Часть 1 (1/1)
"From despair, between the sheetsSpilling over, spinning roundWaiting still, in the streetAin't it bitter, ain't it sweet"(Madrugada - Electric)Четвертый альбом. Новый тур. Рейс Нью-Йорк-Париж в 10:20. Я закрыла за ним дверь и отпустила его. Отодвинула штору и проводила взглядом чемоданы, исчезающие в багажнике такси. Он поднял глаза к нашему окну, обнял ласкающим взглядом и махнул рукой. Рассмеялся паром. Заслонился от ветра поднятым воротом кожаной куртки и что-то застрочил в телефоне. А я вдруг ощутила, как уже потеряла его, хотя он всё еще стоит у подъезда.Легкие выжжены дотла, и это так мучительно больно – не плакать, что я сбегаю по ступеням прямо в майке и вдыхаю снежные хлопья. Тычусь лбом в его холодную спину. Пытаюсь заморозить подступающие слезы, непроизнесенные слова и своё рваное сердце. Он смотрит из под пушистых ресниц и с улыбкой гонит меня обратно в подъезд, не то простужусь. Можно подумать, это самое страшное, что может случиться со мной в ближайшие сутки. О нет, я не собираюсь глотать таблетки и бросаться под поезд. Но лежать на смятых нами простынях, обхватив колени, и задыхаться от боли - не лучшая альтернатива. А другой попросту нет. Потому что и кислорода без него тоже нет.
Стоя под козырьком подъезда, смотрю, как он садится в машину и улыбается мне одними глазами. Только он так умеет. В стеклянном воздухе висит немое «Возвращайся скорее». Беззвучно, одними губами. Всё уже обсуждалось столько раз.
Платы за аренду квартиры хватит до конца месяца. Я еще поживу тут.. в этом ворохе воспоминаний, в нашей сказке, притворюсь, что есть, на что опереться, что надежда – вовсе не мыльный пузырь, готовый лопнуть в любую секунду.А может, съеду завтра же. Я пока не знаю.
Он обещал звонить. Но сколько у него таких квартир, арендованных на всех континентах?Первая неделя разлуки не так страшна. Думала, будет хуже. Большую часть времени я сплю. Я забываюсь сном. Я никуда не выхожу, заказываю китайскую еду на дом и делаю вид, что он вот-вот вернётся, всего лишь вышел в старбакс за углом. Его немытая чашка с липкими остатками кофе на дне так и стоит в раковине. Мне кажется кощунством смывать его ДНК. Мне кажется кощунством продолжать жить так, словно не было этих двух месяцев. Я смотрю телек. Глупые комедии, которые я бы никогда не стала смотреть в здравом уме. Но теперь всё равно. Я не выключаю его даже ночью. Практически всё время я мёрзну. Натягиваю плед до самого подбородка, но чертово тело отказывается согреваться. Другое дело – кожа к коже.На восьмой день я впервые покидаю своё убежище. Горы мусора в квартире начали нестерпимо вонять. Впрочем, вполне возможно, что воняю я. Потому что принимать душ тоже не хочется.
Обмотавшись шарфом, плетусь два квартала до ближайшего винного магазина и покупаю 2 бутылки крепленого вина. Надо было брать больше. С него меня быстро потянет в сон, а этого то я и добиваюсь. Откупориваю одну бутылку прямо на улице за углом. Проталкиваю пробку в горлышко перочинным ножом, который зачем-то таскаю в кармане, и делаю глоток. Вино приторно-сладкое и обжигающее. Было бы здорово пить его вместе.
Мы вообще часто напивались с ним в стельку, а потом у нас был этот иступленный грязный секс, когда я забывала, кто он, забывала, что люблю.. когда он был не более чем чертовски соблазнительной плотью, и утром было неловко смотреть ему в глаза от своего пьяного бесстыдства. Будет ли в моей жизни еще что-то подобное?Возвращаюсь в квартиру. Сумеречный свет на пыльном полу. Покинутый ноутбук, задвинутый под кровать. Одинокий, как я. Наливаю вино в стакан и пытаюсь подключиться к интернету. Замёрзшие пальцы дрожат от холода и я промахиваюсь по клавишам. Раз сто чертыхаюсь, пока твиттер, наконец, не принимает мой пароль.
Его сообщения в новостной ленте режут меня словно бритвой. Я словно ощущаю его незримое присутствие здесь, в этой маленькой квартире на Манхэттене. Поздравляет очередных малолеток с отказом от курения, дескать, плавали-знаем. Чёрта с два он бросил! Он затягивался после каждого занятия любовью. Мы вместе затягивались.
Почему-то именно теперь меня бесит его ложь. Запускаю стакан в стену, и вино кровавыми брызгами отпечатывается повсюду, словно только что застрелился человек. Меня нет в его жизни. Я допиваю остатки вина прямо из горлышка и засыпаю на полу, завернувшись в кокон из одеял.