1 часть (1/1)

В вечерней прохладе звучал хор детских голосов: и гордые, и тихие, и совершенно писклявые, и говорящие без умолку.Рядом с ними сидели взрослые и негромко смеялись. Дети устроили перепалку. Каждый взялся рассказывать страшные истории, да не получалось не у кого впечатлить других.—?Вон, смотрите, говорил же, что бродит в наших местах леший! —?воскликнул один мальчик, после чего несколько девочек бросились к своим родительницам: матерям и сёстрам. Палец его указывал в сторону невысокой темной фигуры вдали. Волосы человека, будто тёмный капюшон, спускались до самых лопаток, густой копной. Небрежная одежда висла на крадущейся, подобной кошке, худой фигуре.?Леший?, услышав визг, стал приближаться к костру, где и находилось всё сборище, но без угрозы. Видимо, шёл из интереса, а не во имя мести шаловлимому ребёнку.Это оказался парень, белолицый, чернобровый, с красивыми, правильными чертами лица.—?Леший, говоришь? —?сказал он хитрым, бархатистым голосом.Одна из девушек, видимо, заинтересовалась гостем, поэтому нарочито выпрямилась и с ехидством сказала:—?Сказки он решил нам рассказать, мол, видел нечисть недалеко от деревни.—?Ах, так я тоже видел! —?в интонации пришедшего явно не было серьёзности. Он нарочно баловался, видя, какое волнение нагнал на ребятишек. —?Рассказать?Дети радостно закивали, хлопая маленькими ладошками. Пригладив непослушный локон, пришедший начал:—?Служил как-то у царя один молодой опричник. И пятнадцати лет ему не было, а уже захотел повзрослеть! Звали его… Фёдор Алексеевич Басманов. Много о нём слухов было. И что колдун он, и что продал душу за красоту… но я расскажу вам такую историю, которой вы не слышали и не услышите точно. Готовы?—?Да! Да! —?хором закричали в ответ. Их поддержали и женщины.—?Тогда слушайте…***—?Подойди Фёдор, нечего там в углу прятаться,?— строго молвил царь, даже не глядя на юношу, тенью стоявшем в стороне, опасно притихнув.Не был Басманов ни робким, ни чрезмерно почтительным. Его поведение, даже с самим Иваном Грозным, чередовалось то детскими выходками, то реальным уважением. Он играл свою игру, вне государева дворца и всей Руси. По крайней мере, такое составлялось впечатление. Явно голова его не пуста. Но, в отличии от отца, юный Фёдор Алексеевич не гнался за одной наживой.Среднего роста, с чёрными роскошными кудрями, точно ночное небо. Голубые глаза миндалевидной формы глядели то в сторону царя, то в окно, из-под соболиных бровей.Грозный читал письма, потирая острый подбородок. Лицо его слегка осунулось от усталости, неведомые думы захватили взор.—?Чего-то ты поменялся Федя, прежде ведь не таким был. Может, скрываешь чего?Фёдор был спокоен, подобно безветренному морю. Он улыбался краешками полных губ, стараясь не лукавить.Да и васильковый венок на сегодняшнем пиру сказал о его мотивах больше.?Люблю, но не смею признаться?.—?Мелочи,?— остановился возле стола, где работал Грозный. —?Не надоел ли я тебе? Ведь кажется, что это ты себе покоя не даёшь мыслями. Охладел, опечалился…Царь улыбнулся, по-доброму блеснув глазами.—?А меня ещё и спрашивают, чего я в тебе нашёл, раз к себе приблизил? Ты ведь ничего не упускаешь из виду.В комнате было душно. Басманов чувствовал, как под плотной тканью летника стекают капли пота. Ноги подрагивали, а в низу живота приятно тянуло.—?Жена меня дюже ревнует к тебе. Совсем уже не видит границ! Разве имеет меня кто-то ограничить, да и тем более она?!—?Нет, конечно, нет… —?отвечал Фёдор, опустив голову. Видя одобрение царя, он немного помедлил, но вскоре присел на край стола. —?Чего от неё ожидать ещё? Дикарка.Иван гладил юношеские скулы, очерчивая красивый овал лица. Всё-таки не портится его женская красота с возрастом. Интересно, сколько ещё прослужит?Сколько государь пожелает. —?Жаль, грешно мне быть с тобою, Федя… —?произнёс и томно вздохнул. Басманов невольно повторил это за царём.—?Но на то ведь он и грех, что так сладок?Воцарившаяся тишина прервалась тихим звуком поцелуя двух пар губ: мужественных, прикрытых русыми усами, и пухлых, алых, точно спелые вишни.Басманов пятился назад, чтобы принять более удобное положение на столе. Помаленьку он всё расслаблялся, а от прежней грусти почти не оставалось и следа. Новые и новые поцелуи покрывали его шею.Грозный не торопился. Ему нравилось долгое наслаждение молодым телом.А ведь по сути, Фёдор Алексеевич не отличается от Марии Темрюковны. Такой же дикий нрав, такая же жестокость и гордость. Но последняя могла задержаться под крылом у царя ещё долгие годы, пока будет рожать ему наследников.А что предложит молодой опричник, кроме своей преданности? И то, чтобы ту доказать, нужно переломать себе все кости и не оставить и маленького чистого кусочка души. Всё будет в пятнах. Всё в грязи и пороке.Однако, было у Фёдора и своё оружие, которому суждено ломать все препятствия на пути к сердцу государя.—?Приворожил ты меня, а, Федя? —?шептал Грозный, гладя юношеские ноги, поднимаясь всё выше, к бледному худому животу. —?Ведь невозможно же так к тебе тянуться…Басманов выгнул спину, приподнимаясь, снимал с себя летник, и открывая больше участков атласной кожи для ласки.Уж что, а плоть его и впрямь была необычайно нежной, на зависть всем. Касаться её?— точно касаться дорогих роскошных тканей, позволить которые могут лишь единицы.—?Разве не доволен ты, солнце моё ясное? —?во фразе этой заключилось столько обожания, что самому Фёдору стало страшно, вдруг царь прогневается. Но тот не сменил игривого настроя, и продолжал изучать фигуру партнёра: её покатые плечи, сильная грудь и руки. Бёдра крепкие, но с изящным изгибом к талии. Шеей и вовсе можно любоваться неотрывно. Обычно на ней располагались бусы, а здесь… совершенная невинность и простота.Возможно ли это, зная истинного Басманова? Да кто же его таковым знает?У Грозного еле поворачивался язык назвать юношу своим ?псом?, как называл других опричников. Но с этого шага и начиналось, как по его мнению, грехопадение. Даже безумство. Отвыкший от любви и ласки… Кто ему Фёдор? Ведь не просто любовник и верный слуга. Находясь рядом с этим мальчишкой невозможно оставаться равнодушным. Его можно либо обожать, либо ненавидеть.А ненавидел Иван весь мир.Такова, наверное, плата за то, что возвёл выше всех кого-то такого же израненного душой.—?Не сбежать нам от падения… но я всегда готов быть рядом, государь. Хоть во мраке, хоть на свету,?— шептал, сладко придыхая, не в силах остановить истому, растекающуюся от сердца к низу живота и порозовевшим щекам. Стоны зависали у самых уст, сменяясь негромкими вздохами.?Нам…??— повторил про себя Грозный, устраиваясь между худых ног.Как много в этом слове ?мы?… много и того, по чём давным давно соскучилось тело. И пугающего. Необъяснимо пугающего.Дабы приглушить взволнованный голос, Фёдор прижал ко рту влажную ладонь.Силуэт его содрогался с каждым новым движением Грозного. Толчки получались глубокими, сильными. Такими, что сдерживаться становилось ужасно тяжело.Поэтому Басманов, не дожидаясь разрешения, несдержанно ахнул, взирая на царя снизу вверх из-за ряда тёмных ресниц.Была в его очах некая покорность. Будто бросил он все свои маски, мечи, украшения, за которыми прятался, как за стенами высокой крепости.Веяло от него чем-то несчастным, но искренним.***Спутник предпочёл воздержаться от описания подробностей связи молодого опричника и Ивана Грозного. Выдержав интригующую паузу, дабы завлечь в рассказ детей ещё больше, наконец продолжил:—?Как только пришёл Басманов на службу, так стали девушки, невесты, пропадать. Находили с укусами на шеях…Одна из женщин с ужасом прикрыла рукой рот. Внутри всё похолодело. Но от улыбки гостя было чуточку спокойнее. Влюблённая же девушка предпочла изобразить смелость духом, хотя сама тоже впечатлилась рассказом.—?Так и поймали однажды Федьку с Темрюковной, женой царя.***Лунный свет озарил бледное лицо опричника, смело идущего вглубь двора, где металась супруга Грозного в поисках спасения.Белый диск румянился, краснел, пока и вовсе не стал алым, точно насытился кровью.Мария замерла, ощутив, как крепко схватили её за запястья, затем резко развернули лицом к нападающему и громко рычали сквозь плотно сомкнутую челюсть. Она вырывалась, но не плакала. Видимо, не верила в печальный исход схватки с Фёдором Алексеевичем Басмановым.—?Из-за тебя государь не счастлив! Из-за тебя! —?ногти проткнули запястье Темрюковны, да так глубоко, что выступили красные капельки. —?Я говорил тебе не вмешиваться в наши дела, неужели жизнь не дорога?!Фёдор кричал с такой силой, что чуть ли не терял голос. Хитрость отступила. Перед Марией предстал настоящий зверь: злой, страшный и голодный. В тени было тяжело разглядеть его лицо, но показалось, что зрачки вытянулись, как у кошки.—?Погубив меня, ты погубишь и себя,?— прохрипела в ответ, после того, как её схватили за горло. —?Это не тот путь, не тот… —?дикарка, по натуре охотница, билась в отчаянии, будто маленькая жертва. —?Моя вина, что ты возлюбил царя больше, чем собственную семью?—?Замолчи!—?Ты многим жертвовал! Разве стоит того эта игра, где победителей не было и не будет? —?шёпот всё тихнул, различить слова становилось тяжелее. Но Фёдор слышал и отделял каждый звук. —?Царь любит по сей день свою первую жену…Тогда Басманов взвыл, будто волк, обнажая в оскале крупные белоснежные клыки, словно сияющие в ночи.Мария ранила его, почти смертельно. Сердце внутри ныло, ревело, уши больше не воспринимали посторонние звуки.А зря. Как только челюсть его раскрылась перед грубым укусом, за спиной послышался бег.С оружием бежали воеводы. А впереди мчался виновник воцарившейся битвы.Сам Иван Грозный. Мрачнее тучи, злой. Одно его присутствие душило и било в озноб.Фёдора бросило в холод и тут же накрыло жарой. Он стоял, на смея пошевелиться. Только губы дрожали и шевелились на скулах желваки.—?Сдавайся, Федя. Больше не нужен ты мне. Ни твоя верность, ни лживые речи.***—?Его не казнили? —?пролепетала одна маленькая белокурая девчонка.—?Отправили в монастырь. Самому не верится… —?прикусил губу, задумавшись. От чего-то заныли щёки. —?После того, как исчез он, государь захворал. Говорили, жизни без кравчиего не видел, вот сам себя и губил.Тихо шуршал костёр. Каждый треск дров отдавал в сердце мощным ударом.—?А что дальше с Федькой приключилось?—?Да слухи шли, но не столь резвые, как прежде. Каждый год напоминают, что Фёдор Алексеевич не стареет. В то, что кровопийца он, мало кто верит, но я сам видел, как мимо монастыря проходил, кто-то, как хищник, крадётся. Глаза красные на белом лице, и зубы острые, точно у зверя дикого.—?Сколько ему сейчас лет? —?уточнила одна женщина.—?Кажется, третий десяток разменял. Новых невест государя стали охранять строже. До сих пор боятся при дворе Басманова. Он всегда добивался своего. Удивительно, что до сих пор не сбежал из монастыря.—?Но ради чего ему было начинать охотиться на людей?—?Это одному Богу известно. Хотя, кто откажется от вечной молодости? Он был красен, точно девица. И кожа, как бархат, и фигура статная, гибкая, и голос сладкий… пускали про него сплетни, мол, с гнилой душою. Но вся его душа была отдана государю нашему. Уж кто и сделал её грязной, то он один.Все ужаснулись от остроты слов рассказчика. Видно, увлёкся, что совсем позабыл, кто таков Иван Грозный и чем опасна наглость, сказанная против него.Вскоре стали все помаленьку расходиться.Дети бежали по домам. Матери ждали их всех на пороге.Девушка, что глаз не сводила с гостя, оказалась Настенькой. Милая, однако, не по-женски настойчивая.Всё расспрашивала парня, провожающего её до дома, то как зовут, то откуда, то кем является.Тот отвечал уклончиво, в духе настоящего сказочника. Немногословно, но очень интригующе.—?А сколько лет-то тебе? —?спросила Настя, перебирая кончик золотистой косы.—?Да неужели думаешь, что это тебе знать надо? Видимся первый и последний раз!Ветер подхватил пару пожелтевших листков с травы. Улица была безлюдной. Каждый шорох звучал животрепещуще и отчётливо.—?В том-то и дело, что последний! Ты не потеряешь ничего, коли расскажешь мне самую малость!Настя прижалась спиной к дереву, волнуясь, замечала, как близок к ней сказочник.Тот улыбнулся, опустив глаза.В лунном свете его лицо было особенно красиво. Чёрные длинные кудри… большие губы… лукавые выразительные глаза…—?Сколько лет тебе мой странник… —?напела насмешливо.Улыбка гостя растянулась шире.Вдруг порозовело у центра ночное светило.Продолжив песню, он и вовсе захохотал, но дьявольски, пугающе.Так, как смеялся всегда, когда особенно войдёт в кураж.Увы, давно не приходилось смеяться. Да и красоту хищную не ценили.—?Если ты сгубил всех дев??— на клыках отразилась красная луна. Наконец повод для радости. Луна, обычно, сияет над самым дворцом государевым. Значит, есть ориентир. —?А, Фёдор Алексеевич Басманов?