1 часть (1/1)

Если я не успею взять себя в руки и остановить слезы, они меня сожгут. Она спрыгнула с обрыва два часа назад. Ее мать должна вернуться не раньше вторника, а значит, у меня есть время собрать мысли в кучу. Вряд ли мне удастся забыть ее глаза перед тем, как она шагнула вниз.Спиной вперед, с устремлемленным сквозь меня взглядом. Именно так, спиною вперед. Она знала, что я увижу ее, и сумела самым жестким образом показать мне это. Моя Сьюзи. Мое сапфировое чудо.Ло была не такой. Моя колючая Ло всегда знала, чего хочет. И еще лучше знала, как получить это от меня. Ее аромат, ее запах, ее прикосновения. Ее ласки всегда были грубыми, неотесанными. И все это незамедлительно использовалось ей как средства манипуляции, превращая меня в безвольного раба своей маленькой госпожи. Ло всегда сбивала меня с толку своими бесконечными изобретениями, заводила похлеще любого наркотика. Она всегда знала, в каком я настроении и какую тактику использовать, чтобы вытянуть из меня пару пенсов на газировку и разрешение погулять с подружками подольше.Сьюзи же была проста, как любое растение на нашей ферме. Она выполняла то, что ей говорили, никогда не спорила и была чуть повыше остальных детей ее возраста. У нее был мягкий смех и красивый рот, а волосы отливали чистым золотым блеском. Когда она смеялась, то запрокидывала голову и смешно отклячивала нижнюю губу. Когда она ходила, в ее движениях виднелась угловатая детскость, в отличие от Ло, порой так искусно пародирующей женщину, что казалось, совсем не имеющей возраста.Но самым большим достоинством Сьюзи было то, что она была очень застенчивой и держалась несколько в стороне от остальных детей. В общем, если говорить объективно, ничего особенно замечательного для простого обывателя в ней не было. Зато любой опытный путешественник вроде меня непременно заметил бы, что в отличие от сатаненка Ло, это создание раньше жило высоко в небесах, среди остальных ангелов. И ее смерть?— прямое тому подтверждение. Не упала, у улетела обратно, расправив крылья. Туда, где лики добра и зла, неведомые никому, плывут в пустоте между потоками облаков. Мне нравится так думать.Я не хотел этого. Потеряв мою Ло, я поклялся себе, что никогда больше не перейду за грань наблюдения. Мне не составляло труда бить себя по рукам всякий раз, когда хотелось ее коснуться. Мои пальцы зудели, мои губы иссыхались от желания выпить ее. Горло жадно пульсировало, когда она надкусывала груши из нашего сада, которые собирала сама. Но разум мой всегда оставался чистым и неподвластным ее чарам. Даже когда она вылезла из бассейна в чем мать родила, и наспех укутавшись полотенцем, прошлёпала мимо меня на второй этаж. Даже когда она забралась ко мне под одеяло и стала греть об меня ледяные ноги, я лишь укутывал ее и дышал ровно, даже равнодушно.Я смастерил ей прочные границы, за которые никогда не заступал, и даже не ведал, что на самом деле, эти границы были ее неминуемой ловушкой.Лишь когда ей было больно, стена, которую я выстроил между нами, давала трещину. Потому что это невыносимо?— смотреть, как из ее чудесных сапфировых глаз катятся слезы, и не хотеть сцеловать каждую. Каждую ресничку. Каждый миллиметр влажных щек. Когда она упала с велосипеда и разбила лоб, я вдруг от всей души возненавидел велосипеды и заборы. Так же, как месяцем ранее я возненавидел дикобраза, на которого она наступила во время сборки ягод. Твари повезло от меня уползти, а мы со Сьюзи несколько часов провели у врача. Эбигейл ужасно раздражала. Ходила возле кабинета маятником и причитала: ?Больше я ее никуда не отпущу!?. Примчался даже Джек?— ее бывший. Говорил что-то о родительской ответственности, о том, что отчим это второй отец. Я не стал с ним спорить, но потом все же извинился перед Эбигейл за то, что отпустил Сьюзи в ягодник так поздно.Дальше я только и мог думать, как выследить несносную животину, и воткнуть его же иглы ему же в зад. Все до единой. И закопать под тем самым кустом смородины, где он посмел посягнуть на безопасность моей девочки. Уже к пятнице вокруг тех кустов стояло три капкана.На выходные Эбигейл поехала навестить старшую дочь, которая сейчас живет с отцом. А сегодня утром позвонила и сказала, что у девочки проблемы в школе, поэтому она останется там до вторника. Впрочем, остаться ей не удастся: через пару часов я позвоню ей и скажу, что наша малышка ушла гулять и не вернулась домой. Забавно, как работает мозг девианта. Я себе верю, и даже несмотря на то, что знаю правду, уже начинаю поглядывать на часы и беспокоиться. Иногда я сам себя пугаю.Субботним вечером, несмотря на исключительно жаркую погоду, она каким-то образом умудрилась заболеть. На самом деле, пока я ездил в город за продуктами, она купалась в бочке на заднем дворе. Я понял это по крупицам ржавчины в ее волосах. Мое чудо солгало мне, потому что не хотело меня расстраивать. Мое сердце наполнилось такой благодарностью, что я сделал вид, что верю ей. Ругать ее, когда она так на меня смотрела, я не мог. Врать она не умела, и если быть честным до конца, не думаю, что у нее вообще получилось бы когда-нибудь меня обмануть.Уже к вечеру она хлюпала носом. И я прекрасно знал, почему, но продолжал квохтать над ней и ругать себя за то, что не заказал нам пиццы.Сегодня утром Сьюзи, вдобавок к насморку, пожаловалась на заложенное ухо. Уже через 20 минут я был в аптеке, и еще через пол часа, ее влажные кудри были рассыпаны по моим вельветовым штанам. Она лежала у меня на коленях тихонько, стараясь даже не дышать. Только сжимала в кулачке ткань моих брюк в области бедер и готовилась к ?экзекуции??— так она назвала процесс приема ушных капель. Когда пара капель раствора окропили слуховой канал, она жалобно всхлипнула и сжалась в комочек. ?Стреляет.??— пояснила она сдавленно. А потом подняла на меня грустные голубые глазки. Ее прелестные щеки были так румяны, носик-кнопочка раскраснелся от постоянного высмаркивания. Россыпь веснушек сейчас казалась минимум вдвое ярче, чем обычно. Я вдруг ощутил такой прилив нежности к этой девчушке, что мне пришлось сжать руки в кулаки, чтобы подавить его. Как только волна истошного восторга сошла на нет и я начал подыматься с места, она меня добила. Чихнула, как маленький хомячок и потерла носик, ладошкой, снизу вверх. Потом уставилась на меня, откровенно наслаждаясь произведенным эффектом, и я не выдержал. Обхватил ладонями ее лицо, потянул к себе и быстро поцеловал в губы. Глаза ее расширились, а я, совершенно потеряв голову, углубил поцелуй, и подхватив ее на руки, уткнулся носом в ее волосы. Она закричала.