Глава 40. Пока мир спит (1/1)

Музыка для настроения: https://youtu.be/7i2gb3dJ6ikСлова моего интервьюера не выходили у меня из головы. Не упускать возможностей, ведь завтра их может не быть. Кажется, я уже так много упустила. Друг, которого уже не вернуть. Годы, которые провела вдали от семьи. Но и сейчас я теряю, теряю... Время бежит, словно песок сквозь пальцы... Не надо оплакивать утраченные сны, не надо истязать себя сожалениями о несделанном. Сокрушаясь о прошлом, мечтая о будущем, я упускаю то, что здесь и сейчас, тех, кто здесь и сейчас. То, чего уже может не быть.Последние несколько километров до академии мне пришлось проделать пешком, ни одна машина не сворачивала в эту глухомань. Срезая путь, я шла через лес по прошлогодним листьям, по рыжим хвойным иголкам. Солнце золотило голые стволы деревьев, грело едва набухшие почки. Надо же. Весна все-таки пришла. А мне уже начинало казаться, что эта зима никогда не кончится, что нас так и занесет снежной метелью, и мы, в конце концов, превратимся в заиндевелые скульптуры внутри глобального ледника. Но нет, весенние ветры принесли в себе споры жизни, разбудили уснувшие деревья, прошептали древние заклинания, заставив очнуться все живое, пробежали щемящей тоской по каждому сердцу. И вдыхая этот холодный запах ранней весны, я чувствовала себя одновременно уставшей и полной сил, разбитой и окрыленной.Вот и витые кованые ворота академии, стражи с улыбкой впустили меня, лишь для вида глянув в мое разрешение. Непривычно было видеть эти готические башни, щедро залитые солнцем, как торт глазурью. Непривычная тишина, опускающаяся сюда лишь в светлое время суток. Наконец-то добравшись до своей комнаты, я упала на кровать поверх покрывала, не раздеваясь, лишь сбросила обувь и куртку. И во сне, ненадолго сморившем меня, я видела лишь пески, пески... барханы, дюны, ветры, вздымающие песчинки в воздух, и солнце, припорошенное облаком песчаной бури. Мне казалось, я ищу что-то, но вокруг до самого горизонта был только песок. Не выдержав этой тоски, я проснулась.Солнца уже не было. Вампирский день давно начался, кажется, я проспала церковную службу, и мне уже пора было лететь на внеплановое занятие в танцклассе. Подскочив, я спешно засобиралась на урок, сбрасывая одежду и отыскивая репетиционные вещи. На мне так и осталась дорожная пыль, собранная со всего пути от Монтиплиера до академии святого Луки, желательно было привести себя хоть в подобие порядка, особенно если придется примерять костюмы. Приняв душ за рекордно короткое время, как по нормативу, я прямо в общей душевой натянула капроновое трико*, черный леотард и разогревочные гетры с болеро, чтобы не тратить время на переодевание в танцклассе. Заколола узел, едва не поцарапав мозг металлическими шпильками, забежала в комнату, впихнула ноги в ботинки и, захватив пальто с пуантами, резво помчалась на занятие. Остальные девочки уже трудились в танцклассе, разогреваясь у станка или растягиваясь на полу, словно лежбище морских котиков. Я поспешила присоединиться к ним, радуясь, что репетиция еще не началась. Когда пришли наши педагоги, мы облачились поверх леотардов в репетиционные фатиновые юбки-шопенки и сосредоточились на танце. Вид порхающего белого фатина напомнил мне другой сон, сон, поднявший до небес, и обжегший меня несбывшейся любовью, как солнце опалило крылья взлетевшего Икара. Я больше не позволю ускользать возможности даже мимолетного счастья.Намучив нас и доведя до изнеможения, преподаватели дали нам двадцатиминутный перерыв. Выйдя в коридор, чтобы вдохнуть свежего воздуха через приоткрытое окно, я увидела группу дампиров-выпускников, возвращающихся с тренировки. А чем еще заняться в законный выходной, как не дополнительной тренировкой или дополнительной репетицией? Распахнув створки, я заложила пальцы в рот и звучно свистнула, да так, что стая ворон взлетела с ближайших деревьев. Ребята обернулись, я помахала им рукой и знаком показала одному из них, чтобы поднялся ко мне. Неподалеку от лестницы была кладовка едва ли метр на метр, до отказа забитая реквизитом и фрагментами декораций. Свет в ней не предусматривался, кроме слабого звездного свечения, льющегося сквозь узкое окошко. В этой каморке я и затаилась. Мимо прошли ничего не подозревающие преподаватели, стайка девочек белым облаком тюля и фатина упорхнула мимо, видимо, выискивая неприметное, открытое свежему воздуху место, чтобы спокойно покурить. Бесшумной тенью попытался проскользнуть мимо боевой дампир, но дверь каморки распахнулась, и мои безжалостные руки рывком затянули его вовнутрь. - Ора? - Нет.- Я узнал тебя по запаху духов.Неудивительно. В тесном закрытом помещении его запах тоже затопил меня полностью. От него кружилась голова, подкашивались ноги, и когда я притянула Джоша к себе, не только руки, а уже все тело дрожало, и моя дрожь сообщалась ему. Безумное желание острой и сладкой болью распороло внутренности. Казалось, если я не сольюсь с ним, не прильну к его сильному телу своим, ставшим вдруг таким беззащитным, трепещущим, то умру прямо на месте, не вынеся этой прекрасной боли – физической и душевной, иссохну от жажды тепла и необходимости избавиться от одиночества. И его прикосновения, вдруг ставшие такими жаркими, нетерпеливыми, только разжигали эту боль еще сильнее. Всегда находясь на людях, под пристальным всеобщим вниманием, мы обычно держали подчеркнутую дистанцию, зачастую выражая взаимную жажду лишь невинными жестами: мимолетным касанием рук, густым взглядом, задерживающимся лишь на мгновение дольше положенного, случайными соприкосновениями... Они не приносили никакого облегчения, лишь заставляли желать еще сильнее. И сейчас, в этой тесной темноте, близость друг друга была почти невыносима. Я не могла больше ждать ни мгновения, ведь кто знает, надолго ли у нас эта возможность – возможность быть вместе?Я стащила с него уже расстегнутый форменный пиджак-мундир вместе с курткой и с таким рвением распахнула рубашку, словно он был умирающим, нуждающимся в срочном массаже сердца. Пуговицы посыпались на пол, словно зубы, выбитые в пьяном мордобое.- Прости, - прошептала я хрипло, - я все пришью.- Забудь, - его пальцы жадно шарили по телу, в поисках несуществующей застежки. Видимо, ему еще не приходилось снимать с девушки леотард. Ну, наконец-то, хоть какое-то преимущество.- Сейчас, я сама, - я сбросила болеро в темноту, на пол и стала стягивать леотард вниз, до пояса юбки. Мы практически не видели ни себя, ни друг друга, приходилось раздеваться почти вслепую. На минуту он остановился, крепко прижимая голую спину горячими мозолистыми ладонями и уткнувшись склоненной головой в выемку моей ключицы, там, где причудливо переплетались бретельки бра. От его прерывистых тяжелых вдохов кожа покрывалась мурашками.- Я больше не могу сдерживаться.- Я тоже, - я забросила ногу ему на плечо, накрыв облаком фатина, исхитрившись ничего не задеть в этом тесном пространстве, - и вообще, будет проще, если ты не будешь сопротивляться...- Вот это гибкость! – он слегка повернул голову, сдвинул гетру и поцеловал мою, затянутую в капрон, щиколотку на его плече, попав в открытое место между лентами пуанта. - А ты думал, она у меня только на сцене? – рассмеялась я. - А вне танцзала автоматически выключается? - Я редко способен думать рядом с тобой.Я обхватила пальцами его голову и прижала к своему лицу.- Я тоже... – выдохнула я ему в губы, прежде чем раствориться в поцелуе. Не разрывая его, Джош нежно и томительно-медленно провел пальцами по внутренней стороне ноги, от стопы к колену и дальше... Резко сместил мою ногу с плеча, обвив ее вокруг своей поясницы, приподнял за бедра и усадил меня на неудобный, колючий фрагмент декорации.- Значит, такое место в твоем понимании идеально для первой ночи? – усмехнулся он мне в губы, прижимаясь лбом ко лбу. – Оригинально, ничего не скажешь.- В моем понимании, все что добровольно, уже идеально.Мы попытались вытряхнуть меня из множества слоев фатина, но только все время бились локтями о хлам, оставшийся от старых спектаклей.Еле избавившись от юбки, бросив ее на пол, мы принялись дальше стягивать леотард, не прекращая целоваться и перемежая попытки раздевания взаимными ласками. - Перерыв закончен! – раздался крик за дверью. - Девочки, в зал! Тяжело дыша, мы разорвали объятия.- Да они издеваются, что ли? – взбеленился Джош.- Я... тебе... – пыталась отдышаться я, - сброшу из окна ключ. Сможешь пробраться ко мне в комнату? Я бы запросто полезла снова к нему по карнизу, но у Джоша был сосед по комнате и, думаю, он бы не оценил такой сюрприз. Ну, или потребовал бы присоединиться. - Да. Да, смогу. - Иди под окно танцкласса, - я попыталась запахнуть его рубашку, с недостающими пуговицами, - только оденься сначала. А то они что-то заподозрят.Кое-как мы собрали уже сброшенные вещи, по которым успели изрядно потоптаться, и договорились, что он сразу пойдет ко мне, а я присоединюсь после окончания репетиции и постучу в дверь условным стуком.- Беликова! – воскликнула мисс Джилсон, наш балетмейстер и мучитель по совместительству, как только я вошла в танцкласс. – Что с тобой стряслось?!Я глянула в зеркала по всем стенам. Чьи-то нетерпеливые пальцы разорвали белый капрон трико, на белоснежном фатине юбки отпечатался мужской ботинок, болеро одето наизнанку, волосы выбились из узла и растрепались так, будто я ими по полу елозила, бретелька бра выглядывает в горловине леотарда...- Я упала.- Ты упала, а потом на тебя наступили? Через тебя что, целый батальон споткнулся?- Одну минуту, - потупилась я, - сейчас приведу все в порядок.Я шмыгнула в раздевалку, достала ключи от комнаты и, увидев слоняющегося под окнами Джоша, метко швырнула в него ключами, пока он смотрел куда-то в землю. Надеюсь, ему было не очень больно. Во всяком случае, не больнее, чем сдерживать желание, еще час, пока закончится репетиция, и я дойду домой. И все же, ему было проще, чем мне. Когда я встала в позицию на своем месте в рисунке танца, ноги у меня тряслись, а танцевать надо было безукоризненно, если я вообще хотела уйти домой.Это был самый долгий час в моей жизни.Я никогда так быстро не возвращалась к себе. Стремительно взлетев по винтовой лестнице, и это после продолжительной репетиции, тяжело дыша, я привалилась к двери и поскреблась в нее условным стуком. На мгновение мне стало тоскливо. А вдруг его поймали стражи? А вдруг он не сумел пробраться? А вдруг не захотел, передумал?.. Может, у него вообще любовь чисто платоническая?.. А, может, мне уйти? А куда, я ведь здесь живу? А если я все испорчу?..Дверь распахнулась. К черту! Я влетела вовнутрь, захлопнув ее ногой, и с разбега заскочила на руки Джоша, обхватив торс ногами.- Дверь, - прошипела я между неистовыми поцелуями, одновременно скидывая пальто.- Что? - На ключ, - отрывисто бросила я, оторвавшись на мгновение от целования его шеи.Джош исхитрился, придерживая меня одной рукой, второй запереть дверь, и понес к кровати. Я свалилась поперек койки так, что ноги оставались на полу, и уперлась взглядом в балдахин. Внутри колыхалась странная смесь из адреналина, истомы, желания и гексогена. Меня трясло, будто в лихорадке, воздуха не хватало, и, казалось, что я сейчас умру предвкушения, радости и страсти.Я приподнялась, чтобы содрать с Джоша футболку, которая все еще на нем оставалась, но он со смехом мягко толкнул меня обратно.- Я сам, - он ухватил футболку, закинув руки на спину, и стянул ее, - а то с твоим запалом у меня не останется половины гардероба. - Ладно.- Ора? – его руки медленно стягивали с меня леотард. - Ммм? – я блаженно зажмурилась.- Почему у тебя трусы на люстре висят?- Это русский фен-шуй.- Правда?- Нет. - Ах ты, обманщица! - Только не щекочи!Он навис надо мной, опираясь на руки, и неспешно поцеловал, ласково погладил по щеке, заправил непослушную прядь за ухо и проложил дорожку поцелуев от шеи до живота. Я возвращала с лихвой каждый поцелуй и каждую ласку. После тренировки, его кожа была соленой на вкус, как, наверно, и моя после занятия в танцклассе. Обувь и остатки одежды полетели на пол, вместе с покрывалом. Обжигающие поцелуи пробежали в обратную сторону – от пальцев ног и вверх...Вдалеке за окном, багряное зарево начало разливаться по краю темного неба, словно пролитое вино или кровь. Время, когда весь мир спит – вампиры уже легли в свои постели, спасаясь от опасных палящих лучей, а люди еще не проснулись, блуждая в царстве Морфея. И только два человека в целом мире не спят, потому что невозможно прервать сладость этих поцелуев не то что, ради сна, даже ради глотка воздуха. Потому что из любви, двое дарят друг другу самое ценное, что у них осталось - их тела, ведь души уже давно подарены, а мир вокруг замирает не дыша, останавливая время. И когда огонь от взаимных прикосновений стал невыносимым, когда промедление терзало, словно пытка, два тела слились, чтобы ненадолго стать единым целым.- Ты как? – спросил он, когда все закончилось, натягивая на нас, изможденных, но довольных, сбившееся одеяло.- Для полного счастья, мне нужна сигарета и лидокаин.- Скажу честно, это не совсем то, что хочет услышать парень.Я расхохоталась. За дверью послышались шаги, видимо, страж совершал обход. Джош зажал мне рот пятерней, и я фыркала в его ладонь, как норовистая лошадь. - Вот так бы всегда, - прошептала я, когда шаги отдалились и Джош отпустил меня, дав глотнуть воздуха.- Как?- Лежать вдвоем под лучами рассвета, пока весь мир спит. Переплетясь руками и ногами, как одно целое.- И целовать тебя, целовать... – он повернулся набок, на тесной кровати, прижимая меня к себе ближе. Даже если весь мир рухнет, уже никому не отнять этой ночи и этого рассвета.Рассвет разливался багровыми потоками по небу. Вставало солнце. Нет звезды прекраснее, как нет женщины, красивее матери. Солнце испокон веков согревало наши жизни, прогоняло демонов ночи, хранило нас от стригоев. Оно обжигало нас, слепило своим светом, но мы все равно тянулись к нему, как к божеству. Под его молчаливым светом прогорают наши жизни, как жизни тех, кто были до нас и тех, кто будет после. А оно все так же будет светить, лаская все живое потоками нейтрино. И в этом его безжалостная красота. - Я люблю рассвет, - прошептала я тихо, чтобы не разбудить Джоша, если он успел заснуть.- Конечно, ты ведь Аврора – богиня утренней зари, - пробормотал он.- Нет, я не богиня и не спящая принцесса, и даже не фрегат или крейсер. Простая девчонка.- Ну, нет, - возразил он совсем сонно, - я-то хорошо знаю, что ты быстрокрылая бессмертная, явившаяся по мою душу с безмятежного Олимпа.Я повернулась, прижимаясь к нему спиной и глядя в окно на светлеющее небо. Дыхание Джоша выровнялось, объятия расслабились, я лишь моргнула и тоже провалилась в сон. Снова бесконечные барханы и дюны, снова горячие ветры развевали мои тончайшие шелковые одежды, словно черные паруса, затрудняя шаги. Снова палящее небо в дымке песчаной бури. Поднявшись на высокий бархан, среди бескрайнего желтого моря песков, я заметила человека, движущегося ко мне. Светлые волосы развевались ветром, такая знакомая осанка и походка. Я пошла навстречу ему, заскользила по песчаному откосу вниз, отбрасывая чадру, мешавшую дышать, с лица. Чистое лицо еще без единого шрама. Молодое, свежее. Всего на несколько лет старше меня нынешней. И твердый взгляд потрясающих фиалковых глаз еще без остроты вороненой стали и несокрушимой жесткости. Вот мы и встретились. Он в первый раз, а я в последний. Я стала старше, а он – моложе. Он протянул ко мне руки, я протянула их на встречу, мне так хотелось предупредить его об опасностях, грозящих ему в его будущем, но для меня – далеком прошлом. Но буря всколыхнула пески, выстроив между нами живые стены, я пыталась кричать, но лишь песок забивался в рот, глаза, ноздри. Рыдая от безысходности, от своей неспособности помочь ему, я захлебывалась песком, погребающим меня.- Почему ты плачешь, любимая? – Джош тихонько потряс меня за плечо, вырвав из песчаных оков.- Сон, только сон, - улыбнулась я ему сквозь слезы.