Слабое движение (1/1)

Я не следопыт, как некоторые, я никогда не любил охоту и мне плевать, чем говно овец отличается от говна лисиц, но овраг у Горького ручья, где я нашел Бранча, я обследовал так, что мог с закрытыми глазами описать каждую травинку. Из найденного: кровь, большой кусок плотной пленки, какую используют садовники, чтоб прятать от заморозков цветы, замытые дождем следы шин крупного автомобиля. В общем, все, что я уже знал. Тот, кто пристрелил Бранча, постарался перевезти его на территорию резервации и бросить тело так, чтобы с дороги его не было видно. Кто-то явно считал, что тут живут одни идиоты.Гад не стал заморачиваться и закапывать труп, даже в неглубокую могилу. Просто бросил. Животные съедят мягкие ткани, вода и мелкая рыба разберутся с отпечатками пальцев, и через месяц, чтобы определить, кто это, пришлось бы везти труп в Шайенн.В этом было столько презрения... Столько продуманной, но бесчувственной жестокости...Я, впрочем, одернул себя, чтобы не фантазировать. Ведь самое поганое в полицейской работе — это напридумывать себе черт знает что и поверить в это дерьмо, как в хорошую версию.А мне очень хотелось понять, что за мразь устроила все это. И... За что?Что мог кому-то сделать сломленный, усталый и больной человек, с черными провалами вместо глаз, растерянный, едва пришедший в себя после всей той дряни, что с ним приключилась.Я говорил с ним часами, я слушал его, он жил в моем доме и я поверил ему. Я сделал все, что смог, чтоб он стал хоть немного походить на себя прежнего...И было понятно, что прежним он уже не станет. Но он ушел от меня хотя бы не напоминая тень человека! Он начал улыбаться, он шутил и даже отвечал на мои ядовитые гадости вполне здоровой иронией...И я не знаю, кем надо быть, чтобы пристрелить Бранча Конналли!Раньше, когда он был сытым ясноглазым красавчиком королем деревенского Родео, с большими перспективами, я бы может и сам с удовольствием отпинал бы его по почкам ногами.Но теперь...Я смотрел на его отощавшее, серое, скуластое лицо, и думал:?Что ты сделал, чтоб тебя приговорили к такой страшной казни? Или что ты узнал??— Ружье могло быть у кого угодно, — Бранч играл в Шерлока Холмса, пытаясь найти какую-то логику в собранных мной уликах, — крупный калибр? Ну это на медведя. На лося... Он помолчал, щурясь болезненно и беспомощно, и вздохнул:— Ненавижу охоту. — Барлоу об этом знает? — усмехнулся я. Это действительно прозвучало смешно. И дико, если знать богатую историю этой семьи.— Нет. Если б он узнал, у него, наверное случился бы инфаркт...— У твоего отца? У него нет сердца.— Какой-то орган, ответственный за гордость точно бы треснул, — он криво улыбнулся, — я всю жизнь пытался соответствовать... Лучший стрелок в округе, лучший наездник в округе, я... Я боялся, что если не буду лучшим, он... Я не знаю. Это детский страх. Сейчас мне плевать. Все равно. Я уже неудачный экземпляр. Думаю, он поставил на мне крест. Если бы он узнал, что я с трудом выдерживал это их идиотское скакание по полям в старом стиле или охоту на оленей...— Лучший стрелок? — я посмотрел на него, надеюсь, достаточно насмешливо, — ты? — Я.— Встанешь на ноги, докажешь. А то языком молоть любой может. — Забьемся?— Да, — я кивнул, — мне как раз нужен новый телевизор.— Будем стрелять по мишеням или по тарелкам?Завелся с полуоборота, больной — не больной, а азарта в нем на троих здоровых.— Что сложнее?— Сложнее по тарелкам, — вспышка впрочем, быстро забрала у него все силы, — Барлоу в этом непревзойденный мастер. Единственное, чем с ним было интересно заниматься. Без нравоучений, без этого его вечного надменного пренебрежения... Мне было лет десять, когда мы впервые поехали стрелять... — Никогда не пробовал, — сказал я, — давай по тарелкам. Поправишься, я тебя обдеру как липку.Он улыбался, устало, еле-еле, но совершенно искренне и счастливо.— Как ты это делаешь, Матаис?— Не знаю о чем ты, — ответил я и отвернулся переключить канал. Кто-то из нас должен был съездить домой к Бранчу и забрать его ноутбук.— Я думаю, там что-то есть. Что-то важное, — он морщил лоб изо всех сил пытаясь хоть что-то вспомнить, но выходила одна сумятица, — что-то было... Это касалось Лонгмайра.— Майки съездит, — сказал я.— Как вы это себе представляете? — возмутился Майки, и сердито завозился с капельницей, — индеец приперся в дом к белому...— Я же скажу тебе, где взять ключи...— Нет, нет! Там-то меня и повяжут. Мне не нужны проблемы с полицией.— Тогда ты, Матаис?— Точно нет.— Да... Ты точно нет, — он поджал тонкие губы и обреченно поглядел на меня, — что будем делать?— Я съезжу, слабаки! — сказала тетка Ингрид, — говори, где там твои ключи?Я ей все простил. Почти все.— И еще одно, — сказал я, — тебе придется поговорить с шерифом.— Как ты это себе представляешь?— Я привезу его сюда, — сказал я, и подумал, что это будет куда унизительней, чем сидеть с дедовской трубкой у костра, курить кору и разговаривать с призрачной собакой.