огневые батареи мамочек-нянечек, взявших на вооружение платочки и пузырьки корвалола… Не помогут ударные дивизии подруг и партизанские отряды мужчин. Может помочь только чувство, которое в нашем мире сродни Чаше Грааля – его ищут все поголовно, поиск превращает людей в параноиков, все знают об этом артефакте, но очень мало, кто может похвастаться его приобретением. Имя ему – любовь. С некоторых пор, я выпала из этой гонки за счастьем, что обещает человеку это чувство, вера в розовое сердечко испарилась, как капля воды в Сахаре. Я даже не успела попробовать её на вкус… она даже не долетела до моих губ, превратившись в равнодушный пар и оставив меня умирать от жары. И я послушно скончалась. Вот только моё ослиное упрямство, вкупе с похеризмом, все-таки подняли меня из могилы. А потом дали пинка и сказали: ?Шуруй!?. Ну, я и пошла. На войну за святой Грааль, без веры в то, за что борюсь. Какая-то дурная у меня судьба…Все это, спутавшись в один комок, неслось у меня в голове, пока я, сидя на карнизе собственного окна с внешней стороны дома, приканчивала вторую бутылку дешевого вина. На элитный и крепкий алкоголь меня что-то не тянуло, а вот потравить нёбо и язык горько кислой гадостью красителей было только за милую душу. Одну пустую склянку я уже сбросила вниз, на чистую улочку, украсив тротуар мириадами осколков, вторая была уже на подходе, точно так же, как и мои уже чуть датые мозги. Странно было осознавать, что Су Ман, каким бы великим стратегом он ни был, все-таки повелся на мой детский шантаж. Он реально испугался. Что такая клуша, как я, УЖЕ наворотившая столько дел за такой короткий срок, могу принести его дражайшим Джуниорам еще больше проблем. А я ж могу… Что страшно женщине, вытащившей пистолет на собственной свадьбе? По ходу, уже ничего. И, как ни странно, он это понял. Всего лишь раз посмотрев мне в глаза. Всего лишь раз заметив, что они не блестят, что они мертвы и согласны на любую дрянь, которая только взбредет мне в голову. Слава Богам, что он это понял, – я боялась, что мне придется действительно тащить этот херов тест журналистам и рассказывать им ?замечательную? историю гадины Джессики. Тогда бы мой, уже сложившийся, имидж полетел бы в тартарары, но сейчас меня это уже не трогало, я вполне могла поставить на карту куда больше. А Сон Мин… А что Сон Мин? Я и так уже несколько дней подсыпаю ему в шампуни и крема средство для удаления волос. Пусть станет лысым, как коленка, мне как-то уже наплевать. Отомстить ему я всегда успею, этот человек, на уровне подсознания опасающийся меня, все равно никуда не денется. А вот конкурс сейчас явно лидировал в позициях моих целей на будущее. Куда больше меня сейчас заботил Чхве. Я не видела его уже уйму времени с того самого момента, как меня огорошили известием о нашем соседстве. И то, что теперь ТОР проживает за стенкой, ни на что не влияло – кому как не мне знать дикие графики звезд, по которым ты сегодня здесь, завтра на Луне, послезавтра левой пяткой на Марсе, а твои уши уже отправлены на выставку в другую галактику. А потом – застой на месяц, когда пресвятая звездочка всеми забыта, заброшена и покинута, без всех этих автографсессий, камбеков, фотосетов и записей. Так и живут. Будь я сейчас чуть менее зарыта в собственные проблемы, я могла бы набрать Кире и спросить у нее расписание Бингу, но что-то мне подсказывало, что этого делать не стоит. Ни звонить Кире, ни узнавать расписание. В первом случае меня ожидал разбор полетов в её самой любимой форме – пытки на дыбе, а во втором – я не знаю о чем мне говорить с Сын Хеном. Честно. И второй пункт меня тяготит куда больше первого, уж с кем с кем, с Кирой я бы легко смогла договориться. Ну или хотя бы попросить её отложить мою казнь за такой длительный тотальный игнор друзей. А вот Чхве… да я ума не приложу, что мне с ним делать. Этот человек никогда не спрашивал меня о своих поступках, все, что бы он ни решил, я узнаю постфактум. И самое хреновое, что у меня нет ни права, ни сил влезть в его решения. Я могу только подчиняться, как милый барашек, и на этом все – бунт на корабле может быть успешным только при одном условии – если капитан НЕ ТОР. В этом случае все идут ровным строем кормить акул, с таким главнокомандующим любое сопротивление сразу же теряет смысл. А мне что делать? Тоже снимать акваланг и нырять рыбкой в тепленькую водичку? Понятия не имею! И ведь дело не в бунте на корабле… дело в том, что я знаю, чего ожидает от меня Чхве. И прекрасно знаю то, что не смогу ему ничего дать. Не смогу порвать с Сон Мином. Не смогу прекратить метаться из стороны в сторону. Не смогу решиться на мирную жизнь. Не смогу отказаться от всех своих мужчин. Не смогу сказать ему ?я люблю тебя?… Не смогу выйти за него замуж, не смогу родить ребенка, не смогу быть хорошей матерью и женой. Не смогу. Но он не слушает меня. Он уже принял решение, что я его женщина – и точка. А я остаюсь на перепутье, где меня во всех траекториях ждет полный ппц. И выбора нет, куда бы я не сунулась. С одной стороны, честно признаюсь, мне это даже немного льстит. Еще бы – из всех потрясающих женщин планеты самый сексуальный мужчина выбрал такую вот хреновую меня. Но с другой – такой вот хреновой мне свобода и моя личная шиза дороже такого офигенного его. И я, положа руку на сердце, совершенно не знаю, какая из сторон меня больше удерживает. Быть его женщиной? Быть собственностью человека, которого люблю больше жизни? Или же остановиться и снова зажить так, как привыкла? Да я в страшном сне не могла представить, что снова буду на таком перепутье. Когда мозг и сердце снова встанут в оборонительные позиции друг напротив друга. Когда я не пойму, как мне поступить. Всего лишь из-за какого-то мужчины. Пустая бутылка полетела на асфальт, пущенная, как снаряд, моей рукой. Радостный переливчатый звон разлетелся вместе с зеленоватыми осколками по всей улице, но я не придала значению своему свинству – сейчас у меня гораздо больше вопросов, волнующих меня куда сильнее, чем проклятья корейских дворников. ***Иногда мне хочется совершать безумные поступки. Нет, не те, которые и так находятся на официальных правах в моей инфраструктуре ?Джессика-лэнд?, а такие, за которые точно забрали бы в дурку. Например, подмешать шампунь в суп, или воткнуть в центр монитора телевизора ручку швабры, или вылезти голой из окна и начать во весь голос орать древнеиндийские мантры. Что-то такое, от чего даже у Чхве башка бы взорвалась, как перезревший арбуз. Но – приходится сдерживаться, приходится притворяться правильной и спокойной (конечно, настолько, насколько это вообще возможно). Приходится лгать, выставляя себя в лучшем свете, чем это есть на самом деле. Приходится, хотя я этого жуть как не хочу. И вот сейчас я снова играю. На этот раз в примерную домохозяйку, которая, убрав семейное гнездышко, ждет своего муженька перед телевизором. С одним мааааленьким недочетом – дома у меня бардак бардаком. И мне ни капельки не стыдно спотыкаться обо все вещи на свете, вытрясенные из шкафов, только потому, что порядок, как таковой, мне не нравится. У меня в башке-то черт ногу сломит, куда мне за домашним идеалом-то следить… И вот я сейчас, валяясь около дивана на полу, в обнимку с огромным ведром мороженного с кленовым сиропом и розовой ложечкой ?Баскин Робинс?, смотрю древнее, как мир, шоу Бенгов. То самое, которое вышло перед их дебютом, документалка о моем черноглазом киллере, придурке-улыбашке, зарвавшимся дрыще с коленками анорексичной модельки, чуваке, который любит косички больше всего на свете и еще одной недоросшей поебен*ки, которая не имеет ни унции мозгов в своей тупой голове. Смотрю – и понимаю, что я их СОВСЕМ не знала. Хрен с ним, с Чжи Еном, в его случае прошлое не особо важно. Хрен с ним, с Дэ Соном и Тэ Яном, эти два дурика вообще не изменились. Хрен с ним, с Сын Ри, на голову которого я призываю все асфальтоукладчики мира. Но ТОР?! Да я в жизни б не подумала, что этот человек ТАКОЙ. Кажется, Чхве Сын Хен, Темпо, ТОР и Бингу – это все абсолютно разные люди, настолько полярно разные, что в страшном сне не привидится их схожесть. Однако все это один человек. И… что теперь? Мы с ним, получается, братья по маскам. И, даже если я не знаю, какая из личин на мне будет завтра, то ТОР… ооо, я даже представить боюсь, каким может быть этот человек НЕ В ОБЫЧНОМ своем состоянии. Я так-то не знаю, что делать, что уж говорить об остальном… Воткнув ложечку поглубже в сливочный ком, истекающим на радость мне, сладкоежке, кленовым сиропом, я поставила шоу на паузу и сползла на пол с головой, оставив диван в гордом одиночестве. Что я имею? Психа Чхве, который прибьет меня за любое поползновение в любую сторону, кроме разрешенных. Такого же психа Чона, которого я уже отчаялась убедить в своей несостоятельности чувствовать. И, наконец, придурка Сон Мина, которого я точно прибью не сегодня, так завтра. Пульт, неудачно свалившийся мне под локоть, решил пожить своей жизнью и, самовольно вырубив мое шоу, включил на телеке какой-то музыкальный канал. Зашипев, я отодвинула мороженку на безопасное расстояние, взяла этого маленького пластикового упыря и начала перещелкивать кнопки обратно – но ничего не происходило. У меня вообще создалось впечатление, что этот хренов прибамбас просто обиделся на мой локоть, и теперь, сволочь, мстит. - Ваш концерт был потрясающий, все-таки, инди-группы в Нью-Йорке одни из лучших! – вдруг запищал кто-то из телевизора, оглушив мне ухо. Поморщившись, я перевела взгляд на монитор и обалдела. Нет, ничего особо необычного там не было, какая-то раскрашенная журналистка, лет 30, изо всех сил косящая под ?оторванную? молодежь, с волосами, выкрашенными в непонятный цвет, приплясывала с микрофоном за кулисами, тыча им в нос каким-то парням в черной коже. Вот только рожи этих звезд почему-то казались мне очень и очень знакомыми. Не прекращая стучать пультом об пол, а второй рукой накачивать себя мороженным, я вперилась в лицо солиста, на ухе которого болталась здоровенная серьга-клипса. - Да, вы правы. Но мы так популярны только благодаря нашим фанатам! – парень добро улыбнулся в камеру. Я даже поперхнулась, его улыбка, действительно по-человечески добрая и теплая, никак не вязалась с общим видком прожженного рокера. – Но вы знаете, мы не можем по праву называться лучшими, наша группа очень виновата перед одним человеком, и, на самом деле, почти половина песен сегодняшнего концерта написана только для него. - Правда?! – снова взвизгнула экзальтированная дамочка, я скривилась, не переставая кашлять – сиропчик явно пошел не в то горло. А вот ту журналистку лично я бы выпускала в эфир только в кляпе, уж больно голос у нее противный. Ну, или, в крайнем случае, в наморднике. – И что же произошло?! Чем же такие великие люди, как вы, могли провиниться перед кем бы то ни было?! - К сожалению, я не имею права разглашать подробности. Но если этот человек сейчас смотрит вашу передачу, я хочу выразить ему свои искренние извинения, – парень дернул головой, подзывая других участников группы. Через секунду камера взяла выше, в крупный план взметнулись 6 ладоней, сжатых в кулак. Ложечка, которой я продолжала поглощать уже растаявшее мороженое, жалобно треснула и сломалась пополам. Только почувствовав вместо сиропа соленый вкус крови, я поняла, что раскусила её в щепки, но у меня не оказалось достаточного количества сил отвернуться от телевизора. Так и сидела, с острыми осколками пластика во рту, на автомате стуча пультом об пол и по-бараньи смотря вперед, на экран, где парень с татуированной рукой, а так же 5 его друзей, демонстрировали в камеру свои запястья, на которых красовались уже зажившие, но все равно алые, шрамы. Такие же, как красовались когда-то у меня от веревки, что стягивала мне запястья в кровь в том подвале. Теперь они, все те шестеро, кто испоганил мне жизнь, будут иметь на себе напоминание о своей ошибке. Странно, но в эту секунду я поняла, что больше не сержусь на них.