Часть 1 (1/2)
Он сел в самом дальнем углу, охраняя свое одиночество. Окинул взглядом сдавленных в кучу общим страхом детей. Все примерно одного возраста: подростки старше 12. Жмутся друг к другу, озираются на зловещие бетонные стены, массивную решетку на узеньком окне. Один из мелких всхлипывает с самым жалким видом. Размазывает сопли и слезы по всему лицу. Никого нет рядом.— МК — 0139, на выход.Голос из-за приоткрывшейся железной двери замолкает, и все с оцепенелым страхом начинают искать вызванного на этот раз. Из середины дрожащей толпы выступает вперед хрупкий светловолосый мальчик и тихо идет к двери. Шаги шлепками отражаются от пола в повисшей гробовой тишине. Последний шаг – и дверь со скрежетом закрылась, поглотив маленькое тонкое тело.
Каждый знает свой порядковый номер. Каждый судорожно считает, сколько раз откроется дверь, прежде чем забрать и его в неизвестность. Ни один не вернулся. Куда их ведут? Убивают? Или может на пытки?Самый младший разражается рыданием, завывая и плача.НК – 140а.Он видит из угла этот номер на плече у ребенка.
Что ж, ему самому недолго осталось. 41ый. Неужели так близко…Его тоже пронизывает страх, но он пытается себя убедить, что скулить вот так его ничто не заставит. Ведь до сих пор он держался?— Ну, хватит реветь… Может нас всех освободят… — какой-то паренек с темно-рыжими волосами пытается успокоить следующего по списку. Идиот. Он что, не понимает, как это глупо сейчас?
— Ты совсем спятил?! — истерично вскрикивает сидящий рядом парень. Все время до этого он не проронил ни слова, схватившись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону с отупелым ужасом в глазах. И сейчас взорвался яростным, отчаянным плачем:— Да никто из нас живым не уйдет! Нас здесь душат, нас давят, и еще есть подвалы, я видел – там сотни таких же!
Все дети, один за другим, устремляют взгляды на троицу: обезумевшего параноика, мальчишку, у которого от изумления даже слезы остановились, и растерянного, такого безнадежного обладателя надежды.
— …там коридоры в крови, мрази в белых халатах – мы все подохнем, как твари, им плевать на… — Заткнись.
Все внимание перебрасывается на скрытый густой тенью угол, из которого так решительно и бесстрастно прозвучало одно короткое слово. Ядовитый, полоумный смех:— А, еще один! Думаешь, тебя там ждет мамочка? Да нас только в аду заждались!!
— Истеричка.— Мы выберемся! — смутно ощутив поддержку, декларирует рыжеволосый. И тут же почувствовав на себе десятки взглядов, виновато замолкает.
Протяжный скрип двери.— НК – 140а и НК – 140б, на выход.Все недоуменно переглядываются с новым волнением. Разве так должно быть? Сразу обоих?Двое робко привстают с пола, пытаясь найти друг друга в толпе. Встречаются взглядами и с облегчением кивают, убеждаясь в наличии второго. За пару секунд образуется незримая связь, сцепляющая намертво двух случайных подростков.
— Без промедлений, сукины дети! – рвется в камеру другой, грубый голос. Дверь открывается шире, и в желтоватом проходе все видят солдата с обезображенным шрамом лицом.На мгновение оторопев, двое тут же выбегают наружу.
Страх. Универсальное, совершенное оружие.Едва закрывается дверь, все в полутьме переходит в движение, прокатывается неясным гулом волна вопросов. Каждый хочет найти себе пару, вдруг и ему повезет выйти с кем-то.Одиночество. Самая плодородная почва для страха в живом существе.Мальчик выбирается из тени в углу и, подсаживаясь к рыжеволосому, констатирует:— Мы следующие.Тот оборачивается, инстинктивно находя на одежде другого решающий номер. Да, так и есть. Они теперь в паре.
На юном лице расцветает улыбка:— Тебя как зовут?— А номера, что, недостаточно? – с показным утомлением отмахивается второй. Но заметив, что совсем было расстроил напарника, добавляет неохотно, — …Акира.— А я — Кейске! Спасибо, что меня поддержал.«Поддержал?» — недоуменная мысль.— НК – 141а и НК – 141б, на выход, — размеренно объявил обжигающий холодом голос.— Ну, пошли? – тихонько спросил Кейске.Ничего не ответив, Акира встал с места и направился к двери. Кейске торопливо последовал за ним.
Почти не страшно, когда одна судьба на двоих.Акира бросил на кровать сверток белья и опустился рядом. Пружины, покрытые хиленьким матрацем, прогнулись с тоскливым металлическим скрипом. «Значит, нас вызывали, чтобы просто распределить по камерам... А сколько пафоса!».