1 часть (1/1)

– Пеппер?– Что, Седьмой?– Вчера опять из Берюрен этот коротышка приходил. Постоянно кажется, что они меня заберут.Она хмыкает. Садится, закинув ногу на ногу.– А я не отдам.– Они недовольны нашей рабо…Его пихают в бок.– Не. Отдам.У нее голос на грани срыва и широко раскрытые глаза. Она грубо хватает за ствол, пригибает ближе к себе.– Ты мне не доверяешь, сладкий?После револьвера берут сомнения. Как она его трогала. Как она к нему обращалась. Как хотела его – как когда-то Седьмого. С каким содроганием и горячим рвением желала владеть и им.Ей мало его?Зачем ей второй ствол?– Доверяю, Пеппер.Он тянется к ней, но она отстраняется. Даже капюшон с головы не скидывает. У нее больше нет желания держать его возле себя. Крепко сжимать пальцами пистолет. Провести языком по челюсти с ?Моё. Не отдам. Никому. Ты мой?.Её ствол. Её пустынный орел.По её словам предметы должны быть подписаны именем своего владельца. Тогда они даже в чужих руках останутся их. И вернутся. Он хочет быть подписанным её именем.Нет. Он жаждет этого.– Ты подпишешь? – Седьмой стаскивает с себя накидку, держит ее в клешне. Проводит рукой по груди. – Меня.– Да с чего это? – равнодушно плюет она, поглядывая.– Ты обещала. – Садится напротив нее. – Своим именным ножом подпиши меня.Пеппер остается на месте, только активней шатает ногой.Их объединяет многое. Запах пороха – один на двоих. Цепь на его шее украшает ее запястье. Они – дети Берюрен, продукты производства, инструменты. Списанные, оставленные гнить на дне глубокого колодца, вмурованные в бетонную стену.Друг без друга – никто. Вместе – идеальное оружие.Седьмой уже ранил её. Пометил. А она не побоялась – подошла только ближе, прижала свои ладони. Это были руки его оператора, которого он так долго ждал.Её черед.– Ты забавный. Ты думаешь, я не знаю из чего твоя шкура? Я только сломаю свой нож.Преувеличивает.Но нож достает. Давит сапогом на шею.Он хочет, чтобы она провела каждую линию несколько раз. И втерла в раны металлическую стружку. Чтобы обшивка затянулась неровно – с настоящими рубцами, которые будет видно, которые можно нащупать. Как шрам на ее лице.И Берюрен будет знать, чей он. И не заберет его у неё.Ведь для них он – нестабильный пистолет. Большой. Пугающий, но с боевым потенциалом ниже дозволенной нормы. Сложный в использовании. Ложащийся не в каждую руку. Очень требовательный к уходу.А она доказала обратное. Доказывает вновь и вновь.В умелых руках любой инструмент убивает.В руках, так же крепко цепляющихся за право на жизнь.– Ох, ну что же мне с тобой делать. – Достает из кармана леденец. – Может это тебя успокоит?Седьмой мотает головой, кивает в сторону ножа. Сильнее упирается в ее ногу.Он хочет её имя на своё тело. Он хочет насечки на свой ствол. Пусть каждый труп корябает, это их трофеи. Они добывают их вместе. Он достоин носить их у всех на виду.– Я уже и забыла, как ты бываешь горяч, мой хороший, – с толикой сожаления добавляет она, строя грустное лицо. – Почти так же, как и тот револьвер…Что? Опять револьвер?– Я лучше. Я современнее, – он готов это повторять раз за разом.С пеной у рта. С высоко задранной мордой. Агрессивно, как никогда себе не позволяет.– Ничего ты не понимаешь, дело не в этом, – ее печаль резко сменяется улыбкой. – Но мне нравится, как ты просишь. Пригни голову ниже. – Он пригибает. – Еще ниже. Да. Так. Замри.Она любуется им сверху вниз. Покорностью своего предмета.– Но мне не нравится, как ты ведешь себя перед Берюрен. Как какой-то слабак. Как ты дрожишь перед ними и стелешься. Ты так должен дрожать передо мной. Ведь сейчас в моей власти: оставить тебя или сдать в утиль. – Она прижимает к себе модуль управления: – А у меня так болит рука. И это из-за тебя. Тебе жалко меня?– Нет, Пеппер, – не поднимая головы. Ее нельзя жалеть. Он усвоил.– Что ты готов сделать ради меня? Сам.Седьмой хочет приблизиться, но одергивает себя.– Отдам себя Берюрен. За тебя отдам. Чтобы ты не была их инструментом.– Нет, ну посмотрите на него, – посмеивается она. Теперь уже сама подходит и садится на корточки очень близко. Настолько, что он может упереться дулом в её плечо. – Они тебя хотели уже закопать как отходы с войны. А я тебя вытащила. Неравный обмен выходит. Да и… ты же мой.Лезвие касается ключицы.Нож идет со скрипом, визгом, трением. Её плечо напрягается – это уже не та слабая рука, что обхватывала его ладонью. Это жесткие цепкие пальцы, сжимающие рукоятку. Это мощь, бурлящая в ее венах. Это гордость от того, что в этом чужом и холодном мире появился предмет, который принадлежит ей. Только ей.Пусть все знают, что она владеет им.Ведь он не одежда, не книга, не выданный нож. Он – оружие, способное уничтожить этот город. И сделать это пепелище тоже её. Ничего не оставить Берюрен.На первую букву уходит больше минуты. Он видит в ее глазах тот азарт, с которым она встретила его впервые. Она надавливает на рану и расширяет пальцем края. Но эта боль – фигня.Седьмой утыкается в ее плечо, прихватывая ткань зубами.– Сиди-сиди. Раз сам вызвался.На второй букве сбивается дыхание.На четвертой – дрожат руки. Он сильнее прижимает их к полу. Скребет клешней.Пеппер облизывает пальцы, кладет их на его ствол, прижимая к своей шее и щеке. Проводит от целика к кожуху затвора. Вплоть до мушки. Теперь он весь в собственной крови и её слюне. И она улыбается этому. Ей нравится.Последняя буква чертится с трудом. Да и места на нем остается не так много.Пеппер устало прижимается к нему. Седьмой забирает нож из её рук.– Ну вот, вся испачкалась. – У неё тоже грудь в его крови. – Никому не отдам, – бормочет она, вновь и вновь хватаясь за его ствол, за его рукоятку. – Моя пушка. Моя. Теперь будешь слушать только меня, сладкий мой, хороший.Раны приятно саднят.– Да, Пеппер.Седьмой готов выполнить любое её желание.Желание Пеппер. Не Берюрен.Он – её подписанный предмет. И всегда вернется в её руки.