Раскрась все черным (1/1)

Перед тем, как они отключают к чертовой матери радио, из шипения и бессмысленной болтовни вырываются ?Роллинг Стоунз?, предлагая раскрасить все в черный цвет. – У большинства парочек есть песни. Это – наша, – говорит Клэй, прежде, чем прервать страдания захлебывающегося помехами Джаггера. – Мы под нее первый раз потрахались, помнишь? Роуг помнит, и удивлен, что помнит Клэй: тот был пьян до полусмерти и на середине отключился, так и не кончив. Иногда Клэй сентиментален – позволяет себе таким быть, хотя мало кто это видел. Роуг – видел, хотя точно также он видел и как Клэй убивает, стреляя метко, будто по мишени в тире. Роуг не думает, а знает, что любит его – так, как понимает любовь: не то, чтоб Клэй был в постели лучше всех, но Роугу нравится, как он царапает кожу, даже короткими ногтями, как хватает за волосы, когда ему сосешь, как, стоя на четвереньках, он упирается рукой в стену или держится за спинку кровати, будто ни на секунду не хочет терять контроль, даже когда его трахают, а еще, черт побери, Клэй отличный партнер в спарринге, из тех, кому не боишься сломать кость, не боишься, что он тебе сломает, и он действительно стреляет без промаха, не потому, что не задумывается перед тем, как нажать на спусковой крючок. Опустив веки, Роуг видит, как все окрашивается черным. Он открывает рот, чтобы что-то ответить, и тут Клэй вдруг тянется к нему, обнимает за плечи, так совсем по-старому, и целует в губы, долго, как в кино, закрыв глаза. Роуг отвечает на поцелуй, но внутри у него будто скручивается что-то в узел, и он вдруг понимает, что ему действительно жаль, ровно настолько, насколько он может себе позволить жалеть, чтобы не отступиться. – ?Парочка? – дерьмовое слово, – сухо произносит он, откидываясь на спинку сиденья. – И, черт побери, я ненавижу гребаный рок-н-ролл. Клэй – сильнее, жестче, непобедимее, чем думает Роуг – улыбается.