Часть 1 (1/1)
На носу ноябрь. За окном маленькими хлопушками падал снег, искрясь под светом уличных фонарей и кружась в воздухе. Каждая снежинка мельтешила перед лицом редких прохожих, будто заигрывала с ними, а потом?— раз! —?и вдруг залетает то в нос, то в глаз или просто попадает на щёку, оставляя после себя лишь крошечную капельку воды, от которой на ветру коже становилось холодно.Маринка обожала смотреть на падающий снег. Ей больше нравилось, когда снежинки были покрупнее, будто реальные куски хлопьев, которые она ест с йогуртом по утрам. Точнее, это мюсли, а не хлопья. Но мюсли не умеют падать с неба. А хлопья могут. Каждая снежинка казалась ей произведением искусства, созданным кем-то наверху, за непроницаемым слоем пушистых облаков, больше похожим на светло-серый плед. Ещё Маринка любила всматриваться в снег и подмечать для себя, что вблизи он падает быстро, а вдалеке?— медленно, неторопливо, даже когда на улице ветер гонит прохожих. Она переводит взгляд то с близ падающих хлопьев-снежинок, то с далёких, тем самым давая глазам передохнуть от надоедливого света настольной лампы и экрана монитора.Десятый класс хоть и не одиннадцатый, но и не девятый?— сложный, собака такая. К экзаменам готовиться не надо, но вот задумываться о том, чтобы уже выбирать себе институт, профессию, экзамены для ЕГЭ, уже давно пора. Ещё, наверное, с начала учебного года. Это не Маринка так считает, не-е-ет. Это учителя весь мозг уже промыли, да и родители тоже. Талдычат всё время про эти проклятые экзамены, про будущую жизнь с такой серьёзностью, будто они сами будут виноваты, если ты вдруг окажешься бомжом без дома и работы. Нет, ну, родители то никогда не бросят, даже если тебе стукнет сорок лет, а вот от учителей слышать такое смешно.Смешно, ей Богу, но только не Марине.Она со всей серьёзностью всегда относится к учёбе в целом. Для одноклассников это хиханьки-хаханьки, они, эти раздолбаи, даже на уроки не приходят! О каких там экзаменах идёт речь? О какой там работе кудахчут учителя? Этим клоунам только подавай дискотеки да вечеринки! ?Ничего-ничего,?— утешала себя временами Марина, корпя над уроками в поздний час. —?Когда спохватятся, поздно уже будет. Посмотрим, кто над кем смеяться будет, когда их родители из собственных квартир за безделье повыгоняют!?Хоть и училась Марина, считай, целый день (и дома, и в школе), но в некоторых предметах толку от этого было никакого. Серьёзно. Вот, например, геометрия. Геометрия давалась ей с трудом, потому что она ненавидела учить аксиомы, теоремы, признаки и тому подобное. Она с лёгкостью запоминала формулы (поэтому так легко сдавала большинство контрольных по алгебре и физике), но вот теоремы в её голове не приживались. Более того, она всегда путала эти дурацкие признаки и терялась в доказательствах задачек. Для их решения она всегда заучивала теоремы наизусть и держала учебник при себе, чтобы иногда решать номера по аналогии. Но по аналогии задачки попадались редко, поэтому приходилось включать мозги.Ещё у Маринки были проблемы с экономикой. Ей богу, они заключались только в написании конспектов. Конспекты с них Ирэна Игоревна требовала идеальные: необходимо было иметь тетрадь размером А4 (желательно вообще, но можно было и иметь размером А5, но только с большим количеством страниц), отступать от края листа примерно восемь-десять клеточек, чтобы тем самым облегчить написание определений (поля были обязательными!), писать слова полностью, без сокращений (потому что Ирэна Игоревна включала дурочку и писала в тетрадь ?Ничего не понятно!?) и писать вообще всё, что она говорила или показывала на презентациях. Хоть задачки по экономике были лёгкими и понятными (за них она получала пятёрки), но вот с конспектом она прокололась. За то, что на двух страницах она не рисовала поля и забывала писать примеры к определениям, ей снизили оценки, и две четвёрки подпортили её средний балл. А ещё она трояк за что-то получила. Так что теперь оставалось надеяться на то, что за последнюю самостоятельную ей поставят хорошую отметку, и средний бал приблизится к пятёрке.Та ещё морока…Из раздумий девушку вывел неожиданно зазвонивший телефон, взорвавшийся громким возгласом её любимой певицы Деми Ловато. Новенький ?сяоми? завибрировал, создавая раздражающие слух звуки. Марина недовольно закатила глаза, думая, кому могла понадобиться в столь поздний час, и взяла телефон в руку.Дима Вершинин—?Да Господи! —?воскликнула девушка, вскакивая с кожаного кресла. В последнее время Митька Вершинин доставал её своими звонками и приглашениями погулять на улицу. Она не любила гулять на морозе, поэтому придумывала тысячу и одну отговорку, чтобы никуда не выходить. Возможно, дело было и в самом Митьке, Марина никак не могла этого понять.—?Алло?—?Привет, красавица,?— на той стороне послышался хриплый мужской голос. Сердце пропустило удар. —?Как у тебя дела? Ещё не спишь?—?Ха-ха-ха. Ха,?— наигранно посмеялась Марина, облокачиваясь свободной рукой на подоконник.Дело в том, что у Маринки Шишкиной в классе было своё прозвище?— ?спящая красавица?. Однажды они с классом поехали на какую-то скучную театральную постановку, и она была настолько скучной, что Маринка заснула после антракта. Вообще-то, ей это прозвище придумал Никита Фрязин, но, увы, подхватили все. Да и сам Фрязин, к примеру, называет её ?спящей красавицей? беззлобно, без смеха, а вот Вершинину только бы над ней и посмеяться!Но, если честно, когда он называет её просто ?красавицей?, её сердце начинает биться как бешеное.—?Нет. Как слышишь, не сплю…—?Ну, и отлично! Выходи гулять.—?Не-е-ет, Дима,?— канючила Марина, чувствуя, как пальцы начинают мёрзнуть.—?Что значит ?нет?? Не знаю я такого слова! Давай, вставай со своего любимого кресла и топай сюда! Я замёрз уже, пока ждал тебя.—?Ой, да что ты всё врёшь то? —?вскинулась Маришка, фыркая и шкрябая ноготками по подоконнику.—?А ты в окошко посмотри и увидишь!В голосе Вершинина слышалось ехидство. Маринка насупилась и посмотрела вниз. И правда: Митька стоял под окнами её дома, но, увы, на улице было настолько темно, что она не могла увидеть его лица. Даже свет от уличных фонарей не особо помогал. Девушка помахала рукой. Митька помахал рукой в ответ.—?Видишь?—?Вижу,?— кисло откликнулась Марина, выпрямляясь во весь рост.—?Не кисни. Я же тебя не в школу зову учиться!—?Ага. Да лучше уж в школу! Там хотя бы теплее.Митька на минуту замолчал, перестал говорить совсем. Лишь его дыхание было слышно в динамике. Наверное, он над чем-то очень долго думал. Маринка почесала затылок и приложила ладонь к холодному окну.—?Дим?—?Не зови меня так,?— вежливо попросил её Митя, поправляя съехавшую на лоб шапку. —?Я же просил меня просто ?Митей? называть.—?А мне так нравится твоё имя,?— ласково подметила девушка, мечтательно вздохнув. Она вновь начала наблюдать за снежинками, кружащимися в воздухе. —?Дмитрий… Дима… Так красиво звучит…—?Марин?—?М-м-м? —?она закусила нижнюю губу и приковала взгляд к Митьке.—?Ты опять замечталась?В комнате почему-то стало жарко, душно. Невыносимо. Неизвестный порыв заставил её открыть окно нараспашку и свеситься вниз.—?Дима!—?М-м-м??— раздалось в трубке весёлое мычание.—?Приходи ко мне. Я не хочу на улице мёрзнуть.Вершинин молчал, и даже его дыхания не было слышно. Холодный ветер хлестал по щекам, груди, пробирался под кофту и морозил спину. Снежинки, такие наглые кусочки хлопьев, залетали в квартиру и, не долетая до пола, таяли, каплями приземляясь на ламинат. Марина готова была так вечно стоять, свесившись из окна, и смотреть на Митьку Вершинина, на то, как он смотрит на неё и улыбается.—?Марин?—?Да? —?с надеждой откликнулась Марина.—?Ты и так мёрзнешь.Девушка задохнулась от возмущения. Митька громко захохотал, видя, как Маринка с остервенением закрывает окно. Да ещё и с таким хлопком, что эхо пробежалось по всей улице.—?Ну, значит, приходи меня греть!Прозвучало это немного со злостью, но Митька услышал только раздражение и безнадёжность в голосе любимой девушки. Она и представить себе не могла, как он был счастлив в этот момент! История с Алисой Лаппой осталась позади, его сестрёнка Юля обрела любовь и помирилась с подругой… Кажется, настал и его черёд обрести своё счастье, ведь Маринка не каждый день зовёт его к себе домой! Да ещё и таким голосом… Безотказным, короче.—?Приду,?— беззаботно ответил Митька, подойдя к подъезду.В квартире послышалась трель домофона, и Маринка как можно быстрее добежала до него и нажала на кнопочку. Она написала маме быстрое сообщение о том, что к ней придёт гость, и открыла входную дверь.На пороге стоял Митя. Краснощёкий, темноволосый, кареглазый… Мечта всех девчонок! Такой красивый и… просто замечательный. У Марины аж дыхание спёрло, когда она его так близко увидела.Митька переступил через порог, закрыл за собой дверь на замок и начал раздеваться. В комнате воцарилось молчание. Маринка, сидя на тумбочке, сложила руки на груди и отвела взгляд, смущаясь своего одноклассника. Она никогда не задумывалась о том, чтобы встречаться с кем-то. Все мысли её были заняты учёбой и домашними обязанностями. А теперь стало как-то… пусто. Одиноко, что ли. И в присутствии Митьки девушка вдруг почувствовала себя неуютно, не в своей тарелке, и в то же время невероятно счастливой и… окрылённой. С роду она такого никогда не ощущала.Поняв, что девушка опять замечталась, раздевшийся Митя подошёл к ней вплотную и положил свои холодные руки ей на плечи. Маринка вздрогнула и повернула голову в Митьке, не понимая, чего от неё хочет этот красивый парень. Никто из них не мог нарушить эту тишину, сделать хоть что-нибудь. Марина встала с несчастной тумбочки, которая когда-нибудь развалится под её весом, не убирая со своих плеч холодных ладоней. Митька смотрел на неё с такой нежностью и благоговением, что девушке стало не по себе. Она терпеливо выжидала, пока парень выдавит из себя хоть слово.—?Марин…Из его уст вырвалось её имя, и оно показалось ей настолько красивым, что у Марины внутри всё затрепетало. Она с интересом всматривалась в задумчивое лицо Вершинина, пытаясь понять, что он хочет до неё донести. Её рука мягко приземлилась ему на талию. Митька от неожиданности вздрогнул, с удивлением осматривая возлюбленную.—?Чего?Голоса их звучали приглушённо, и Марине это очень нравилось. Ей так не хотелось нарушать эту создавшуюся идиллию…—?Ты такая красивая…Лицо Вершинина оказалось в миг невероятно близко, настолько, что Марина почувствовала на лице его тёплое дыхание. Она не понимала, что происходит, теряла связь с реальностью и утопала в этом сладком шёпоте и своих мечтах. Марина?— очень романтичная натура, и всегда находила время для девчачьих романов. И пусть в их классе читать такое было смешно, ей было всё равно. Чтение было её стихией, которое заставляло погружаться в мир загадок и любви, которой в её жизни, увы, не было.И сейчас всё происходило как в одном из романов: он шептал ей сладкие, заманчивые слова, а она лишь слепо доверяла ему и тянулась на цыпочках к его лицу, дожидаясь своего поцелуя…Слепо доверяла…Слепо. Доверяла.Маринка вдруг отпрянула от Мити, когда их губы уже соприкоснулись друг с другом. Она была немного напугана и мысленно корила себя за такую беспечность. Ага, как в книжках захотелось? Поцеловал, и всё стало хорошо? А вот фигушки! Жизнь тебе не книжка, не роман о слащавой любви, не сказочка со счастливым концом, которую тебе мама десять лет назад читала! В чём дело? Захотелось любви? Делай, что хочешь, но ничего не бывает так сразу!Сознание взрывалось яростными мыслями о том, что какая же она всё-таки, Маринка, дура. Она не знала, что заставило её потянуться Мите навстречу и довериться ему, но ей почему-то не нравился этот порыв. Митя же сам выглядел растерянным и расстроенным.—?Что-то случилось?Он был обеспокоен. Правда, обеспокоен. И Марина в миг поникла.—?Ничего,?— тихо прошелестела она, мягко высвобождаясь из Митиных объятий. —?Пойдём чай пить. Мама моих любимых эклеров купила. А ещё сейчас ?Железный Человек? начнётся…Марина не могла смотреть в глаза своему однокласснику, стыдливо вжимая голову в плечи. Митька Вершинин подумал, что, наверное, слишком поторопился и испугал Марину своим поцелуем. Он впитывал все чувства и ощущения, когда на секунду их губы соприкоснулись. У Марины они были такими мягкими, чуть влажноватыми, с привкусом лимона… Он заметил, как они блестели на свету.А Марина Шишкина, заваривая китайский чай с жасмином, думала о том, что было бы, если бы она не отпрянула от Митьки. И если бы она позволила ему прижаться к ней ещё сильнее, скользнуть сильным мужским рукам с плеч на талию, прикусить нижнюю губу, распустить волосы и зарыться в них пальцами и легонько оттягивать, как это любила делать только Маринка… А она бы, наверное, положила бы ему одну руку на шею, а другую?— на щёку и прижалась бы сильнее, чтобы почувствовать исходящее от Мити тепло…В общем, Марина Шишкина опять замечталась. Как, в принципе, и всегда.