14 (1/2)

Кровь стучала в висках оглушительной дробью. Тело, отказываясь слушаться, безвольно лежало на холодном камне сырого помещения. Воздух, попадающий в лёгкие, был недостаточно насыщен кислородом, чтоб им можно было нормально дышать. Поэтому, он давился, рвано хватая разбитыми губами почти осязаемое на физическом уровне пространство. Глаза открываться не хотели. Да и что бы он увидел в кромешной темноте?.. Хриплое дыхание прервалось надрывным кашлем. Во рту появился металлический привкус. Сломано три ребра, правая нога, которую он уже не чувствует и левая кисть. На щеке содрана кожа. Губы разбиты. Правая бровь рассечена. А в голове пусто. Боль вытеснила все разумные мысли. Она уже давно перешла за грань нормальной. Ему даже начало казаться, что сломанные кости сами двигаются в его теле, намеренно причиняя ещё больше страданий. Но это уже, конечно, бред. Его колотило лихорадкой. Кажется, в кровь попала инфекция. На ноге перелом открытый. Он же сам слышал, как его собственная кость, вышедшая из под кожи, царапает каменный пол, когда он пытался добраться до решётки..

Давящую на барабанные перепонки тишину разрывает скрежет чего-то острого по металлу. Тело рефлекторно дёргается, силясь подняться. Но мышцы уже давно не слушаются. Только под веками вдруг становится невыносимо жарко и он открывает глаза, чувствуя тупую боль где-то в затылке. Темно.

— Очнулся. — не вопрос, а утверждение.

Незнакомый голос раздаётся где-то рядом и будто везде. Напрягая все мышцы и чувствуя, как они едва не рвутся, он переворачивается с живота на спину, тяжело дыша. Целая ещё рука дёргается, когда сверху льётся ледяная вода вперемешку с чужим смехом. Обычный смех, без определённой интонации. Но какой-то.. зловещий.

— А ты оказался живучим. — сказал всё тот же голос — Я всё ждал, когда же твоё тело сгниёт.. не дождался, как видишь.

— Кто ты? — слова вырываются наружу вместе с новым приступом удушающего кашля.

Грудину сводит резкой болью. Кажется, сломано больше рёбер, чем ему показалось. Но это уже неважно. Ничто уже не имеет значения. Ведь, он знает, что умрёт. Сгниёт в этом грёбанном подвале, так и не узнав своего палача. Если этот палач не убьёт его раньше.

— Убью. — откликается голос на мысли.

Глаза открываются шире, бессмысленно пытаясь выловить что-то в темноте. Он ослеп. Или здесь действительно так темно. Непозволительно темно. А ещё этот тип читает его мысли..

— Не читаю. — говорит голос — Слышу, Юджин, слышу. Ты кричишь, а не думаешь.

Собственное имя бьёт по вискам раскалённой плетью. Да.. это его имя. Он же Юджин.. а как дальше? В голове пусто. Ни единой мысли. Так, будто он уже мёртв.

— Ещё нет. — замечает голос насмешливо — Но скоро. Я сделаю это быстро и безболезненно, если ты скажешь мне имена.

— Имена? — воспалённый мозг улавливает всего несколько слов.

Юджин хмурится. Он и собственного имени сам вспомнить не мог, так как вспомнит ещё чьи-то? Невозможно..

— Да, имена. — голос становится неожиданно ближе и волос касается чужая рука, начиная ласково перебирать прядки.

От этих прикосновений Юджин дёргается и снова слышит смех. По горящей коже пробегается стайка мурашек. Прикосновение знакомо. К нему уже прикасался кто-то именно так. Так же перебирал пальцами волосы, гладил висок..

— Ты же мне их скажешь? — голос становится вкрадчивым, а пальцы неожиданно больно тянут волосы куда-то вверх, сильно сжимая — Ты скажешь мне имена, Юджин?